ловко перехватывая руками и постепенно приближаясь к медведю. Вот каменный
шар просвистел совсем близко от головы зверя. Долл и Зей затаили дыхание:
еще миг - и медведь с пробитым черепом рухнет в воду. Но этого не произошло
- случилось совсем другое: когда каменный шар, казалось, неминуемо должен
был попасть в медведя, тот чуть отклонился и, выбросив передние лапы, с
удивительным проворством завладел камнем. Крепко прижимая к груди кремневый
шар, медведь стал пятиться, увлекая за собой Корру. Горбатый охотник не
выпускал из рук ремня, к которому был прикреплен камень. Он присел, изо всех
сил стараясь вырвать оружие из цепких лап медведя. Но исполинская сила зверя
превосходила человеческую.
беспомощно забарахтался в холодной воде. Медведь продолжал пятиться, не
выпуская из лап каменного шара. Коричневые глазки зверя злобно сверкали.
Горбатого охотника охватил страх. Он стал захлебываться. Из уст его вырвался
крик. Ремень,которым он обмотал руку, сделал его пленником зверя.
ударами ему удалось перерезать ремень. С помощью Зей он вытащил на берег
обессиленного Корру.
прояснилось: он узнал Зей, склонившуюся над ним. Превозмогая слабость,
охотник поднялся. Тело его сотрясала мелкая дрожь. Пучком травы Долл до тех
пор растирал ему грудь и спину, пока лицо Корру не порозовело и глаза не
заискрились, как всегда. Корру смущенно улыбнулся и указал на реку.
медведь. В лапах он держал каменный шар - оружие горбатого охотника. Зверь
забавлялся: он то и дело подбрасывал и ловил камень. Иногда он хватал зубами
ремень, к которому шар был прикреплен, и размахивал им в разные стороны. На
людей медведь не обращал никакого внимания, будто тут их совсем и не было.
понимающе закивали. Гауо на языке маумов означало. лесной человек.
вместе с корневищем. Долл помогал ему. Палицу не удалось обжечь на огне:
маумы не решились развести костер, опасаясь чужих людей. Однако своим новым
оружием горбатый охотник был вполне доволен. Дубина получилась внушительных
размеров и на конце имела достаточное утолщение.
голубоватые, медленно таявшие нити дыма. Исполинского медведя, с которым
маумы вчера повстречались, нигде не было видно, лишь в чаще леса, в
отдалении, ревели его сородичи.
Сквозь кроны деревьев проглядывало очистившееся от туч бирюзовое небо. Было
холодно. Маумы за ночь основательно продрогли и шли быстро, пытаясь
согреться. Через некоторое время им пришлось замедлить шаг. Хорошо
скрывавшая их высокая густая трава стала редеть, а потом и вовсе кончилась.
Вдоль реки тянулся теперь обрывистый красноватый берег. Под ногами громко
чавкала вязкая глина. Все трое спустились ниже, вошли в реку и стали
осторожно пробираться вперед, готовые каждую минуту выскочить из воды. И все
время, пока они шли, заунывно, с равными промежутками слышался человеческий
голос и над лесом безмятежно вился дымок...
выбрались на берег. Где-то там, наверху, горел костер, и подле него должны
были находиться люди. Мигом поднялись маумы по обрыву. Густые заросли
орешника и бересклета плотной стеной подходили к его краю. Маумам недолго
пришлось пробираться сквозь кустарник. Заросли неожиданно кончились. За ними
зеленела обширная лужайка, вплотную подходившая к опушке леса. Могучие
ясени, осины, липы сомкнули свои кроны, образуя сплошной зеленый шатер.
Маумы затаились в кустах, их взоры были обращены к лужайке.
Самый большой костер был разложен посреди лужайки. У каждого костра стояло
по человеку. Тот, который находился около большого костра, плясал. То был
костлявый, высокий старик с редкими седыми волосами. С его плеч свисала
медвежья шкура, на шее красовалось ожерелье из зубов хищных зверей.
Размалеванное красной охрой, лицо старика придавало ему свирепый вид. Это
был вождь племени коччу рода медведей старый Экку. Два его помощника, Кул и
Кэм, были вожаками охотников племени. Мускулистые тела их говорили о
незаурядной силе.
четвереньки и принимался громко хлопать ладонями по земле. Вождь коччу
изображал пляску медведей.
старик прекращал пляску, из его глотки вырывались однообразные звуки:
"Оу-ээ-оой!.. Оу-ээ-оой!.."
подражали реву медведей.
подтверждалось находившимся тут же, неподалеку от костра, черепом косолапого
зверя. Рядом с черепом высилась груда растительной пищи: корни
белокрыльника, осот, хвощ и даже черешки белокопытника - по-видимому, люди,
собравшие все это, хорошо знали медвежьи вкусы.
Сумрачный взор старика, не задерживаясь на кустах бересклета, где притаились
маумы, скользнул дальше и остановился на опушке леса. Долл, Корру и Зей с
облегчением вздохнули: значит, не они вызвали беспокойство старика. Из чащи
леса доносились глухие раскаты медвежьего рева. Быть может, он явился
причиной тревоги старика?
у медведей брачный период и они особенно смелы и свирепы, но не это могло
встревожить старика. По-видимому, было что-то другой, и маумы не ошиблись в
своей догадке...
его с опаской поглядывать на опушку леса. Экку с охотниками в эти три дня,
пока совершался обряд медведя, должны были питаться исключительно
растительной пищей - пищей тотема. И вот вчера Кул и Кэм, как всегда,
отправились за растениями. Они почему-то долго не возвращались.
сытной пищей. Ему тоже захотелось мясного, и он с ожесточением принялся
плеваться... А тут, как назло, костры стали угасать и вождю пришлось
заняться ими. Когда старый вождь хотел с охапкой хвороста подойти к большому
костру, он обмер от страха.
крупный, упитанный медведь. Его золотисто-коричневый мех лоснился на солнце.
Зверь лежал на брюхе, выискивая наиболее лакомую пищу. По звучному чавканью,
сопровождавшемуся приглушенным ворчанием, Экку понял, что зверь очень
доволен угощением.
внимания на оторопевшего человека, спокойно зашагал в лес.
сучья, стараясь разжечь большое пламя. Вскоре все три костра жарко пылали,
но и тогда старик не мог успокоиться. Его преследовала мысль, что медведь,
который не боится пламени костров и не замечает человека, не просто медведь,
а зверь, в которого вселился дух предка племени. Весь вопрос заключался в
том, какой это дух: злой или добрый?
принять совет рассудительного Кэма - жечь, как и раньше, костры. Если это
был дух предка, то ведь его все равно ничем не запугаешь...
появился этот удивительный медведь. К счастью, сегодня был последний день
обряда медведя. Вечером Экку с охотниками смогут наконец покинуть поляну и
вернуться к своим. Племя коччу расположилось неподалеку отсюда, у порогов
лесной реки. Сумрачный взор Экку остановился на здоровяке Куле. Охотник во
все горло беспечно выкрикивал: "Оу-ээ-оой!.. Оу-ээ-оой!.." Ему-то что,
глупой башке, зло думал Экку, он не видел того медведя. А что он закричит,
если зверь выйдет сейчас на опушку леса?.. Экку чувствовал себя беспомощным
и слабым, как никогда: у них, совершающих обряд, даже оружия нет!.. Старик
протяжно вздыхал и снова глядел на опушку...
чьими-то тяжелыми шагами хрустел сухой валежник. Экку побледнел, у него
запрыгали губы... Так и есть: на опушке леса появился вчерашний знакомый!
ничто не тревожит. На поляну с кострами и людьми он вышел так, будто она
была совершенно пустой. Кул уже не кричал - он и Кэм замерли, глядя то на
вождя, то на приближавшегося зверя. Если бы не обряд медведя и под рукой
были палицы или копья, старый Экку знал бы, как сейчас нужно поступить.
Теперь же он сделал Кулу и Кэму знак стоять спокойно и не шевелиться.
Медведь, как и накануне, начал с того, что подошел к лежащей подле костра
кучке растений, собранных охотниками. Обнюхав ее, он с безразличным видом
отошел прочь, повалялся по траве, а затем сел, уставившись на Экку. "Сыт
медведь", - подумал вождь. Как он ни был напуган появлением зверя, ему
льстило, что именно на него первого обратил внимание дух предка.
почесывался, кряхтел и по-прежнему не спускал маленьких глаз с вождя
племени. Казалось, медведь испытывал удовольствие от пребывания в обществе
человека...
к поляне, поглядывая на людей и костры. Это был тот самый молодой медведь,
который совсем недавно позорно бежал от лосихи.