read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



они открывались в глубокие подвалы, где мерцали огоньки газа; сейчас Клод
выпрямился и стал смотреть вверх, словно искал кого-то там, между высокими
столбами, на синеющих у кромки светлого неба крышах. Наконец он как будто
нашел что-то, остановив взгляд на одной из узких железных лестниц, которые
соединяют кровли двух этажей, давая возможность ходить по крыше. Флоран
спросил Клода, что он там видит.
- Ну и бес же этот Майоран, - пробормотал Клод, не отвечая на вопрос. -
Забрался, наверное, в сточный желоб на крыше, если только не ночевал в
подвале, в птичнике... Он мне нужен для этюда.
И он рассказал, что его приятель Майоран - найденыш, его обнаружила
однажды утром какая-то торговка в груде капусты, и рос он на улице без
призору. Когда же его попробовали отдать в школу, он заболел; пришлось
вернуть мальчика домой, на рынок. Майоран знал самые глухие его закоулки,
любил их преданной сыновней любовью, жил в этой чугунной чаще жизнью
проворной белки. Он да эта дрянчужка Кадина - парочка хоть куда; Кадину
как-то вечером подобрала матушка Шантмес на углу старого рынка
Дез-Инносан. Внешность у этого дуралея - у Майорана - великолепная: он
весь золотисто-розовый - точь-в-точь рубенсовская модель, с рыжеватым
пушком, сквозь который сквозит свет; а девчонка - маленькая, лукавая,
тоненькая, с презабавной мордочкой, выглядывающей из-под спутанных черных
кудряшек.
Продолжая разговаривать, Клод ускорил шаг. Он привел своего спутника
снова к перекрестку св.Евстафия. Флоран повалился на скамью возле
омнибусной станции - ноги у него опять подкашивались. Свежело. Вдали, над
улицей Рамбюто, розовые отблески зари расписывали под мрамор
молочно-белесое небо, рассеченное в вышине огромными серыми трещинами.
Заря была напоена такими душистыми запахами, что Флорану на миг
почудилось, будто он в настоящей деревне, на каком-то пригорке. Но тут
Клод указал ему на расположившихся за его скамьей торговцев пряностями.
Вдоль требушиных рядов раскинулись целые поля тмина, лаванды, чеснока,
лука-шарлота; торговки обвили молодые платаны на тротуарах высокими
ветвями лавра, которые были гордостью этого царства зелени. И все запахи
заглушало благоухание лавра.
Светящийся циферблат на церкви св.Евстафия бледнел и мерк, словно
лампада, застигнутая лучами зари. Один за другим гасли, подобно звездам
при свете дня, газовые рожки в винных погребках на соседних улицах. И
Флоран следил, как огромный рынок высвобождался из мрака, освобождался от
дымки мечты, в которой привиделись ему тонувшие в бесконечных далях
ажурные чертоги. Они обретали плотность, зеленовато-серую массу,
становились еще громадной, оснащенные чудесными мачтами - столбами,
несущими необозримые полотнища крыш. Их геометрические тела сливались в
одно целое; и когда внутри погасли все огни, они предстали в свете дня,
квадратные, одинаковые, словно современная машина, необъятная по своим
размерам, - словно паровая машина или паровой котел, служивший
пищеварительным аппаратом для целого народа; эта громада походила на
гигантское металлическое брюхо; затянутое болтами и заклепанное, созданное
из дерева, стекла и чугуна, оно отличалось изяществом и мощью
механического двигателя, работающего с помощью тепла под оглушительный
стук колес.
Но тут Клод в восторге вскочил на скамью. Он требовал, чтобы его
спутник полюбовался восходом солнца над овощами. То было поистине море.
Оно простиралось от перекрестка св.Евстафия до улицы Центрального рынка
между обеими группами павильонов. И по краям его, на двух перекрестках,
прилив все нарастал, овощи наводняли мостовые. Медленно занимался рассвет,
подернутый мягкой сероватой дымкой, окрашивая все кругом в светлые
акварельные тона. Эти валы в гребешках, подобные стремительным волнам, эта
река зелени, которая, казалось, текла в ложбине шоссе, напоминая разлив
после осенних дождей, принимала нежные, жемчужные оттенки, то тающие
лиловые, то розовые с мелочно-белыми отливами, то зеленые, переходящие в
желтые, - здесь была вся та бледная гамма красок, которая при восходе
солнца превращает небо в переливчатый шелк; и по мере того как утреннее
зарево вставало языками пламени в глубине улицы Рамбюто, овощи все больше
пробуждались, высвобождаясь из стлавшейся по земле до самого горизонта
синевы. Салат, латук, белый и голубой цикорий, распустившиеся, жирные еще
от перегноя, обнажили свою яркую сердцевину; связки шпината, щавеля, пучки
артишоков, груды бобов и гороха, пучки салата-эндивия, перевязанного
соломинками, - все это звенело гаммой зеленых красок, от ярко-зеленого
лака стручков до темной зелени листьев; строго выдержанная гамма
кончалась, замирая, на пестрых стебельках сельдерея и пучках лука-порея.
Но самыми пронзительными ее нотами, звучавшими громче всех, были
по-прежнему сочные мазки красной моркови и чистые тона белой репы, щедро
рассеянные вдоль рынка, оживлявшие его своей двухцветной яркой каймой. На
перекрестке улицы Центрального рынка капуста лежала горами: огромные белые
кочаны, плотные и тяжелые, как бомбы из тусклого металла; кудрявая
капуста, широкие листья которой походили на плоские бронзовые чаши;
красная капуста - головки ее заря превратила в роскошные цветы, багряные,
как забродившее вино, вмятины на ее боках отливали кармином и темным
пурпуром. Напротив, на перекрестке св.Евстафия, проход на улицу Рамбюто
забаррикадировали оранжевые тыквы, выстроившись в две шеренги, брюхом
вперед. И то тут, то там в корзинке вспыхивали золотисто-коричневые
лакированные головки репчатого лука, кроваво-красная куча помидоров,
блекло-желтая горка огурцов, темно-фиолетовая связка баклажанов; но в этой
звенящей радости пробужденья кое-где еще зияли провалы тьмы - ряды редьки,
черневшие, как траурные полотнища.
Клод захлопал в ладоши при этом зрелище. Он восклицал, что "канальи
овощи" сегодня хороши до нелепости, до безумия, просто бесподобны! Он
уверял, что это не мертвые овощи, что, сорванные вчера, они ждали солнца,
они хотели сказать ему сегодня "прости" на плитах Центрального рынка. Они
были для него живыми, он видел, как они раскрывают листья, словно их корни
еще мирно живут в теплой, унавоженной земле. Он утверждал, будто слышит
здесь предсмертное хрипенье со всех окрестных огородов. Тем временем
женщины в белых чепчиках и черных кофтах, мужчины в синих блузах наводнили
узкие дорожки между грудами овощей. Казалось, тут гудит целая деревня.
Большие корзины грузчиков медленно плыли над головами. Перекупщицы,
уличные торговцы, зеленщики спешили закупить товар. Вокруг капустных гор
стояли солдаты, толпились монахини; тут же шныряли повара коллежей, ища,
что подешевле. Разгрузка овощей все продолжалась; возы сваливали поклажу
на землю, словно камни, добавляя к волнам зелени новые - те, что теперь
выплескивались на противоположный тротуар. А из глубины улицы Новый мост
непрерывно тянулись вереницы повозок.
- И все-таки это здорово красиво, - в восторге пробормотал Клод.
Флоран мучился. Он готов был поверить, что это какое-то
сверхчеловеческое искушение. Он не хотел больше смотреть на овощи, он
разглядывал церковь св.Евстафия, стоявшую наискосок от него и словно
выписанную сепией на синеве неба, со всеми своими розетками, большими
сводчатыми окнами, колоколенкой и шиферными кровлями. Флоран остановился в
темном закоулке улицы Монторгей, откуда виднелся срезанный угол улицы
Монмартр со сверкающими на балконах золотыми буквами ярких вывесок. А
когда Флоран возвращался к перекрестку, его внимание привлекли другие
вывески с крупными черными и красными литерами на выцветшем фоне:
"Москательные и аптекарские товары. Торговля мукой и сухими овощами".
Угловые дома с узкими окошками пробуждались от сна; в просторной новизне
улицы Новый мост бросались в глаза желтые и добротные старинные фасады
Парижа былых времен. На углу улицы Рамбюто щеголеватые приказчики в
жилетках, узких панталонах и широких белоснежных нарукавниках, стоя в
пустых витринах большого магазина новинок, выставляли товар. Немного
подальше фирма Гийу, мрачная, как казарма, скромно выставила за своими
зеркальными стеклами золотистые пачки бисквитного печенья и вазы с
пирожными. Открылись все лавки. Рабочие в белых блузах, с инструментом под
мышкой, ускоряя шаг, переходили шоссе.
Клод по-прежнему стоял на скамье. Он вытягивал шею, стараясь увидеть
все, что делается в глубине улиц. Вдруг он заметил в толпе, над которой он
возвышался, белокурую лохматую голову и рядом с ней черную, кудрявую и
растрепанную головку.
- Эй, Майоран! Эй, Кадина! - закричал он.
Голос его заглушала шумная толпа, он спрыгнул на землю и бросился за
ними. Тут он сообразил, что забыл о Флоране, и, стремглав кинувшись
обратно, торопливо сказал:
- Живу я в конце тупика Бурдоне, запомните... Моя фамилия написана
мелом на двери: Клод Лантье... Заходите посмотреть офорт улицы Пируэт.
Он исчез. Имя Флорана было ему неизвестно, он покинул нового знакомца
на тротуаре так же, как и встретил, успев лишь изложить ему свои взгляды
на искусство.
Флоран остался один. Сначала он обрадовался одиночеству. После того как
г-жа Франсуа подобрала его на улице Нейи, он был словно в забытьи, которое
перемежалось такими муками, что Флоран утратил ясное представление о
действительности. Но вот наконец он свободен; ему захотелось встряхнуться,
сбросить с себя нестерпимый морок гигантской жратвы, который преследует
его по пятам. А голова была по-прежнему пуста, и он сознавал только, что
опять чувствует смутный страх. Светало, теперь его могли заметить; Флоран
оглядел свои жалкие брюки и сюртук. Он застегнулся на все пуговицы,
очистил от пыли брюки, попробовал кое-как придать себе приличный вид - ему
казалось, что черные лохмотья кричат о том, откуда он явился. Он сидел на
середине скамьи, рядом с бедняками, бродягами, приютившимися здесь в
ожидании солнца. Ночи на рынке - отрада для бездомных. Двое полицейских,
еще в ночной форме, в накидках с капюшонами и в кепи, прогуливались бок о
бок вдоль тротуара, заложив руки за спину; всякий раз, проходя мимо
скамейки, они косились на учуянную ими дичь. Флоран вообразил, что его
опознали, что полицейские совещаются, не арестовать ли его? Его обуял
ужас, неистово захотелось встать, бежать. Но он не отважился, не знал, как



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.