Чтение 6–й страницы книги ~Тайна Эдвина Друда~

отсутствием? Тебе и без меня было весело?

- Ах, очень! - с наивной непосредственностью восклицает Роза; ей и в
голову не приходит хотя бы из вежливости выразить сожаление.

- Гм! А какое было угощение?

- Пирожное, апельсины, желе и креветки.

- А кавалеры были на балу?

- Мы, разумеется, танцевали друг с дружкой, сэр. Но некоторые девицы
изображали своих братьев. Ах, как было смешно!

- А кто-нибудь изображал...

- Тебя? Ну, конечно! - Роза звонко хохочет. - Уж об этом-то они раньше
всего подумали!

- Надеюсь, она хорошо играла свою роль, - с некоторым сомнением говорит
Эдвин.

- Чудно! Замечательно! Я, конечно, ни за что не хотела танцевать с
тобой.

Эдвин отказывается понять неизбежность этого факта и спрашивает, не
будет ли Роза так добра объяснить, почему?

- Ну, потому что ты мне ужас как надоел, - быстро отвечает Роза, но,
видя выражение обиды на его лице, тотчас умиротворяюще добавляет: - Эдди,
милый, я ведь тебе тоже ужас как надоела.

- Разве я когда-нибудь это говорил?

- Говорил! Нет, ты никогда не говорил, только показывал. Ах, как она
хорошо это изобразила! - восклицает Роза, снова приходя в восторг от
сценических талантов своего поддельного жениха.

- Насколько я понимаю, эта девица большая нахалка, - говорит Эдвин
Друд. - Итак, Киска, ты в последний раз встречала свой день рождения в этом
старом доме.

- Ах!.. Да!.. - со вздохом откликается Роза и, сложив ручки и потупив
глаза, грустно покачивает головой.

- Ты как будто об этом жалеешь, Роза?

- А мне и правда жаль... Жаль этот бедный старый дом... Мне все кажется
- он будет скучать по мне, когда я уеду так далеко... такая молодая...

- Роза! Так, может, нам отставить все это дело? Она кидает на него
быстрый, проницательный взгляд; потом снова качает головой, вздыхает и
потупляет глаза.

- Как это понимать, Киска? Что мы оба должны смириться?

Она опять кивает, молчит минуту и вдруг выпаливает:

- Ты же сам знаешь, Эдди, что мы должны пожениться и свадьба должна
быть здесь, а то девицы будут так разочарованы!

Лицо ее жениха выражает в эту минуту не столько любовь, сколько жалость
и к ней и к себе. Потом он заставляет себя улыбнуться и говорит:

- Хочешь, пойдем погуляем, милая Роза?

Милая Роза не знает, хочет она этого или нет; но вдруг ее личико
светлеет, утрачивая столь несвойственное ей и потому несколько комическое
выражение озабоченности, и она с живостью говорит:

- Хорошо, Эдди, пойдем! И знаешь что? Ты притворись, будто помолвлен с
другой, а я притворюсь, будто ни с кем не помолвлена, тогда мы не будем
ссориться.

- Ты думаешь, это поможет, Роза?

- Поможет, поможет, я знаю! Т-ссс! Сделай вид, что смотришь в окно -
миссис Тишер!..

Миссис Тишер, которой, по случайному совпадению, именно в эту минуту
что-то понадобилось в гостиной, величаво делает тур по комнате,
сопровождаемая зловещим шелестом, подобно легендарному призраку старой
герцогини в шелковых юбках.

- Надеюсь, вы здоровы, мистер Друд, впрочем, незачем и спрашивать,
довольно посмотреть на вас. Не хотелось бы вас беспокоить, но тут был ножик
для разрезания бумаги... Ах, вот, благодарю вас!.. - И она исчезает со своей
добычей.

- И еще одно, пожалуйста, сделай для меня, Эдди, - говорит Роза. -
Когда мы выйдем на улицу, я пойду по наружной стороне тротуара, а ты иди у
самой стены дома - прямо-таки прижмись к ней, прилипни!

- Охотно, Роза, если это доставит тебе удовольствие. Но можно спросить,
почему?

- Ну потому, что я не хочу, чтобы девицы тебя видели.

- Гм! Сегодня, правда, хорошая погода, но, может быть, мне раскрыть над
собой зонтик?

- Не говорите глупостей, сэр. - И, передернув плечиком, она капризно
добавляет: - Ты сегодня не в лаковых туфлях.

- А может быть, твои девицы этого не заметят, даже если увидят меня? -
спрашивает Эдвин, с внезапным отвращением поглядывая на свои туфли.

- Они все замечают, сэр. И тогда я знаю, что будет. Сейчас же
какая-нибудь постарается меня уколоть - они ведь очень дерзкие! - скажет,
что ни за что не обручилась бы с человеком, который не носит лаковых туфель.
Берегись! Мисс Твинклтон. Я сейчас попрошу у нее разрешения.

Голос этой тактичной дамы уже слышен в коридоре, где она непринужденно
светским тоном осведомляется у несуществующего собеседника: "Ах да? Вы в
самом деле видели мою перламутровую коробочку для пуговиц на рабочем столике
в моей гостиной?"

Она милостиво дает разрешение на прогулку, и юная пара покидает Женскую
Обитель, приняв все необходимые меры для сокрытия от глаз молодых девиц
столь существенного изъяна в обуви мистера Эдвина Друда и для восстановления
душевного спокойствия будущей миссис Эдвин Друд.

- Куда мы пойдем, Роза? Роза отвечает:

- Сперва в лавочку, где продают рахат-лукум.

- Рахат что?..

- Рахат-лукум. Это турецкие сладости, сэр. Да ты, я вижу, совсем
необразованный. Какой же ты инженер, если даже этого не знаешь?

- Почему я должен знать про какой-то рахат-лукум?

- Потому что я его очень люблю. Ах да, я забыла, ты ведь обручен с
другой. Ну тогда можешь не знать, ты не обязан.

Помрачневшего Эдвина ведут в лавочку, где Роза совершает свою покупку
и, предложив Эдвину отведать рахат-лукума (что он возмущенно отвергает),
сама принимается с видимым наслаждением угощаться; предварительно сняв и
скатав в комочек пару крохотных розовых перчаток, похожих на розовые
лепестки, и время от времени поднося к румяным губкам свои крохотные розовые
пальчики, и облизывая сахарную пудру, попавшую на них от соприкосновения с
рахат-лукумом.

- Ну, Эдди, будь же паинькой, давай разговаривать. Так, значит, ты
обручен?

- Значит, обручен.

- Она хороша собой?

- Очаровательна.

- Высокая?

- Очень высокая. (Роза маленького роста.)

- Ага, значит, долговязая, как цапля, - кротким голоском вставляет
Роза.

- Извините, ничего подобного. - Дух противоречия пробуждается в Эдвине.
- Она то, что называется видная женщина. Тип классической красоты.

- С большим носом? - невозмутимо уточняет Роза.

- Да уж, конечно, не с маленьким, - следует быстрый ответ. (У Розы
носик совсем крохотный.)

- Ну да, длинный бледный нос с красной шишечкой на конце. Знаю я эти
носы, - говорит Роза, удовлетворенно кивая и продолжая безмятежно лакомиться
рахат-лукумом.

- Нет, ты не знаешь этих носов, - возражает ее собеседник с некоторым
жаром. - У нее нос совсем не такой.

- Он не бледный?

- Нет. - В голосе Эдвина звучит твердое намерение ни с чем не
соглашаться.

- Значит, красный? Фу, я не люблю красных носов. Правда, она может его
припудрить.

- Она никогда не пудрится. - Эдвин все более разгорячается.

- Никогда не пудрится? Вот глупая! Скажи, она и во всем такая же
глупая?

- Нет. Ни в чем.

После молчания, во время которого лукавый черный глазок искоса следит
за Эдвином, Роза говорит:

- И эта примерная девица, конечно, очень довольна, что ее увезут в
Египет? Да, Эдди?

- Она проявляет разумный интерес к достижениям инженерного искусства, в
особенности когда оно призвано в корне перестроить всю жизнь малоразвитой
страны.

- Да неужели! - Роза пожимает плечиками со смешком, выражающим крайнее
изумление.

- Скажи, пожалуйста, Роза, - осведомляется Эдвин, величественно опуская
взор к воздушной фигурке, скользящей рядом с ним, - скажи, пожалуйста, ты
имеешь какие-нибудь возражения против того, что она питает подобный интерес?

- Возражения? Милый мой Эдди! Но ведь она же наверно ненавидит котлы и
всякое такое?

- Она не такая идиотка, чтобы ненавидеть котлы, за это я ручаюсь, - уже
с сердцем отвечает Эдвин. - Что же касается ее взглядов на "всякое такое",
то тут я ничего не могу сказать, так как не понимаю, что это значит.

- Ну там... арабы, турки, феллахи .. она их ненавидит, да?

- Нет. Даже и не думает.

- Ну, а пирамиды? Уж их-то она наверняка ненавидит? Сознайся, Эдди!

- Не понимаю, почему она должна быть такой маленькой... нет, большой -
дурочкой и ненавидеть пирамиды?

- Ох, ты бы послушал, как мисс Твинклтон про них долдонит, - Роза
кивает головкой, по-прежнему с упоением смакуя осыпанные сахарной пудрой