Чтение 6–й страницы книги ~Мешок с костями~

мне помнится, я очень нервничал. Наверное, я вновь переболел болезнью
второкурсника: им всегда кажется, что после первого успеха обязателен
провал. Кстати, на одной из лекций по курсу американской литературы
профессор сказал, что из всех американских писателей только Харпер Ли
удалось избежать панического страха за вторую книгу.

Заканчивая "Мужчину в красной рубашке", я остановился в шаге от финишной
черты. До приобретения старинного особняка на Бентон-стрит в Дерри
оставалось еще два года, но "Сару-Хохотушку", коттедж и участок земли на
озере Темный След мы уже купили, хотя еще не обставили и не пристроили
студию Джо. Там я и дописывал "Мужчину".

Я отодвинул стул, поднялся из-за стола, на котором стояла моя старенькая
"Ай-би-эм селектрик" (тогда я еще не освоил компьютер) и прошел на кухню.
Сентябрь уже перевалил на вторую половину, дачники в большинстве своем
разъехались, и никакие посторонние шумы не заглушали крики гагар. Солнце
садилось, гладкая поверхность озера горела холодным оранжево-красным огнем.
Это воспоминание осталось со мной навсегда, яркое и живое. Иной раз мне даже
кажется, что достаточно небольшого усилия воли, чтобы оно вновь стало
реальностью. Вот я и задумываюсь: а что бы изменилось, если бы тогда все
было иначе?

Еще раньше я поставил в холодильник бутылку "тэттинжера" и два бокала.
Теперь я достал их и на жестяном подносе, который обычно использовался для
транспортировки кувшинов с холодным чаем или "кул-эйдом" из кухни на
террасу, где коротала время Джо, или в гостиную, где я работал, и понес к
Джоанне.

Она сидела в кресле-качалке и читала (не Моэма, а Уильяма Денброу, одного
из ее любимых современных писателей).

- О-о-о, - протянула она, заложив закладкой страницу и закрывая книгу. -
Шампанское! По какому случаю?

Вы понимаете, как будто она не знала.

- Дело сделано. Mon livre est tout fini <Моя книга написана (фр.).>.
Джоанна и была той самой основой, без которой ритуал терял свою силу. Мы
практически всегда пили шампанское, и она практически всегда шла, в мой
кабинет, чтобы завершить ритуал, но все-таки не после каждой книги.

- Что ж, - улыбаясь, она взяла с подноса, с которым я перед ней
склонился, один бокал. - Значит, есть повод выпить, верно?

Теперь я понимаю, что основа любого ритуала - всего лишь малая его
толика, можно сказать, единственное магическое слово в тарабарщине
заклинания. Последняя фраза.

Однажды, за пять лет до ее смерти, в тот день, когда я закончил книгу,
Джоанна находилась в Ирландии. Уехала с подругой. Я выпил шампанское в
одиночестве, сам отпечатал последнюю фразу (тогда я уже работал на
"макинтоше", который умел делать бог весть что, хотя я использовал его
исключительно как пишущую машинку), и меня это нисколько не смутило. Во
всяком случае, в ту ночь я спал как младенец. Но я позвонил в гостиницу, в
которой остановились она и Брин, ее подруга. Сообщил ей, что закончил книгу,
и услышал слова, ради которых, собственно, и звонил. Слова, которые
скользнули в ирландский телефонный провод, добрались до микроволнового
передатчика, вознеслись, как молитва, к спутнику связи, а потом спустились
вниз, в мое ухо: "Что ж, значит, есть повод выпить, верно?"

Обычай этот пошел, как я и говорил, со второй моей книги. Когда мы выпили
шампанского, сначала по одному бокалу, затем - по второму, я повел ее в
кабинет, где стояла пишущая машинка с вставленным в нее листом бумаги. На
озере последняя гагара криком призвала темноту.

- Я думала, ты закончил книгу.

- Осталось последнее предложение, - ответил я. - Книга, как ты понимаешь,
посвящена тебе, и я хочу, чтобы последнюю точку в ней поставила ты.

Она не запротестовала, не засмеялась, просто посмотрела на меня, чтобы
понять, не шутка ли это. Я кивнул, показывая, что настроен серьезно, и она
села на мой стул. Она недавно выкупалась, и ее волосы, схваченные сзади
белой эластичной лентой, были темнее обычного. Я коснулся их рукой. Они
напоминали влажный шелк.

- С красной строки? - спросила она, глядя на меня словно молоденькая
секретарша на босса.

- Нет, - покачал я головой. - Продолжай. - И я продиктовал предложение,
которое сложилось у меня в голове еще до того, как я поднялся из-за стола и
пошел за шампанским. - "Через голову он снял с ее шеи цепь, и бок о бок они
спустились по лестнице к дожидающемуся внизу автомобилю".

Джоанна все напечатала, вновь посмотрела на меня.

- Все. Теперь, полагаю, надо напечатать "Конец".

Джо дважды нажала на кнопку "Возврат каретки", затем выставила ее по
центру, и ай-би-эмовским шрифтом "курьер" (моим любимым), отпечатала
последнее слово.

- А что за цепь он снял с ее шеи? - спросила она.

- Чтобы это узнать, надо прочесть книгу. Она сидела у стола, я стоял
позади нее, так что она без труда добралась до нужного ей места. И когда
заговорила, губы ее елозили по самой чувствительной части моего тела. А
разделяли губы и эту самую часть лишь трусы из хлопчатобумажной ткани.

- У наш ешть шпошобы жаштафить тефя гофорить.

- Похоже на то.

***

Я по крайней мере попытался возродить ритуал в тот день, когда закончил
"Вниз с самого верха". От него осталась только форма, магическое содержание
исчезло, но я в общем-то этого и ожидал. И пошел на это не из суеверия, а от
уважения и любви. Если хотите, совершил ритуал в память о Джоанне. Или, если
угодно, ритуал этот стал настоящей поминальной службой, которую я смог
провести через месяц после того, как тело Джоанны легло в землю.

В третьей декаде сентября по-прежнему стояла жара, в последние годы не
случалось такого жаркого лета. Заканчивая книгу, я постоянно думал о том,
как мне недостает Джоанны.., но мысли эти не мешали мне работать. Упомяну
вот еще о чем: я оставался в Дерри, из-за жары ходил по дому в одних трусах,
но ни разу не подумал о том, чтобы перебраться в наш коттедж у озера. Словно
из моей памяти исчезла вся информация, связанная с нашей загородной усадьбой
"Сара-Хохотушка". Может, потому, что, дойдя до последней фразы романа, я
окончательно осознал: на этот раз Джоанна уехала не в Ирландию.

На озере у меня маленький кабинет, но с окном. В Дерри - длинный, с
протянувшимися вдоль стен книжными стеллажами и без единого окна. В тот
вечер три вентилятора под потолком лениво Перегоняли сгустившийся воздух. Я
вошел в кабинет в шортах, футболке и резиновых шлепанцах, с маленьким
жестяным подносом, на котором стояли бутылка шампанского и два запотевших
бокала. В дальнем конце этого железнодорожного вагона, под таким крутым
карнизом, что мне приходилось чуть ли не садиться на корточки, чтобы
добраться до стула (год за годом Джо убеждала меня, что я выбрал для
компьютера самое неудачное место в комнате, но не могла переубедить),
светился экран "макинтоша".

Я уж подумал, что сам нарываюсь на новый приступ слез, но ведь наша
эмоциональная реакция всегда удивляет нас, я прав? В тот вечер я не выл и не
рыдал. Наверное, горе ушло. А его место заняло щемящее чувство утраты: я
видел пустое кресло, в котором она любила сидеть и читать, пустой стол, на
который она ставила свой бокал, всегда у самого края.

Я наполнил бокал шампанским, подождал, пока осядет пена, поднял его.

- Дело сделано, - сообщил я вращающимся под потолком лопастям
вентилятора. - Что ж, значит, есть повод выпить, верно?

Ответной реакции не последовало. В свете того, что произошло позже,
думаю, эту фразу есть смысл повторить: ответной реакции не последовало. Я не
почувствовал, как случалось потом, что я не один во вроде бы пустой комнате.
Я выпил шампанское, поставил бокал на жестяной поднос, наполнил второй. С
ним пошел к "маку" и сел перед ним, как села бы Джоанна, если бы не
вмешательство горячо любимого всеми Бога. Тело мое не сотрясали рыдания, но
в уголках глаз стояли слезы. На экране я прочитал:

Не таким уж и плохим выдался денек, подумала она. Пересекла лужайку,
направляясь к своему автомобилю, рассмеялась, увидев белый квадратик бумаги,
прижатый дворником к ветровому стеклу. Кэм Диленси, который никогда не
сдавался, для которого не существовало слова "нет", приглашал ее во вторник
на еженедельную дегустацию вин. Она вытащила квадратик, уже собралась
разорвать его, но в последний момент передумала и сунула в карман джинсов.

- Не с красной строки. Продолжаем абзац, - указал я сам себе и отпечатал
предложение, которое сложилось в голове еще до того, как я потел за
шампанским:

Перед ней лежал целый мир; так почему не начать его освоение с дегустации
вин, на которую пригласил ее Кэм Диленси?

Я замер, глядя на крошечный мерцающий курсор. Уголки глаз все щипали
слезы, но, повторяю, никакой холодный ветерок не обдувал мои колени, ничьи
ледяные пальцы не хватали за шею. Я дважды нажал на клавишу "Enter". Потом
на клавишу "Center". Напечатал завершающее слово "Конец" и отсалютовал
экрану бокалом, который предназначался Джо.

- За тебя, крошка! Как бы я хотел, чтобы ты была рядом. Мне чертовски
тебя недостает, - мой голос дрогнул на последнем слове, но дыхания у меня не
перехватило.

Я выпил "тэттинжер", сохранил в памяти компьютера последнее предложение,
перегнал файл на дискету, вытащил ее из дисковода, положил к остальным
дискетам, на которых хранился текст моей очередной нетленки. И за
последующие четыре года не написал ни строчки, если не считать писем,
перечней необходимых покупок и заполнения соответствующих граф на чеках и
различных документах.