пазухой камень, или вообще боятся обсудить какой-нибудь щепетильный вопрос.
открытость -- она порою уж чересчур некстати проявляется. Вот зачем ляпнул
Искольдскому, что фамилия гражданки, летевшей рядом с ним, Моисеева? Мог бы
вопрос по-другому поставить, а он пошел на таран: не знаете ли вы гражданку
Моисееву, летевшую с вами?.. Еще ведь обвинят в некомпетентности. А просто
вот перед такими, как Искольдский и Нахрапов, от которых дорогими
европейскими магазинами веет, он чувствует себя пресмыкающимся, не к ночи
будет сказано.
целый ворох, клубок без конца и без края, медленно шевелящийся,
противно-влажный, опутывающий его сознание. Если бы Полковскому не были
чужды поэтические чувства, он вспомнил бы Наума Гребнева -- стихотворение,
сотворенное им из длинного гамзатовского тоста:
административного округа Нового Уренгоя поступил звонок гражданина Моисеева
Михаила Ивановича, проживающего на Строительной улице. Моисеев шепотом
проговорил в трубку, что с крыши соседнего дома за ним охотится снайпер,
мол, он видел красную ползущую в темноте точку от прибора ночного видения на
автомате с оптическим прицелом.
крышу соседнего дома. Никого не обнаружили, кроме испуганного заявителя.
такие лазерные фонарики с красными огоньками -- очень похоже на то, о чем вы
говорите. Вы на ночь политический детектив не смотрели случайно? -- произнес
сонный милиционер. -- Вы один живете?
За что сидит?
тому, что заниматься какими-то непонятными красными огоньками может только
идиот от милиции, но никак не он.
ребятня балуется.
бытовуха, а скорее всего, заказные, -- обиженно укорил старшина, -- а это у
вас что?
беспокоиться", повертел книгу в руках, недовольно скосил уголок рта, словно
зубы языком чистил:
стадия! Начальная! Понятно?
милиционерами закрылась дверь, включил бра. После чего спрятал бестселлер и
достал из комода роман Билли Харингтона о лейтенанте Коломбо из отдела
убийств.
кровати, прижавшись спиной к ковру, подаренному им к свадьбе московской
тещей, и гадал: какому же это оболтусу понадобилось в час ночи залезать на
крышу соседнего здания, кстати, административного, наверняка закрывающегося
на ночь или охраняемого сторожем, и медленно водить красной точкой за ним,
за Мишей Моисеевым? Он подумал, что вряд ли с такого расстояния простой
шалопай может разглядеть жильца нужной ему квартиры, если будет быстро и
плавно передвигать красную точку фонарика вслед за Мишей вдоль всей стены.
полотенцем, ему показалось, что кто-то пришпилил его к стене, будто бабочку.
Через мгновение понял, что это оптический прицел -- спасибо американским
фильмам про киллеров, попытался уйти в коридор, но кухонная дверь была
открыта, и огонек снова задрожал у него на груди, видимо, теперь за ним
наблюдали через кухонное окно. У снайпера была прекрасная возможность нажать
на спусковой крючок. А может, и правда, это был фонарик с прибором ночного
видения, раз выстрел все же не прогремел. Хотя почему он должен был
прогреметь? Наверняка ведь с глушителем...
не закрыл. Отдышавшись и придя в себя, по-пластунски пополз в комнату к
телефонному аппарату. Теперь вот сидел в углу комнаты и не был доступен
обзору с крыши, сидел и думал, кому же понадобилось так шутить. Жена
находилась в следственном изоляторе, ее взяли прямо на его глазах: не было у
Ленки возможности подстроить такую шутку. Шутку! Миша и пошевелиться не
смел, всю ночь прислушивался к шорохам за дверью, волосы на голове вставали
дыбом, шевелились и трагически отмирали по одному, как осенние листья.
жену уводили в наручниках: такой вопль стоял! Не надо было ей
сопротивляться. Миша допускал, что с таким характером, как у Лены,
напористым, упрямым, своевольным, кого хочешь можно до инфаркта довести, а
уж если что не по ней, так она и живность какую напустить может, это точно.
Однажды за справкой на приватизацию квартиры в ЖЭК с белой крысой на плече
ходила. Справку тогда дали быстро. Бухгалтерша ЖЭКа теперь раскланивается с
Моисеевыми, да и с соседями заодно.
откинул копыта, но, черт побери, значит Ленка -- изменница!? Шлюха?
пахнущий по утрам размокшими старыми обоями, -- это был звонок на комбинат в
отдел кадров. Ему не терпелось побольше узнать про Искольдского. Начальница
отдела кадров голосом скрипучим, как виолончель в неумелых руках,
недоверчиво переспросила его имя и звание.
проворчала она, и Полковский понял, что у него назревают трудности.
он, уточнив информацию для кадровички.
дежурного милиции и перезвоните, удостоверитесь, что я -- это я.
милиции подкупить можно. Ладно, записывайте, -- и она продиктовала телефон
отдела техники безопасности, в котором работал Искольдский, а на прощание
еще передразнила: -- Мы здесь ни при чем! Тоже мне!
Сообщил: Моисеева заговорила. Всю ночь проплакала, на бетонном-то полу
одумалась. Поскольку Полковский вел это дело, ему и карты в руки. Нахрапов
сообщил, что в сумке Моисеевой обнаружен паспорт на имя Терехова. Просил
предварительно заглянуть к нему. Звонок на комбинат пришлось отложить.
Искольдский вызван на двенадцать. Время было.
Буша" без всяких дополнительных приспособлений.
проходите?
бестактность брякнул.
же шутка. -- А вообще я возраст определять не умею.
сумочки Моисеевой.
мне вчера почудилось эдакое неуловимое... Ты загляни в отдел паспортного
контроля, покажи им.
то. Вел он себя вчера как-то...
допросе, а не он у меня.
хочет отвязаться побыстрее. А что Моисеева?
в соседнее здание. Моисееву привели в кабинет для допросов. Нахрапову
доложили, что муж Моисеевой с восьми утра дежурит под окнами изолятора,
словно у роддома, просит свидания.