Чтение 6–й страницы книги ~Человек-ящик~

восемь... влажная поверхность фотобумаги, блестящая, точно залитая маслом...
всплывающий мягкий силуэт... перечеркивающий силуэт... силуэт, громоздящийся
на силуэт... и, наконец, очертания твоего обнаженного тела, подобно следам
преступника, оставленным в моем сердце..."

"Я хочу тот ящик".

СТО ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК

НЕ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЯ НА УМЕРШЕГО

23-го, около семи часов вечера, у западного выхода подземного

перехода станции Синдзюку в Токио полицейский патруль обнаружил

мертвого нищего, примерно сорока лет, сидевшего, прислонившись к

колонне.

По сообщению полиции, умерший был ростом 1 м 63 см, среднего

веса. На нем была пестрая рубаха с длинными рукавами и рабочие

сапоги; волосы давно не стриженные, как у бродяги. Он имел при

себе сто двадцать пять иен мелочью и несколько газет, которые

собирал, видимо, для подстилки. Никаких документов, которые

позволили бы установить его имя, местожительство и другие данные,

не обнаружено.

Указанный подземный переход - место весьма оживленное, за

день по нему проходят до ста тысяч человек (по данным полицейского

управления Синдзюку), в нем установлено множество

телефонов-автоматов. По рассказам очевидцев, этот человек примерно

полдня сидел в одной и той же позе, но в течение шести-семи часов

никто не обратил на это внимания и не сообщил о нем полиции, пока

полицейский патруль не обнаружил его. До ближайшего полицейского

поста не более десяти метров, но полицейский утверждает, что за

колонной ему не было видно умершего.

ПОТОМ Я ДРЕМАЛ, ПРОСЫПАЛСЯ И СНОВА ДРЕМАЛ

Кстати, ты когда-нибудь слышала предание о ракушечьей траве?
Пробивающиеся между камнями, которые устилают склон, где я сейчас сижу,
усыпанные колючками пучки листьев - они разлетаются фейерверком, - наверно,
и есть та самая трава.

Предание гласит, что тому, кто понюхает ракушечью траву, приснится, что
он превратился в рыбу. Мне кажется, это обман, но и не исключено, что
правда. Ракушечья трава любит сырую почву, богатую солью, и особенно легко
приживается на морском побережье - вот почему в появлении такого предания
нет ничего удивительного. К тому же существует точка зрения, что алкалоиды,
содержащиеся в пыльце цветов этой травы, вызывают легкую дурноту, что-то
вроде головокружения, и в то же время раздражают дыхательные пути и
слизистую оболочку - это, видимо, и вызывает ощущение, будто погрузился в
воду.

Однако этим дело не ограничивается. Тягостен не сон сам по себе, а
пробуждение. Каковы ощущения настоящей рыбы, неизвестно, но время для рыбы
из сна движется совершенно иначе, чем наяву. Скорость движения времени резко
сокращается - кажется, что земные секунды растянулись в дни и недели.

Прежде всего поражает необычность ситуации: ты играешь с ласковой
морской травой, покрывающей утесы, ныряешь между полосами света, которые
чертят линзы волн, гоняешься за стайками беззаботных маленьких рыбешек - в
общем, наслаждаешься легкостью тела, освободившегося от земного тяготения.
Чувствуешь, что ты стал легким, бесконечно легким. Радуешься жизни, будто
помолодел по меньшей мере на десять лет. Все телесные страдания, вызванные
земным тяготением: тяжесть в желудке, онемение шеи и плеч, боль в коленных
суставах, отек ног, - сразу же покидают тебя. Легкость, точно вино, пьянит
рыбу из сна.

Не знаю, как настоящая, но лжерыба в конце концов трезвеет, и наступает
пресыщение. Когда время еле движется, тоска становится непереносимой. И не
так уж трудно представить себе, в какое состояние впадает затосковавшая
лжерыба. Ею овладевает чувство покорности, похожее на паралич всех пяти
чувств. Легкость освобожденного тела постепенно становится невыносимой.
Будто все тело крепко скручено и втиснуто в смирительную рубашку, имеющую
форму рыбы. Подошвы ног тоскуют по упругой земле, по которой они привыкли
ходить. Суставы начинают с нежностью вспоминать тяжесть мышц и тканей,
которую они распределяют между собой. Лжерыба мечтает о том, чтобы ходить.
Но вдруг с удивлением замечает, что у нее нет для этого ног.

Отсутствуют не только ноги. Нет ушей, нет шеи, нет плеч... и, главное,
нет рук. Горькое чувство неполноценности. Конечно, потому, что вырваны руки.
Любопытство невозможно как следует удовлетворить, не дотронувшись рукой до
заинтересовавшего тебя предмета. Невозможно определить, что он собой
представляет, не пустив в ход пальцев: не помяв, не пощупав, не покрутив, не
повертев. Всегда стремишься вдоволь потрогать и погладить. А тут этот
отвратительный чешуйчатый мешок. Собрав все силы, ты пытаешься сорвать его с
себя, но единственное, что удается, - напрягши спинной плавник и широко
раскрыв жабры, выжать из себя зеленовато-желтое дерьмо.

Лжерыбой, содрогавшейся от судорог так, что все тело наливается кровью,
овладевает роковое подозрение: а вдруг я лжерыба? Но стоит закрасться
сомнению, как начинают происходить удивительные вещи. Рыба, у которой не
только нет рук и ног, но нет и голосовых связок, испытывает непереносимые
муки, когда ей приходит это на ум. Зудящая раздвоенность.

Но разве это происходит не во мне?

Все равно, слишком затянувшийся сон. Бесконечный сон, длящийся так
долго, что невозможно вспомнить, когда он начался. Удастся когда-нибудь
проснуться или нет?

Способ доказать самому себе во сне, что это сон, - этот способ
элементарен, я много раз прибегал к нему, и он действует безотказно - изо
всех сил ущипнуть себя за ладонь... Правда, в этом сне у тебя, к сожалению,
нет ногтей, чтобы ущипнуть, нет и ладони, которую нужно щипать. Ну что ж,
если этот способ не подходит, можно попробовать другой - собрать все свое
мужество и броситься вниз с утеса. Помнится, я много раз успешно прибегал к
нему.

Главное, отсутствие рук и ног не помеха. Но может ли рыба, плавающая в
море, упасть, вот в чем вопрос.

Я никогда не слышал, чтобы рыба падала. Мертвая рыба и та всплывает на
поверхность. Упасть ей труднее, чем парящему в небе воздушному шару. Падение
для рыбы - это антипадение.

Антипадение...

Да, такой способ тоже возможен. Он означает падать не вниз, а,
наоборот, к небу и утонуть в воздухе. А страх разбиться до смерти останется
прежним. И, значит, удастся проснуться от этого так же, как от падения на
землю.

Когда эта мысль овладела однажды лжерыбой, она пришла в еще большее
замешательство, испытав неожиданно приступ трусости, так несвойственной
холоднокровным. Стоит только осознать во сне, что это сон, как направляешься
к выходу из сна. Что может измениться, если после всего пережитого
посмотреть еще немного на происходящее?

Лжерыба решила подождать. Даже воля ее, окрашенная в синеву моря,
сжалась, еще больше посинев.

Прошло еще сколько-то дней, сколько-то недель, и для лжерыбы тоже
настало время принимать решение. Обрушилась буря. Налетел страшный циклон,
какие нередко случаются в тропическом поясе, и до самого дна всколыхнул
море. Поднялись огромные волны, способные вселить мужество даже в
нерешительную, трусливую лжерыбу. И не потому, что она стремилась к гибели.
Нет, просто она пыталась сопрячь свое тело с волнующимся морем.

Вдруг обрушилась волна - точно ей в бок впилось пятьдесят электрических
пил. Она подхватила лжерыбу, понесла и, ударившись о прибрежные скалы,
подбросила ее высоко в него. Утонув в воздухе, лжерыба погибла.

Но пришло ли пробуждение от сна? Нет, сон от ракушечьей травы так легко
не кончается. Этим он и отличается от обычного сна. Лжерыба, до того как
проснуться, погибла, и ей уже больше не было нужды просыпаться. Она должна
была досмотреть свой сон о том, что произошло после ее гибели. В конце
концов лжерыбе пришлось навсегда остаться лжерыбой, будто ее заморозили
новейшим способом.

Буря утихла, и среди рыб, выброшенных на берег, немало несчастных,
которые заснули, нанюхавшись ракушечьей травы.

Однако я почему-то до сих пор ни разу не превращался в рыбу. Сколько
раз засыпал, но так и остался человеком-ящиком. Если вдуматься, между
лжерыбой и человеком-ящиком нет, как мне представляется, такого уж большого
различия. Надев ящик, я превратился в псевдосебя, не являющегося мной самим.
Может быть, у меня, псевдоличности, выработался иммунитет, не позволяющий
видеть сон о рыбе? Наверно, сколько бы ни просыпался человек-ящик, он
человеком-ящиком и останется.

x x x

Обещание выполнено, вместе с пятьюдесятью тысячами иен за ящик с моста
было брошено письмо. Это случилось всего пять минут назад. Я приклеиваю
здесь это письмо.

Я вам верю. Расписки не нужно. Покончить с ящиком поручаю

вам. До того как наступит отлив, прошу вас разорвать ящик и

бросить в море.

Странное дело. Я много раз перечитывал ее письмо. Может быть, его нужно
читать как-то по-особому? Нет, сейчас я бессилен толковать его иначе чем