конце стола от радости захлопали в ладоши.
поэт, одной рукой слегка потеребив свой длинный нос, а другой вытаскивая
лист бумаги из кармана.
и очень пестро разукрашена, а с наружной стороны листа в овале,
обрамленном красными цветами и множеством золотых завитушек, было
начертано: "По случаю радостного праздника новоселья в новоприобретенном
доме Будденброков и в благодарность за ими присланное мне дружеское
приглашение. Октябрь 1835 года".
голосом:
Нет, это прелестно!
нежные щеки слегка заалели, - она поняла, на кого столь изящно намекал
поэт, говоря о красоте Венеры.
7
потребность расстегнуть несколько пуговиц на жилете; но, к сожалению, об
этом нечего было и мечтать, - ведь даже люди постарше его не позволяли
себе такой вольности. Лебрехт Крегер сидел все так же прямо, как и в
начале обеда; у пастора Вундерлиха было все такое же бледное и
одухотворенное лицо; старый Будденброк, хоть и откинулся на спинку стула,
но оставался воплощенной благопристойностью; и только Юстус Крегер был
явно под хмельком.
столовой, ибо на нижнем конце стола пустовали стулья мамзель Юнгман,
доктора Грабова и Христиана, а из ротонды доносился звук, похожий на
подавляемое рыдание. Она проскользнула в дверь за спиной горничной,
появившейся в эту минуту с маслом, сыром и фруктами. И правда, в полутьме,
на мягкой скамейке, кольцом окружавшей среднюю колонну, не то сидел, не то
лежал, вернее же - корчился, маленький Христиан, испуская тихие жалобные
стоны.
доктором стояла подле него. - Бедному мальчику очень плохо!
его круглые глубоко посаженные глаза над слишком большим носом беспокойно
забегали. "Черт знает!" - вырвалось у него от отчаяния, но консульша не
преминула заметить...
еще длиннее и мягче.
успокоительно произнес он и затем добавил неторопливым "докторским"
голосом:
порошка и, пожалуй, чашечку ромашки, чтобы вызвать испарину... И,
разумеется, строгая диета, госпожа консульша, очень строгая: кусочек
голубя, ломтик французской булки...
буду есть! Ни-че-го! Мне больно, мне черт знает как больно! -
Недозволенное слово, казалось, сулило ему облегчение, с такой страстью он
его выкрикнул.
еще будет есть, еще как будет, этот молодой человек! И жить будет, как все
живут. Как его предки, вся родня, знакомые, он будет сидеть в конторе
торгового дома и четыре раза в день поглощать тяжелые, отменно
приготовленные кушанья. А там... на все воля божья! Он, Фридрих Грабов, не
таков, чтобы вступать в борьбу с привычками всех этих почтенных,
благосостоятельных и благожелательных купеческих семейств. Он придет,
когда его позовут, и пропишет строгую диету на денек-другой; кусочек
голубя, ломтик французской булки - да, да! - и с чистой совестью заверит
пациента: "Пока ничего серьезного". Еще сравнительно молодой, он уже не
раз держал в своей руке руку честного бюргера, в последний раз откушавшего
копченой говядины или фаршированной индейки и нежданно-негаданно
отошедшего в лучший мир, сидя в своем конторском кресле или после недолгой
болезни дома, в своей широкой старинной кровати. Это называлось удар,
паралич, скоропостижная смерть... Да, да, и он, Фридрих Грабов, мог бы
предсказать им такой конец всякий раз, когда это было "так, пустячное
недомогание", при котором доктора даже, быть может, не считали нужным
беспокоить, или когда после обеда, вернувшись в контору, почтенный
негоциант ощущал легкое, непривычное головокружение... На все воля божья!
Он, Фридрих Грабов, и сам не пренебрегал фаршированной индейкой. Сегодня
этот окорок в сухарях был просто восхитителен, черт возьми! А потом, когда
всем уже стало трудно дышать, плеттен-пудинг - миндаль, малина, сбитые
белки - да, да!..
булки...
8
ландшафтной любителей покурить дожидаются сигары, а всех нас глоток кофе,
и если мадам расщедрится, то и ликер... Бильярды к вашим услугам, господа!
Жан, ты проводишь дорогих гостей в бильярдную... Мадам Кеппен, честь
имею...
об обеде, двинулись обратно в ландшафтную. В столовой остался только
консул и несколько заядлых бильярдистов.
пойти в бильярдную. Сенатор Лангхальс, Кеппен, Гретьенс и доктор Грабов
тоже примкнули к нему. Жан-Жак Гофштеде обещал прийти попоздней:
флейте, я должен его послушать. Au revoir, messieurs... [До скорой
встречи, господа... (фр.)]
ландшафтной первые звуки флейты; консульша аккомпанировала свекру на
фисгармонии, и легкая, грациозная, звонкая мелодия поплыла по обширным
покоям будденброковского дома. Консул прислушивался к ней, пока еще можно
было что-то услышать. Как охотно остался бы он в ландшафтной помечтать под
эти звуки, успокоить свою встревоженную душу, если бы не обязанности
хозяина дома!
встретившейся им на площадке.
голосом, идущим из самой глубины его сытой утробы, и сделал попытку
ущипнуть красную руку девушки. Слово "кофе" прозвучало так гортанно, что
казалось - он уже пьет и смакует вожделенный напиток.
Панов Вадим
Лондон Джек
Самойлова Елена
Березин Федор
Елманов Валерий
Андреев Николай