read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



всегда поэзией, я многие страницы вашего романа будут жить, доколе не
забудется русский язык.
За Василия Тредьяковского, признаюсь, я готов с вами поспорить. Вы
оскорбляете человека, достойного во многих отношениях уважения и
благодарности нашей. В дело же Волынского играет он лице мученика. Его
донесение Академии трогательно чрезвычайно. Нельзя его читать без
негодования на его мучителя. О Бироне можно бы также потолковать"
[А.С.Пушкин. Полн. собр. соч. - М. - Л., 1949, т. XVI, с. 62].
Лажечников не принял упреков поэта, настаивая на том, что исторические
персонажи его романа верны реальным их прообразам, и так сформулировал свой
основной творческий принцип: "... историческую верность главных лиц моего
романа старался я сохранить, сколько позволяло мне поэтическое создание, ибо
в историческом романе истина всегда должна уступить поэзии, если та мешает
этой. Это аксиома" [А.С.Пушкин. Полн. собр. соч. - М. - Л., 1949, т. XVI, с.
67]. Аксиома эстетики романтической, добавим мы.
Автор "Бориса Годунова" полагал, что исторический писатель,
"беспристрастный, как Судьба", воссоздавая драматическую эпоху прошлого, не
должен "хитрить и клониться на одну сторону, жертвуя другою. Не он, не его
политический образ мнений, не его тайное или явное пристрастие должно...
говорить в трагедии, - но люди минувших дней, их умы, их предрассудки... Его
дело воскресить минувший век во всей его истине" [А.С.Пушкин. Полн. собр.
соч. - М. - Л., 1949, т. XI, с. 181].
В исторической трагедии Пушкина Борис представлен как человек, на
совести которого лежит тяжкое преступление. Но пушкинский герой не только
ловкий и хитрый своекорыстный политик. Это и умный, дальновидный правитель,
вынашивающий планы государственных преобразований, и нежный, заботливый
отец. Если в знатности он уступает многим боярам-рюриковичам, то умом и
энергией превосходит их. Более того, испытывая муки совести, терзаясь
раскаянием, Борис несет свою нравственную кару не как заурядный преступник,
а как человек недюжинной внутренней силы. Прежде чем сломиться под ударами
судьбы, он судит и осуждает себя сам. Столь же объемен, внутренне сложен
пушкинский образ Самозванца. Томящийся в монастырской келье инок таит в себе
юношеский порыв к свободе, стремление познать большой мир, изведать его
радости и наслаждения. В любви к Марине Самозванец - своего рода поэт, да и
вообще поступки, увлекающие его навстречу преступлению и гибели, отмечены
печатью рыцарства и артистизма. Лажечникову-романисту подобное сложное
понимание исторических характеров осталось чуждо, его не интересовало
противоречивое сочетание в человеке исторического добра и зла. В "Ледяном
доме" свет и тень образуют две стихии, резко и непримиримо противостоящие
друг другу. И хотя Лажечников посредством ряда внешних, бытовых деталей
сообщает образам своих положительных и отрицательных героев известную
жизненность, этого мало, чтобы его персонажи стали подлинными живыми людьми
из плоти и крови, а мир их чувств и их идей обрел внутреннее самодвижение.
Спор между Пушкиным и Лажечниковым об историческом романе и его
отношении к действительности был спором между реалистом и романтиком.
Созданные Лажечниковым образы Бирона, Волынского, Тредьяковского не могли
встретить сочувствия у реалиста Пушкина: своей однолинейностью они
противостояли пушкинскому идеалу широкого, многостороннего изображения
характеров.
Пушкин и сам прошел через полосу традиционно однозначного восприятия
Тредьяковского: имя его для Пушкина-лицеиста - символ бездарной и
бессмысленной метромании, олицетворение неуклюжего литературного
староверства. Однако уже с начала 1820-х годов знакомство Пушкина с трудами
Тредьяковского по русскому языку и стихосложению расшатывает представления о
нем, бытовавшие в кругах, близких к "Арзамасу", а в 1830-х годах интерес его
к Тредьяковскому усиливается и приобретает индивидуальный оттенок.
Исторические изучения Пушкина, связанное с ними углубление его
историко-литературных воззрений способствуют формированию взгляда поэта на
место Тредьяковского в русском литературном развитии. В связи с все
усложняющимся положением Пушкина при дворе, воспринятым им как унижение
пожалованием камер-юнкерского звания и рядом других фактов личной его
биографии, поэт все чаще задумывается над положением писателя в России. В
новом свете предстают ему давно известные анекдоты о постоянных унижениях и
побоях, которые терпел Тредьяковский.
Взгляд Пушкина на теоретические сочинения Тредьяковского наиболее полно
выражен в "Путешествии из Москвы в Петербург" (1834). "Его филологические и
грамматические изыскания очень замечательны, - читаем здесь а Тредьяковском.
- Он имел о русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и
Сумароков. Любовь его к Фенелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести
его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство
изящного... Вообще изучение Тредьяковского приносит более пользы, нежели
изучение прочих наших старых писателей. Сумароков и Херасков верно не стоят
Тредьяковского" [А.С.Пушкин. Полн. собр. соч. - М. - Л., 1949, т. XI, с.
253-254].
Синтетическая оценка роли Тредьяковского - филолога и поэта в развитии
отечественной науки и словесности тогда же получила выражение в планах
пушкинской статьи "О ничтожестве литературы русской". В одном из планов
Пушкин вновь ставит Тредьяковского - стиховеда и лингвиста выше Ломоносова и
Сумарокова ("В сие время Тредьяковский - один понимающий свое дело"), в
другом же замечает, что влияние Тредьяковского "уничтожается его
бездарностью" [А.С.Пушкин. Полн. собр. соч. - М. - Л., 1949, т. XI, с. 495].
Новую грань во взгляде Пушкина на Тредьяковского открывает письмо его к
Лажечникову, где поэт отстаивал попранное в лице Тредьяковского достоинство
русского литератора и ученого. Донесение Тредьяковского Академии, которое,
по словам Пушкина, "трогательно чрезвычайно", - это его рапорт в
Императорскую Академию наук от 10 февраля 1740 года с жалобой на "бесчестье
и увечье", нанесенные ему Волынским. С последовавшим вскоре падением
кабинет-министра связано следственное дело Волынского - второй упоминаемый
Пушкиным в письме к автору "Ледяного дома" исторический источник. Оба эти
источника в 1830-х годах не были еще опубликованы и, как видно из
воспоминаний Лажечникова "Знакомство мое с Пушкиным", остались ему
неизвестными в пору работы над "Ледяным домом".
Письмо Пушкина к Лажечникову - свидетельство весьма строгой оценки им
Волынского, которая шла вразрез не только с изображением этого исторического
деятеля в романе Лажечникова, но и вообще с наиболее распространенным в то
время взглядом на него. Формированию его мнения способствовало углубленное
изучение архивных материалов по русской истории XVIII века, раскрывшее
Пушкину ряд тоновых сторон личности и деятельности Волынского, и
окончательно укрепило знакомство поэта с изложением "дела" кабинет-министра.
Со сдержанным отношением Пушкина к "мучителю" Тредьяковского связана
высказанная им в том же письме характеристика Бирона, о котором Пушкин
писал, что "на него свалили весь ужас царствования Анны, которое было в духе
его времени и в нравах народа" [А.С.Пушкин. Полн. собр. соч. - М. - Л.,
1949, т. XVI, с. 62]. Эта характеристика была воспринята Лажечниковым как
"непостижимая... обмолвка великого поэта" [А.С.Пушкин в воспоминаниях
современников: В 2-х т. - М., 1974, т. I, с. 180-181]. Между тем смысл
пушкинского суждения заключался вовсе не в возвышении фигуры временщика за
счет Волынского.
В "Заметках по русской истории XVIII века" (1822) Пушкин
охарактеризовал Бирона как "кровавого злодея". Таким образом, в оценке
личности Бирона он не расходился с Лажечниковым. Но Пушкина не могла
удовлетворять точка зрения официальной историографии, противопоставлявшей
злодея временщика добродетельной государыне и переносившей на него одного
вину за все ужасы бироновщины. Пушкин сознавал, что причины их были глубже,
коренились в "духе времени", вызвавшего к жизни деспотическую монархию XVIII
века, в особенностях национального развития, сообщивших русскому абсолютизму
поело смерти Петра черты "азиатского невежества" [А.С.Пушкин. Полн. собр.
соч. - М. - Л., 1949, т. XI, с. 14]. Что же касается исторического смысла
деятельности Бирона, то Пушкин видел его в деспотически непреклонном
пресечении всех попыток русской аристократии к установлению олигархического
образа правления, которые представлялись поэту основной консервативной
тенденцией русской истории XVIII века. Как видим, можно спорить с Пушкиным
(особенно с точки зрения наших нынешних знаний о прошлом) по существу его
исторических воззрений, но ни о какой "обмолвке" его в споре с Лажечниковым
не может быть и речи.
Пушкин рассматривал разные эпохи русской жизни в их исторической
взаимосвязи, воспринимая каждую из них как звено единого, сложного
исторического движения. Поэтому для него приобретали такое значение
конкретные черты исторических лиц, их психология, истинные масштабы и
пропорции, присущие изображаемому моменту.
Ключом к разгадке характера любого из деятелей эпохи, будь то история
или современность, Пушкину служило познание ее социальных и
культурно-исторических сил, понятых одновременно в их исторической
неповторимости и в глубинных их связях с прошлым и будущим. "Угаданная",
воскрешенная в своей жизненной реальности эпоха должна была, согласно идеалу
Пушкина - художника и историка, засиять своей собственной, объективно
присущей ей поэзией, а не служить послушным выражением поэтической идеи
автора.
Иначе, в свете романтических и в то же время просветительски окрашенных
представлений, воспринимал историю Лажечников. В истории его занимали не
столько ее жизненная светотень и глубинные причинно-следственные связи,
сколько яркие драматические картины и аналогии с современностью. Свинцовые
тени николаевского царствования, трагедия героического и романтически
действенного поколения дворянской молодежи, сомкнувшиеся вокруг
императорского трона остзейцы - все это обострило художественную
восприимчивость Лажечникова и гражданскую его непримиримость к мертвящему
холоду и немецкому засилью бироновщины. Яркий романтический талант облек
живой гражданский и патриотический пафос "Ледяного дома" в образы, внятные и
для читателей 1830-х годов и для последующих поколений. И Пушкин,
справедливо оспаривавший точность исторической картины, нарисованной



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.