что когда-то они снились ему, как снятся влюбленному
отроку глаза прекрасной женщины; почувствовал с дет-
ства знакомый запах - смесь крепкого кнастера, водки,
пота и еще какого-то другого не противного, но грубого
солдатского казарменного запаха, которым пахло всегда в
рабочей комнате -"конторке" отца; почувствовал тоже с
детства знакомое, жесткое прикосновение не совсем глад-
ко выбритого подбородка с маленькой ямочкой посереди-
не, такою странною, почти забавною на этом грозном
лице; ему казалось, а может быть, снилось только, что
ребенком, когда отец брал его к себе на колени, он цело-
вал эту смешную ямочку и говорил с восхищением: "со-
всем, как у бабушки!"
Петр, целуя сына в лоб, сказал на своем ломанном
голландском языке:
- Good beware Да хранит вас Бог!
И это немного чопорное голландское "вы" вместо "ты"
показалось Алексею обаятельно любезным.
Все это увидел он, почувствовал, как в блеске зарницы.
Зарница потухла - и все исчезло. Уж Петр уходил от
него,- как всегда, подергивая судорожно плечом, заки-
дывая голову, сильно, по-солдатски размахивал на ходу
правою рукою, своим обыкновенным шагом, таким бы-
стрым, что спутники, чтобы поспеть за ним, должны были
почти бежать.
Алексей пошел в другую сторону все по той же узкой
тропе темного лабиринта. Аврамов не отставал от него.
Он опять заговорил, теперь об архимандрите Александ-
ро-Невской Лавры, царском духовнике Феодосии Янов-
ском, которого Петр, назначив "администратором ду-
ховных дел", поставил выше первого сановника церкви,
престарелого наместника патриаршего престола, Стефана
Яворского, и которого многие подозревали в "люторст-
ве", в тайном замысле упразднить почитание икон, мощей,
соблюдение постов, монашеский чин. патриаршество и
прочие уставы православной церкви. Иные полагали,
что Феодосии, или попросту Федоска, мечтает сделать-
ся сам патриархом.
- Сей Федоска, сущий афеист, к тому ж и дерзкий
поганец,- говорил Аврамов,- вкрадшися в многоутруж-
денную святую душу монарха и обольстя его, смело ра-
зоряет предания и законы христианские, славолюбное
и сластолюбное вводит эпикурское, паче же свинское, жи-
тие. Он же, беснующийся ересиарх, с чудотворной иконы
Богородицы Казанской венец ободрал: "ризничий, дай
нож!" кричал и резал проволоку, и золотую цату рвал
чеканной работы, и клал себе в карман при всех нагло.
И с плачем все зрящие дивились такому похабству его.
Он же, злой сосуд и самый пакостник, от Бога отверг-
ся, рукописание бесам дал и Спасов образ и Животворя-
щий Крест потоптать, шаленый козел, и поплевать хо-
тел...
Царевич не слушал Аврамова. Он думал о своей ра-
дости и старался заглушить разумом эту неразумную,
как теперь ему казалось, ребяческую радость.. Чего он
ждет, На что надеется? Примирения с отцом? Возмож-
но ли оно, да и хочет ли он сам примирения? Не произо-
шло ли между ними то, чего нельзя забыть, нельзя про-
стить? Он вспомнил, как только что прятался с подлой
заячьей трусливостью; вспомнил Докукина, его обличи-
тельную молитву против Петра и множество других, еще
более страшных, неотразимых обличений. Не за себя од-
ного он восстал на отца. И вот, однако, достаточно было
нескольких ласковых слов, одной улыбки - и сердце его
снова размягчилось, растаяло - и он уже готов упасть к
ногам отца, все забыть, все простить, молить сам о про-
щении, как будто он виноват; готов за одну еще такую
ласку, за одну улыбку отдать ему снова душу свою. "Да
неужели же,-подумал Алексей почти с ужасом,-не-
ужели я его так люблю?"
Аврамов все еще говорил, точно бессонный комар жуж-
жал в ухо. Царевич вслушался в последние слова его:
- Когда преподобный Митрофаний Воронежский уви-
дел на кровле дворца царева Бахуса, Венус и прочих
богов кумиры: "пока-де, сказал, государь не прикажет
свергнуть идолов, народ соблазняющих, не могу войти в
дом его". И царь почтил святителя, велел убрать идолов.
Так прежде было. А ныне кто скажет правду царю? Не
Федоска ли пренечестивый, иконы нарицающий идолами,
идолов творящий иконами? Увы, увы нам! До того дошло,
что в самый сей день, в сей час, ниспровергнув образ Бо-
городицы, на место его воздвигает он бесоугодную и
блудотворную икону Венус. И государь, твой батюшка...
- Отвяжись ты от меня, дурак!- вдруг злобно крик-
нул царевич.- Отвяжитесь вы все от меня! Чего хнычете,
чего лезете ко мне? Ну вас совсем...
Он выругался непристойно.
- Какое мне дело до вас? Ничего я не знаю, да и знать
не хочу! Ступайте к батюшке жаловаться: он вас рассу-
дит!..
Они подходили к шкиперской площадке, у фонтана в
Средней аллее. Здесь было много народу. На них уже смот-
рели и прислушивались.
Аврамов побледнел, как будто присел и съежился,
глядя на него своим растерянным взглядом - взглядом
перепуганного со сна ребенка, у которого вот-вот сделает-
ся родимчик.
Алексею стало жаль его.
- Ну, небось, Петрович,- сказал он с доброю улыб-
кою, которая похожа была на улыбку не отца, а деда,
Тишайшего Алексея Михайловича,-небось, не выдам!
Я знаю, ты любишь меня... и батюшку. Только вперед
не болтай-ка лишнего...
И с внезапною тенью, пробежавшей по лицу его, при-
бавил тихо:
- Коли ты и прав, что толку в том? Кому ныне прав-
да нужна? Плетью обуха не перешибешь. Тебя... да и меня
никто не послушает.
Между деревьями блеснули первые огни иллюмина-
ции: разноцветные фонарики, плошки, пирамиды сальных
свечей в окнах и между точеными столбиками сквозной
крытой галереи над Невою.
Там уже, как значилось в реляции празднества, "убрано
было зело церемониально, с превеликим довольством во всем".
Галерея состояла из трех узких и длинных беседок.
В главной, средней - под стеклянным куполом, нарочно
устроенным французским архитектором Леблоном, готово
было почетное место - мраморное подножие для Петер-
бургской Венеры.
"Венус купил,- писал Беклемишев Петру из Ита-
лии.- В Риме ставят ее за-велико. Ничем не разнится
от Флорентийской (Медической) славной, но еще лучше.
У незнаемых людей попалась. Нашли, как рыли фунда-
мент для нового дома. 2000 лет в земле пролежала. Дол-
го стояла у папы в саду Ватиканском. Хоронюсь от охот-
ников. Опасаюсь, о выпуске. Однако она - уже вашего
величества".
Петр через своего поверенного, Савву Рагузинского,
и кардинала Оттобани вел переговоры с папою Климен-
том XI, добиваясь разрешения вывезти купленную статую
Ильин Андрей
Гуль Роман Борисович
Никитин Юрий
Браун Дэн
Лукьяненко Сергей
Каменистый Артем