Малыши бегали друг за другом, играли в "бой старых секачей" и в
"перетягивание тряпочки". К последней игре с удовольствием подключались
местные "санитары" - серокрылые чайки.
К вечеру из тумана неожиданно появилось солнце и село в Берингово море,
провожаемое дружным ревом могучих самцов. кряхтением грациозных самочек и
блеянием детенышей.
Весь следующий день мы ехали из одной бухты в другую. В устье реки.
вытекавшей из красивого озера, рыбаки-алеуты угостили нас икоркой, научили
бить рыбу коротким гарпуном и еще раз предупредили об ужасном медведе,
которого видели геологи в мае.
И снова бухты - скалистые, галечные, песчаные - и в каждой нас встречали
белые совы, а провожали песцы. Потом мы перевалили через гору Стеллера,
усыпанную сброшенными оленьими рогами, снова вышли на тихоокеанский берег и
вернулись в поселок. Нам удивительно повезло: за это время было целых
четыре солнечных дня.
Перейдя речку, мы остановились в небольшой избушке за погранзаставой.
Вечером приехали с озера наши друзья-рыбаки, закончившие лов, и поставили
рядом большую палатку, чтобы от души погулять перед возвращением в поселок.
Долго трудились мы над второй канистрой спирта, закусывая икрой. Алеуты
надели парадные костюмы из птичьих шкурок и устроили пляски под бубен. Из
села прибежала куча народу, и канистра быстро пустела. Одному парнишке
очень понравилась Володина подзорная труба, и он битый час уговаривал ее
продать, но до такой степени Володя не напился. К полуночи все поплясали
вволю и собрались в кружок у костра.
Мы, конечно, наплели с три короба об огромных медвежьих следах у поселка, о
задранных оленях и котиках, а заодно припомнили ужасные истории про белых и
бурых медведей, которых каждый знал не меньше десятка. На жителей острова,
где самый крупный хищник - песец, рассказы произвели большое впечатление.
Народ как-то сразу потянулся по домам. Мы ушли к себе в избу, которую
точнее было бы назвать будкой, и стали устраиваться на ночлег. Вся будка,
кроме небольшого пространства у двери, была занята широкими нарами.
Страшные истории подействовали и на нас самих, поэтому все оружие было
заряжено и уложено на нары стволами к двери.
Через некоторое время, уже почти засыпая, я вдруг почувствовал на лице
дуновение холодного воздуха, а затем услышал шорох и спросил: "Кто там?"
Неизвестный не ответил, но зашуршал в том углу, где были свалены рюкзаки.
"Застрелю!" - молчание. Я взвел курок мушкета. Пришелец бросился к двери.
Тогда я поставил пищаль прикладом на нары, поднял ствол к потолку и
выстрелил.
Со звоном вылетело крошечное окно. Сила отдачи была так велика, что нары
проломились, и мы оказались на полу. К густому пороховому дыму прибавились
тучи пыли. Ночной воришка пулей вылетел на улицу и громко заорал. Мои
друзья не подкачали. Веня и Роберт нашарили в темноте карабины, а Володя
выхватил пистолет, и три обоймы ушли в потолок и стены избы. Из палатки
рыбаков послышались крики, а затем оглушительная пальба из двустволок. Я
тихонько объяснил ребятам, что произошло, и мы подползли к дверям. В этот
момент раздался треск автомата, и со стороны заставы разлетелись цепочки
трассирующих пуль.
В поселке стали зажигаться окна. Люди выскакивали на улицу, лихорадочно
взводя курки, или вели огонь прямо из комнат. Стреляли кто куда, но в
основном в воздух. Застава, видимо, поднялась по тревоге - в небо взлетели
несколько ракет, а затем целый рой пуль зелеными точками умчался почему-то
в сторону моря. Потом все начало стихать, но тут из расположенной за селом
воинской части (наверное, решив, что на остров напал вражеский десант,)
повели пулеметный огонь по акватории Тихого Океана. К счастью, до
артиллерии не дошло, но мы еще долго слышали треск, и свет ракет полз
красными квадратами по стене напротив окна.
Наутро мы нашли злополучную подзорную трубу на полу у двери. У жителей
поселка был невыспавшийся вид, на улицах блестели стреляные гильзы. За
последнюю оставшуюся канистру мы наняли МРС (малый рыболовный сейнер) и
пошли по остальным островам. Остров Арий Камень оказался большой скалой,
сплошь покрытой птичьими гнездами. Остров Топорков - наоборот, совершенно
плоский и весь изрыт птичьими же норами. Их хозяева-топорки с золотистыми
бровями и огромными красными клювами весело сновали по острову и плавали
вокруг, размахивая крыльями, точно в полете. Потом мы направились к самому
восточному острову - Медному. Он большой, гористый, с красивыми скальными
берегами. Сразу же после высадки в небольшой скалистой бухте к нам подбежал
песец и прокусил Роберту сапог. Слазив на хребет и посмотрев на другую
сторону, мы вернулись на остров Беринга. Тут нам сообщили, что теплохода не
будет до следующей недели из-за шторма.
Утром мы побежали в порт. Капитан нашего МРС был уже пьян, как настоящий
шкипер, но его коллега с другого сейнера оказался трезв и очень зол. В
прошлую ночь, когда поселок героически отразил нападение медведя, он
принимал участие в битве и был замечен участковым, который наутро
конфисковал у него незарегистрированное ружье.
- Пусть не думают, что я их боюсь! - грозно сказал кэп и показал кулак
почему-то в сторону зверофермы. - Всех желающих в Петропавловск отвезу -
нечего вам государству платить!
Мы радостно помчались в магазин и у памятника Берингу встретили охотоведа
Васю. До начала заготовки грибов оставалась еще неделя, Вася скучал и был
рад возможности пообщаться.
- Покажите шкуру-то, - попросил он.
- Какую шкуру?
- Да бросьте, ребята, все уже знают.
- Что знают?
- Ну хватит придуряться, я же не стукач. Все знают, что вы ночью медведя с
пулемета замочили. Не бойтесь, я никому не скажу, что вы краснокнижного
зверя без разрешения шлепнули.
Мы, однако, отказались. Вася не обиделся и рассказал нам, как получилось,
что Командоры достались стране Погранзоне даже раньше Камчатки. Еще в
прошлом веке Российско-Американская Компания привезла сюда с соседних
Алеутских островов несколько семей. Сейчас в единственном на острове селе
Никольское около двухсот алеутов. В 1967 году они неожиданно попросили
разрешения съездить в США для свидания с родственниками. Через неделю был
образован Никольский район (ныне Алеутский) и объявлен закрытой зоной с
ограничением въезда и выезда.
Распрощавшись с Васей, мы и еще человек пять нелегальных пассажиров взошли
на борт МРС. Выйдя из бухты, кораблик сразу же задрал нос к небу, затем
словно упал вниз, и белая стена воды прокатилась по палубе до кормы. Сенер
замер, а потом снова начал восхождение - на следующую волну.
Мы плыли на Камчатку.
Запах серы для вулканолога - как сигнал миноискателя для сапера. Он всегда
говорит о том, что где-то поблизости вход в преисподнюю.
Всю ночь океан играл нашим корабликом, вертел его и подбрасывал. В
просветах туч появлялась луна, освещая черные водяные горы, пенные разводы
на них и облака мелких брызг, носившиеся над гребнями. В пене вспыхивала
желтая лунная радуга, черной тенью проносилась отважная птичка-качурка,
любительница штормов, и упругая бурая стена очередной волны обрушивалась на
палубу. Потом луна исчезала, и в темноте оставались лишь плеск, свист и
грохот. Тогда я оглядывался на освещенное окно кубрика, и за разбитым
стеклом видел могучую широкоплечую фигуру в плаще, орлиным взором
пронзавшую мглу. Неизвестный стойко сносил потоки воды, хлеставшей в окно,
и крепко держался за раму, когда сейнер ложился на бок или поднимал нос к
луне. "Настоящий морской волк, - думал я, - едет пассажиром, а душа все же
моря требует. Мог бы уйти вниз, как другие, ан нет, стоит, мокнет и вдаль
глядит..."
Серое утро осветило качающийся МРС и бешеное море вокруг. Я сидел в
капитанской рубке и рассказывал кэпу об охоте на людоеда. Когда он
отсмеялся, я спросил:
- А кто это в кубрике стоял всю ночь? Бывший моряк, да?
- Нет, - ответил кэп, - это бухгалтер со зверофермы.
- А чего он там стоит?
- Да он так укачался, что от окна отойти не может.
К вечеру покрытый полосками снега Камчатский полуостров показался справа, и
море мгновенно успокоилось. Полосатые тюлени глядели на нас из воды, в небе
длиннохвостые поморники с криком гонялись за чайками, отбирая у них рыбу, а
впереди на фоне оранжевого заката поднимались фиолетовые конуса далеких
Ключевских вулканов. Наш корабль пересек узкую полоску белой пены, четко
отделявшую темно-синюю морскую воду от светло-серой речной, словно прорвал
финишную ленточку, и через полчаса мы бросили якорь в устье реки Камчатки.
Утром мы едва успели высадиться до конца отлива. В прилив в устье
образуются стоячие волны до пяти метров высотой, способные опрокинуть любое
судно. Мои друзья ушли в аэропорт Усть-Камчатска - им нужно было на юг, а я
искупался и вернулся в порт. На причале сидел грустный парень с рюкзаком.
Оказалось, что нам по пути. После двух часов поиска мы нашли буксир, идущий
вверх по реке. Капитан отвез нас в центр поселка, причалил к другому
буксиру, в свою очередь пришвартованному к маленькому пирсу, и сказал:
- Посидите здесь. Сейчас закуплю еды, соберу ребят и поплывем.
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Жюль Верн
Муркок Майкл
Березин Федор