read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



овладели нами. Мы решили идти пешком в Хайфу и выбрали для этого шаббат.
Была зима, но день выдался жаркий, очень жаркий. Эта зима вообще была
необычно теплой ц сухой. Путешествие было долгим и безрадостным. Мы шли по
безлюдной дороге. Мимо, несмотря на шаббат, неслись и неслись машины,
обдавая нас перегаром и пылью. И в том, как они проносились, нам слышалось
высокомерное презрение к бредущим по дороге пешим людям. Мы знали уже, что
говорят старожилы:
-- Пешеходы на дороге -- это русские.
И только однажды пожилой мужчина, притормозив около нас свое авто,
пригласил нас сесть и сказал, когда мы разговорились:
-- Не русские, а из России. Но -- евреи!
Мы шли не в дальнюю лавку за чуть-чуть более дешевым мясом, хотя и это
приходилось делать. Мы шли пешком, чтобы лучше увидеть страну, но все равно
па нас смотрели свысока, а может быть, это только казалось, скорее всего,
казалось, скорее всего, никому в машинах не было до нас дела. Но мы ведь
знали, что многие израильтяне относятся к олимам высокомерно, и это
высокомерие мы слышали даже в шуршаньи шин.
Дорога была безлюдной. Одинокий старый араб попался нам навстречу. Он
приветствовал нас незнакомым жестом, похоже, как своих. Тогда я поняла, что
надо снять белую косынку, которой прикрыла от солнца голову. Возможно,
косынка была похожа на головные уборы мусульманок и ввела его в заблуждение.
Из-за поворота показалась парочка, совсем молодые. Неужели тоже пешком?
Но нет, подняли руку -- проголосовали, впорхнули в машину. Да еще попался
велосипедист, остановили, разговорились, оказалось, тоже олим. Раньше, как и
мы, ходил пешком, даже в Акко -- ого, далековато! А теперь обзавелся железным
конем -- выручает. Он попрощался и поехал вперед, но быстрее свернул за
забор, где были сложены какие-то плиты. Наверное, что-то искал для
хозяйства.
А мы пошли дальше. Пекло солнце. От солнца были некуда деться. Порой
вдоль дороги попадались деревья, но подойти к ним было почти невозможно из-
за камней и мусора, а сами деревья были запылены и унылы. Мы искали какой-
нибудь отрады для глаз, но было грустно.
Потом, позже, паша новая знакомая, старожилка Израиля, сказала мне:
-- Меня волнует каждый пейзаж, каждый уголок в Израиле.
Каждый уголок земли этой вызывает у нее волнение... Как-то с этой
знакомой мы впервые ехали по Галилее. Расстилающиеся вдали анфилады гор,
зеленых и каменисто-серых, это может быть, не так экзотично, как горы
пышного Кавказа, но почему-то именно они, эти сливающееся с небом горы
Израиля заворожили меня, и ком подступил к горлу, словно и во мне заговорил
голос моих предков.
Но в тот раз мне было только грустно. По обе стороны дороги все время
попадались пакеты с отбросами, мусор. Немалую часть пути мы шли мимо
гигантской свалки. Она расстилалась слева от дороги сколько видел глаз.
Я не могла понять, как такое может существовать. Как к этому можно
привыкнуть и относиться спокойно? Как люди до сих пор не вышли из домов с
лопатами, метлами, носилками, тачками и не навели порядок, тот самый поря¬
док, который у всех здесь постоянно на языке -- беседер?
Но пет, они проносились в лимузинах, очень дорогих, просто дорогих и
подешевле, прибавляли свои пакеты с отбросами к тем, что уже валялись на
дороге: выкидывали их из окон машин. Машина была их владением. "Частное вла¬
дение" -- эти слова мы часто слышим здесь. За окнами машины -- не их
собственность, как и за окнами квартир.
Потом мы увидели, как бросают из окон домов -- во двор и на тротуар. Как
на улице летит сверток -- в зеленые кусты у чужого двора. Может, и я научусь
бросать наземь кожуру мандарина, а не нести ее в руке, пока не найду ящик
для мусора, а иногда и класть в сумку, чтобы выбросить дома. Или для этого
нужна другая ментальность?
Мы бывали в домах тех, кто бросал на улицах пакеты с отходами. Чисто,
очень чисто -- в домах. Значит, за пределами частных владений можно не
заботиться о порядке? Или это не наша земля?
Как-то мне сказала другая моя знакомая, тоже старожилка, приехавшая из
Европы:
-- Там нам говорили: "Грязные евреи". Мне было так обидно. Почему? Почему
мне говорят, что мы грязные, если я так люблю чистоту? А тут, теперь я
думаю, что может быть, они и правы...
...Но это все было уже потом. Эти мысли, эти раздумья -- потом. А тогда мы
шли под жарким солнцем. Впереди была Хайфа. Она карабкалась вверх, в гору и
издали виделась прекрасной и романтичной, словно из вечности, из глубины
мироздания тянулась ввысь.
Мы уже немного знали город, бывали в разных службах, которые пасут
олимов, но приезжали мы сюда на автобусе и сразу попадали в деловой и
торговый центр. Сейчас мы подошли к Хайфе со стороны шоссе, ведущего в
город, но не стали подниматься вверх к центру, а свернули направо, огибая
подножье горы, к тому району, где живут наши друзья.
Это тоже был долгий и печальный кусок пути. Спустя время мы увидели
другую Хайфу с ее дивным Кармелем, но в тот раз слева от нас тянулись
кварталы разрушенных и полуразрушенных домов. Я видела пустые глазницы окон.
Наверное, здесь когда-то жили арабы, а теперь никто не живет, и никому здесь
селиться нельзя, потому что эти развалины имеют владельцев. Или что-то вроде
того. Разбираться в этом тяжело и грустно. И мне пока не хочется. Я просто
не могу понять и приемлеть, что в маленьком Израиле может существовать
разрушенный, мертвый, как у Уэльса, город.
Возможно, когда-нибудь я пойму, почему это так, и даже смогу объяснить
это тем, кто приедет вслед за нами. Но тогда я смотрела на расстилающуюся
передо мной панораму и мне было жутко.
Раньше я это видела только в кино. Горы ярких плодов на деревянных лотках
длинными рядами разрезали вдоль и поперек сравнительно небольшую площадку
нашего городского рынка. Даже старые знакомцы -- яблоки и апельсины --
выглядят здесь наряднее и ярче. Каждое это чудо природы хочется взять и,
прежде чем положить в сумку, подержать в руках. Кажется, будто прикасаешься
к влитым в него энергии солнца и сокам земли.
Но это поначалу. Потом все становится до обидного простым. Эту энергию
продают, ты -- покупаешь.
-- Пожалуйста, госпожа, -- дюжий смуглолицый молодец протягивает мне пустой
нейлоновый пакет. Пожалуйста. Берите. Выбирайте, что вам нравится. Для него
это -- не чудо природы, для него это -- деньги. Живые, звенящие, шуршащие.
Правда, позже я поняла, что среди тех, кто предлагает мне эту желтую,
оранжевую, красную сладкую и сочную энергию солнца, тоже есть поэты. Мужчина
лет тридцати, он торгует всегда на одном и том же прилавке, кудрявый, словно
цыган, и быстрый, как юноша, с лицом улыбчивым и довольно красивым, кричит,
подбрасывая в руках округлые краснобокие помидоры:
-- Си-и-имфония-я! Всего три шекеля! Только сегодня -- три шекеля! Не
помидоры -- симфония-я!
Когда я уже могла объясняться на иврите настолько, что решалась вступать
в беседу на рынке, я спросила у этого веселого жонглера:
-- Почему "симфония"?
-- Помидоры прекрасны, как музыка, -- ответил он. А музыку, я поняла, он
слушает по телевизору. И нравится ему слушать симфонический оркестр.
Правда, веселость любителя симфонической музыки исчезала, лишь кто-нибудь
из олимов пытался предложить ему за помидоры не три, а два с полтиной.
-- Иди домой, -- резко кричал он. -- Завтра. Я машинально, завороженно, не
выбирая, кладу в сумку плоды. Рядом со мной бывалый покупатель, наверное,
сабра, привычно перекидывает красно-оранжевые шары, метко выхватывая из
холма плодов лучший, и отправляет его в свою сумку. Дюжий молодец глядит на
него уважительно и терпеливо, меня же окидывает понимающим взглядом. Он
знает, что у старожила денег побольше моего, но он не заплатит ему ни агоры
лишней, как и он сам не отдаст ни на агору дешевле. А я новичок. Он знает,
что денег у меня мало, но я заплачу ему столько, сколько он скажет.
Вынимаю из кошелька маленькие звенящие монетки-шекели и, в самом деле,
отсчитываю ему столько, сколько он сказал. Потом я соображаю, что можно было
купить дешевле. А спустя время я научусь, услышав цену, говорить "нет" и
отходить, не торгуясь, но и не покупая.
Разноцветье и разноголосье рынка сливается в один непрерывный вибрирующий
рев: "Ше-е-ке-е-ель!"
-- Ше-екель! -- орет, не умолкая, мальчишка лет одиннадцати. -- Ше-екель!
У мальчишки громкий голос бывалого торговца восточного базара, смоляные
волосы и черные-черные глаза. Лицо у него смуглое, наверное, естественный
цвет стал еще более темным -- мальчишка всегда под солнцем. Я вижу его на
базаре всякий раз, когда прихожу, кажется, он неотъемлемая часть этого
пестрого шумного скопища. Откуда его предки? Из Марокко? Из Грузии? Почему
он не ходит в школу и здесь проходит свои жизненные университеты?
Он не только орет, зазывая покупателей, но и весь в движении, непрерывно
работает, поднося ящики и подсыпая в лотки зеленые, оранжевые, красные
плоды, равняя плоды в лотках, чтобы выглядели красиво. Он научился уже быть
ловким хозяином и, глядя глаза в глаза, уговорит кого хочешь взять гору
каких-то овощей задешево -- их сегодня уже не продать, а везти обратно такую
малость нет смысла, себе дороже. Мальчишка проворно ссыпает с лотка в пакет
весь остаток -- плохое, хорошее -- и сует мне в руки:
-- Пять шекель, -- коротко, уже не нараспев произносит он на ломаном
русском и, получив деньги, мгновенно отворачивается, я его больше не
интересую.
А я тяну к себе домой эту тяжесть, которая -- о, Господи, сколько же здесь
килограммов? -- в таком количестве мне не нужна, но я знаю, что завтра почти
столько, сколько я заплатила за все, придется выложить за килограмм.
Из мальчишки вырастет достойная смена дюжим молодцам и седобородым
старцам, хозяйски стоящим за прилавками и привычно бросающим па чаши весов
пакеты с плодами. Время от времени то один из них, то другой вплетает свой
голос в общий базарный гул:
-- Ше-е-еке-ель!
Это слово выкрикивают тучные мужчины с лицами-масками, выкрикивают весомо



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.