заключил из слов вашей достойной супруги, что у вас были еще дети?
ребенок.
воспоминание, но не тяжелое. Оно заставляет меня на мгновенье притихнуть,
однако не причиняет мне боли. У Бэби была сестра-близнец; она умерла, когда
ее глазки, - точно такие же, как у Бэби, - только-только стали виднеться над
столом, если она привставала, на цыпочки.
сложилась привычка, которая вам может быть покажется странной - а может быть
и нет. Бэби и ее сестра были настолько похожи друг на друга, настолько
словно бы составляли одно целое, что у нас в мыслях они навсегда остались
нераздельными. Напрасно было бы напоминать нам о том, что наша вторая дочка
умерла совсем малюткой. Для нас она росла и развивалась наравне с той,
которую богу угодно было сохранить нам и с которой мы всегда неразлучны.
Бэби становилась старше, и сестра ее тоже становилась старше; Бэби умнела и
хорошела, и сестра ее умнела и хорошела вместе с нею. Я убежден, что если
завтра мне суждено перейти в лучший мир, я найду там дочку, в точности такую
же, как Бэби сейчас, и разуверить меня в этом так же трудно, как в том, что
живая Бэби здесь, рядом со мною.
сестры, бывшей ее живым портретом и подружкою всех ее игр, а с другой
стороны, преждевременное приобщение к великому таинству, которое всех нас
ожидает, но которое не так уж часто поражает нежное детское воображение, -
все это не могло, разумеется, пройти для нее бесследно. К тому же мы с ее
матерью поженились, будучи уже в годах, и сколько бы мы ни старались
приноровиться к возрасту Бэби, ей всегда приходилось вести при нас чересчур,
так сказать, взрослое существование. Случалось ей прихворнуть, и врачи не
раз говорили нам, что для нее весьма полезна как можно более частая перемена
климата и воздуха, особенно в нынешнюю пору ее жизни - а также советовали
заботиться о том, чтобы она не скучала. Вот мы и колесим по всему свету,
благо я уже теперь не должен с утра до вечера стоять за конторкой в банке
(хотя молодые мои годы прошли в бедности, иначе, смею вас уверить, я женился
бы на миссис Миглз гораздо раньше). По этой причине вы имели возможность
встретить нас в Египте, где мы исправно обозревали пирамиды, сфинксов,
пустыню и все, что еще полагается; и по этой же причине Тэттикорэм суждено
со временем превзойти по части путешествий самого капитана Кука *.
рассказом, - сказал его слушатель.
было приятно. А теперь, мистер Кленнэм, позвольте в свою очередь задать вам
вопрос: решили вы, наконец, куда направитесь отсюда?
понесет его ветер.
прямо в Лондон, - сказал мистер Миглз тоном доверенного советчика.
того, что могло бы сейчас определять мои поступки. Я с детства привык
чувствовать над собою деспотическую власть; получил воспитание, которое не
сделало меня гибким, а попросту сломило; потом меня заковали в цепи долга,
который был навязан мне извне и который навсегда остался мне чуждым; в
двадцать лет, прежде чем я получил право располагать собой, меня услали на
другой конец света и держали там в изгнании вплоть до кончины моего отца,
что произошло год тому назад; всю жизнь я тянул лямку, которая мне была
ненавистна - так чего же от меня ждать теперь, когда молодость уже осталась
позади? Воля, надежда, цель... Все эти огни погасли для меня раньше, нежели
я научился произносить их названия.
люди. Отец и мать, чьим единственным сыном я был, привыкли все взвешивать,
измерять и оценивать на деньги; и то, что нельзя было взвесить, измерить и
оценить, для них попросту не существовало. Таких людей принято именовать
благочестивыми, но мрачная религия, ими исповедуемая, сводится, в сущности,
к угрюмой сделке с небом: они приносят в жертву вкусы и склонности, которыми
никогда не обладали, и рассчитывают получить взамен гарантию сохранности
своих земных благ. Строгие лица, железные правила, наказания в этом мире и
угроза возмездия в будущем, ничего светлого, радостного вокруг и щемящая
пустота внутри - вот мое детство, если можно злоупотребить этим словом для
обозначения столь унылого начала жизни.
тягостно поразила развернутая перед ним картина. - Начало неутешительное,
что и говорить. Но полно об этом. Будьте человеком практическим, мистер
Кленнэм, и постарайтесь воспользоваться всем тем хорошим, что еще у вас
впереди.
соответствовали вашему представлению о них...
раздумье. - Люди практические - это люди практические, и мы с миссис Миглз
именно таковы.
мое будущее обещает сложиться легче и приятнее, чем я мог бы ожидать. Но
кончим этот разговор. Вон и катер подходит.
национального предубеждения, столь неприязненно относился мистер Миглз.
Обладатели голов, на которых сидели упомянутые треуголки, сошли на берег и
по крутым ступеням поднялись к бараку, где уже толпились истомившиеся
ожиданием пленники. Началось хлопотливое выправление бумаг, выкликались
имена, скрипели перья, стучали печати, шелестели марки, лились чернила,
шуршал песок, и в качестве плода всей этой деятельности являлось на свет
нечто размазанное, шероховатое и неудобочитаемое. В конце концов положенные
формальности были исполнены и путешественников отпустили на все четыре
стороны.
на сверкающий зной. Разноцветные шлюпки помчали их по водам гавани, и вскоре
они вновь собрались все вместе в большом отеле, где закрытые жалюзи
преграждали доступ солнцу, а каменные плиты, которыми были вымощены полы,
высокие потолочные своды и длинные гулкие коридоры умеряли нестерпимую жару.
Там в парадной зале накрыт был парадный стол, поражавший глаз изобилием и
великолепием; и все невзгоды карантина показались вскорости далекими и
ничтожными среди изысканных закусок, прохладных напитков, заморских фруктов,
цветов из Генуи, снега с горных вершин и радужных переливов света в
зеркалах.
мистер Миглз. - Когда уезжаешь, всегда начинаешь относиться снисходительно к
местам, которые ты покинул. Подозреваю, что даже арестант, освободившись из
заключения, перестает ненавидеть тюремную камеру.
естественно, что разговор шел по преимуществу между ближайшими соседями.
Супруги Миглз и их дочь, сидевшая между ними, занимали крайние места по одну
сторону стола; их визави были мистер Кленнэм, высокий француз с бородой и
волосами цвета воронова крыла, в чьем облике было нечто мрачное и
устрашающее, даже демоническое (впрочем, на поверку он оказался кротчайшим
из людей), и красивая молодая дама, англичанка, от надменного взгляда
которой, казалось, ничто не могло укрыться; она путешествовала в одиночестве
и то ли намеренно сторонилась других пассажиров, то ли другие пассажиры
сторонились ее - никто не мог бы сказать с уверенностью, кроме разве ее
самой. Прочее общество являло собой обычную в таких случаях смесь.
Путешествующие по деловым надобностям и путешествующие для удовольствия;
военные из Индии, едущие в отпуск; негоцианты из Греции и Турции;
англиканский священник в одежде, похожей на смирительную рубашку,
совершающий свадебное путешествие с молодой женой; семейство английских
патрициев, состоящее из величественных папеньки с маменькой и трех
недозрелых дочек, которые ведут путевой дневник на пагубу ближним; еще одна
английская мамаша, старая и тугоухая, но неутомимая путешественница, а при
ней вполне, даже чересчур зрелая дочка, прилежно срисовывающая в свой альбом
пейзажи всех пяти частей света в надежде когда-нибудь дорисоваться до
замужества.
она веско и с расстановкой.
всех тонкостях знакомы чувства арестанта. Я, признаться, попал под арест
впервые в жизни.
своем родном языке.
при каких обстоятельствах не усваивал ни единого слова из языка страны, по
которой путешествовал.
что зло можно забыть.
Афанасьев Роман
Эриксон Стивен
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Русанов Владислав