Чтение 6–й страницы книги ~Андерграунд, или Герой нашего времени~

С Обернул ли в полотенце, Петрович?

С Обернул.

Едва Я направилсЯ к дверям, он и она начали перекрикиватьсЯ С должен
ли Я гасить свет? или оставить?!

С Да погаси, Петрович. Спать надо... (Старуха с трудом засыпала при
свете.)

С Не смей, С злилсЯ старик. С Может, еще какаЯ надобность будет.

С Пришел же Петрович.

С Дура! Он потому и пришел, что свет был... Как бы в темноте он нас
разглядел, а?

С Поспать же надо.

С Закрой глаза С да спи.

С Погаси, Петрович. Богом молю...

С Не смей! С завопил старик.

Лишь иногда...

Лишь иногда их откровениЯ застают врасплох. Инженер Гурьев, из 473-й
(опять инженер!), открыл длЯ себЯ существование Бога, что вдруг, как Я
понимаю, сильно его испугало. Он не знал, как быть и как жить с этим
своим открытием дальше. Но ведь Я тоже не знал. (Неужели он думал, ктоР-
то знает.)

Пришел он ко мне впервые С кажется, впервые. Пришел, правда, смущен-
ный, с початой бутылкой водки, и чуть ли не с порога уведомляет, что хо-
чет поговорить о Боге.

С О чем? С Я не ожидал. А меж тем, выслушивание пьяноватых людей
включает в себЯ известную небоязнь всмотретьсЯ в судьбу С в чужую, заод-
но в свою.

ПопыталсЯ шутить. И спросил его: видел ли инженер на моих дверях
крупную надпись? мол, здесь обычно говорят о Боге.

Он смутилсЯ С нет. Надписи такой он не увидел.

С Знаете С почему?

С Нет.

С Потому что не говорят здесь об этом.

Но Я тут же поправил себЯ (инженер совсем уж смутился), С Я развел
руками, мол, говорят, но редко... И, конечно, Я предложил сесть. Вытер
стопки чистым полотенцем. И налил ему и себе по первой. В конце концов,
пусть выговорится. Мне просто не хотелось (да и не смелось) наваливать
на себЯ именно этот выворот человеческого доверия. Мне нечего ему ска-
зать, но слушатьРто молчком Я могу. Деликатная, но тоже и житейскаЯ за-
бота: ктоРто ищет в общажных коридорах жену, женщину, ктоРто ищет Бога.
Нормально.

КтоРто ищет всю жизнь женщину, а комуРто хватает Бога, С можно ведь и
так развернуть, подправить, подсластить выскочившую мысль, чтоб она без
острия. њтоб без укола, да и вовсе без сравниваниЯ нас, сирых, друг с
другом.

Инженер Гурьев, общажник, из 473-й вдруг ТоглянулсЯ по ходу жизниУ.
При огляде чувства его примолкли и суеверно притихли, кроме, как он ска-
зал, одного только удивления: удивлениЯ жизнью и смертью. Оказалось, лю-
ди там и тут гибнут! С кого вдруг застрелили, у когоРто рак, кто вдруг
сам в машине разбилсЯ насмерть, а он, Гурьев, все живет. С ним С ничего.
С ним просто жизнь. Уж не бережет ли его кто, не приглядывает ли кто
(скажем, во времЯ сна, ночами) за его не слишком здоровой, не слишком
осторожной и, если честно, такой заурядной жизнью? Зауряден, а вот ведь
берегут. ТутРто у господина Гурьева, у скромного инженера с четвертого
этажа, квартира 73, возник (он так выразился) вопрос. Мол, кто же или
что же так долго и так терпеливо хранит нас? С и озадаченный безответным
вопросом общажный человек Гурьев нетРнет и стал поднимать глаза к небу.

Почему к небу? С а он, мол, и есть из тех обыкновенных, кто привык
ждать сверху.

С А наверхуРто пусто. Вождей нет! С инженер засмеялся, он уже ирони-
зировал. Мол, потому он и задирает голову кверху все круче...

И вскоре же сам свой рассказ скомкал. (Как только допили водку.) Стал
пьяно басить, мол, забыл, с чем пришел С и вообще, мол, засиделсЯ у ме-
ня, разболтался!

С Извини, Петрович. Пьян... С Встал, покачивался.

Язык, и правда, у него заплетался. Но и мысль он, конечно, при себе
удержал С это тоже было Ясно.

Ушел.

С Надо же, о Боге заговорил! С пьяно сказал он на пороге, вроде как
сам себе удивляЯсь.

Мне полегчало, когда за ним закрылась дверь. Он пришел не к тому че-
ловеку.

Но к кому ни приди, инженер Гурьев не стал и не станет человеком ре-
лигиозным: такие не ходят в церковь, а дома вечером не повторяют молитв.
Ему под сорок, весь в себе. Он просто проговорилсЯ о своем кратком ощу-
щении Бога, проболтался. В томительную минуту инженер Гурьев, возможно,
и рад был бы прийти, заглянуть в какуюРнибудь (желательно нищую, неумы-
тую) неприметную церквушку совсем на окраине, однако беседовать со свя-
щенником неглупый Гурьев постесняется. От обрядов он непоправимо далек,
а тексты евангелий длЯ него уже литература. (Боясь самопрофанации, он
вообще стараетсЯ не произносить слова Бог.) Пение и слова расхожих мо-
литв действуют на Гурьева умилительно, как и сам запах ладана С как вос-
поминание о некоем додетстве. Детство, но не больше. Его внутренняЯ тяга
к Высшему куда как интимнее и больнее, чем суета у ворот маленькой церк-
вушки, чем эта их толчеЯ у входа: наивный праздник чистых старушек и мо-
лодых дураков. Он так считает. ДлЯ него Высшее не сосредоточено рядом с
людьми. И даже не рядом с церквушкой. Высшее С это как небо.

7

Однажды (рассказ Гурьева) случилось по дороге с работы.

Он вышел из давки автобуса, еще и не отдышался. Он передернул помяты-
ми плечами, ступил на знакомый тротуар, но толькоРтолько поднял голову к
синеве, как словно бы коснулсЯ (его коснулись)... и ударило, укололо то-
ком. В тот же миг чувства обострились, глаза Гурьева сделались мокры. И
причин нет С ничто не участвует и никакаЯ мысль еще не успевает выстро-
итьсЯ ни ТзаУ, ни ТпротивУ, но общажный человек Гурьев, из 473-й, вдруг
понимает, что это оно, это Бог. Слово, короткое, как вдох, пришло просто
и без предуготовлений. Без известного расчищениЯ пути, без обрядов и без
пениЯ слово попало в заждавшуюсЯ скромноРтщеславную душу самым коротким
путем: напрямую.

Новизна открытиЯ скоро заволоклась: тучки сереньких забот, будни, ку-
да деться. Но и на уровне ослабевшего (и уже повторно переживаемого)
ощущениЯ в сознании Гурьева, как ни смывай, удержалась некаЯ золотаЯ
крупинка. Зацепилась. Гурьев, из 473-й, проборматывает иногда отдельные
сумбурные моленьица, просьбы, молитвыРсамоделки, не отдавая, правда, се-
бе в этом отчета. (Боясь отдавать отчет.) Умение объяснить человека и
государство, а с ними вместе поля, леса, моря, микромир, и космос, и что
угодно, это былое самоуверенное инженерское умение все объяснять с раз-
гону еще давит на его мозг. (Он теперь не знает, куда это деть.) Зато он
вполне удовлетворен той залетевшей золотой крупинкой, крупицей. Наш че-
ловек довольствуетсЯ малым. Он так и не произносит слова Бог, а если оно
проскользнет, само проговорится, то и спрячетсЯ само же за пустенькими
словами, как бы за пьяными.

Ту удивительную вспышку света, что после автобуса, на тротуаре с пер-