от врага народа кресло редактора ленинградской комсомольской газеты "Смена".
Ему нравилось и писать -- лучше всего получались у него звонкие статьи на
международные темы. Содержание их черпалось в газете "Правда". Но он
добавлял яркие краски, примеры ужасной жизни трудящихся под гнетом капитала,
углубляя темы за счет своей фантазии. Несколько раз его статьи перепечатала
"Комсомольская правда", и ему предложили перебраться в Москву. Он стал
заведовать международным отделом в "Комсомолке", а затем в "Известиях".
написанное. Кое-что убирали и кое-что предлагали добавить. Неожиданно под
одной из статей отдел печати рекомендовал ему подписаться не одной буквой
"Г", но и полным именем: Ганс Макарцев. Информбюро распространило статью за
границу. Это было вскоре после 16 августа 39-го, когда Риббентроп прибыл в
Москву. Макарцев стоял в группе журналистов, когда пакт подписывал Молотов.
Ганс Иванович сам слышал тост, произнесенный Сталиным: "Я знаю, как любит
народ своего фюрера. Я хотел бы поэтому выпить за его здоровье". Макарцев
писал статьи, разъясняя в них, как необходим этот пакт Германии и СССР, но
сам ничего не понимал.
антифашизме. А теперь? Внешне вроде бы все осталось, но внутри стало другим.
Он чувствовал, что если поймет сегодняшний день генеральной политики
товарища Сталина, он будет на коне. Весь его дальнейший путь, возможности
его максимальной отдачи партии сейчас зависели от того, насколько верно он
сможет проводить в жизнь гениальный, видимо, по своей смелости замысел
главного человека в партии, в стране и во всем мире. Ведь не случайно Сталин
объявил, что фашизм -- исторически прогрессивный строй, служащий
промежуточной стадией между капитализмом и социализмом. Значит, сейчас нужно
работать рука об руку с фашистами.
почувствовал, что он уловил дух времени. Враг No 1 -- не фашисты, а
насквозь прогнившие буржуазные демократии Запада. Гансу Ивановичу так
понравилось звучное выражение "насквозь прогнившие буржуазные демократии
Запада", что он дважды употребил эти слова в статье. Неожиданно Макарцева
включили в список лиц, сопровождавших Молотова в Берлин. Переводчик
Вячеслава Михайловича Бережков сказал тогда:
"насквозь прогнившие буржуазные демократии Запада", которое он прочитал в
статье Макарцева и использовал в докладе. Позже Сталин несколько раз
употребил это выражение. НКВД проверило подноготную молодого журналиста-
международника, и он вошел в картотеки, но, поднятый по личному указанию,
проскочил обычные проверочные задания, которые дают такого рода лицам при
поездках за границу.
предвидеть. Мы Гитлеру помогали, а он оказался неблагодарным! Слишком уж
абсолютно Макарцев поверил в то, о чем писал в своих статьях. Он быстро
перестроился и никогда больше так искренне не заблуждался. Однако
выработанное им высокое чутье, в каком духе надо писать, по-прежнему его не
подводило. В год второго разочарования, в 53-м, Макарцев оказался умнее.
может с ним произойти, но слышал об арестах и ссылках людей с немецкими
фамилиями и именами. На всякий случай он написал заявление в ЗАГС: "Любовь к
Родине и ненависть к врагам обязывают меня исправить ошибку, допущенную
родителями". Он просил изменить имя Ганс на Игорь. После этого в военкомате
попросился на фронт. Его не отправили: он был номенклатурой ЦК. Макарцев не
знал, что остался на свободе благодаря Молотову, который регулярно читал
"Известия".
Молотов, -- правильно понял, как вести пропаганду в новых условиях. Отличать
наших журналистов и ненаших научил меня Владимир Ильич. У этого Макарцева
есть нюх. Включите его в список.
конце войны, когда налаживалась идеологическая работа и выпуск газет в
областях, ранее оккупированных немцами, его провели инструктором в сектор
газет аппарата ЦК.
серьезно задумываться над тем, что он одинок. Не в друзьях тут было дело и
не в подругах для отдыха. В этом Макарцев не был ханжой и принимал участие
во всех мероприятиях, которые имели место в его кругу. Без этого он не
считался бы там своим человеком. Но у людей, его окружающих, дома был уют,
дети, а он, сирота казанская, этой радости не вкусил. Еще чуть-чуть и поздно
будет. И потому что страна, потерявшая на войне больше двух десятков
миллионов живой силы, спешила воспроизводиться (а Макарцев был сыном своей
страны), и потому что приспела пора, он решил жениться.
санатории ЦК, уже была однажды замужем. По ее красоте и уму это было
неудивительно. Он был тактичным и не расспрашивал ее о первом муже. Место
знакомства было вполне приличное, они сходили два раза в Большой театр и раз
во МХАТ. Стремясь жениться, он полюбил Зину.
подолгу стоял у кроватки, радостно прислушиваясь к ровному сопению малыша.
Он так много работал, что даже поиграть с подрастающим сыном не оставалось
времени.
заполнить новую анкету. Внимательно прочитав ее, коллега спросил:
фимилию). Но сказать, что не знает, не мог и растерялся.
первому мужу -- Флейтман...
покрывает лицо румяным налетом вины.
кадры для областных газет в соответствии с духом времени. Однако сам не
ощущал в этом потребности, даже, напротив, неприятное чувство виноватости
каждый раз овладевало им. Сам по себе он объяснял данное явление местными
пережитками, делом малокультурных кадров, наводнивших партию после чистки.
Сталин об этом, конечно, не знал.
лечить руководство. А бывший профессор Флейтман работал в клинике с Вовси и
консультировал Когана.
указание.
следственного отдела по особо важным делам.
борьбе с врагами народа.
голосом на последнее слово. -- Даже Лаврентий Палыч ничего не сумеет.
кругу, со всех сторон утыканному шипами. В безответности была его погибель.
Он уже представил себе, что жену уводят от него, а может, предложат с ней
развестись. Он подумал позвонить референту Молотова, но Вячеслав Михайлович
уже проявил высокую принципиальность, сообщив, что его жена Жемчужина --
враг народа.
указание?
Макарцева с сочувствием.
Поскребышев, сгорбясь, двинется на него и обматерит. "Закрывать" вопрос было
не с кем. Потому и был сделан им нелепый шаг -- от отчаяния, наверно. Он
попросился в отпуск, в санаторий, поскольку не отдыхал лет пять и неважно
себя чувствует. Там улыбнулись: арест в санатории считался более удобным,
чем на работе.
схватил чемодан, вытолкал недоумевающую Зину из поезда, объяснив проводнице,
что должен вернуться в Москву. Через час они уже ехали в общем вагоне, в
духоте, среди людей с мешками, и Зинаида расширенными зрачками смотрела на
мужа. Он понимал: рано или поздно его найдут везде, не хотел только, чтобы
сейчас. Из Воронежа добрались до Тамбова. На рынке, заполненном оборванными
людьми, попался старик-лесничий, приехавший в город купить поросенка.
Макарцев назвался другой фамилией и пожаловался, что больному ребенку, врачи
сказали, нужен лесной воздух. Заплатит он хорошо.
держали в избе. По ночам Макарцев ждал. Но никто ими не интересовался. Жили
-- не шиковали, ели хлеб и сало, спали на нарах. Игорь томился без дела.
Газет лесничий не получал, а радио играло, сообщая о грандиозных свершениях
и ширящемся размахе соцсоревнования в странах социализма и о забастовках в
других странах, что, безусловно, свидетельствовало о скором крахе