из окон, стояли на каждом балконе, кое-кто расположился даже на крышах.
Большинство надело свои лучшие наряды, у многих были разноцветные флажки,
которыми они готовились размахивать, приветствуя гостей.
Восточные ворота, закрытые за час до этого, отворились. Первыми в город
въехали две дюжины королевских гвардейцев в сверкающих позолотой панцирях.
За ними на некотором расстоянии гарцевали двое герольдов со знаменами; одно
-- алое, с привычным золотым орлом Тарвилона, а другое совсем необычное, с
длинной бахромой по периметру и тремя конскими хвостами на верхушке древка;
на зеленом полотнище с четырьмя звездами по углам разевал пасть белый
дракон, а вокруг него шла надпись причудливой вязью неизвестного на Западе
языка. Следом, наконец, показались первые представители Востока -- это была
дюжина воинов в серебряных кольчугах, с кривыми мечами у пояса и круглыми
щитами; на пиках их островерхих конических шлемов развевались конские
хвосты. Их мохнатые лошади казались неказистыми для западного глаза, но
знаток конских статей сразу оценил бы их силу и выносливость. За ними
въехало еще шестеро всадников, и при их появлении застывшая в ожидании толпа
зашумела, какая-то женщина взвизгнула, передние ряды попятились. Реакция
была бы и более бурной, но посольство, как-никак, ехало по территории
Тарвилона уже не первый день, и слухи уже успели его опередить. Но все равно
открывшееся зрелище было неожиданным, ибо ездовые животные воинов не имели
ничего общего с лошадьми, и куда больше походили на демонов из легенд.
Ростом около десяти футов, покрытые чешуей, они широко ступали мощными
трехпалыми задними лапами, а маленькие передние конечности держали перед
грудью, перекрещенной широкими ремнями сбруи. Посредством этих ремней на их
спинах были укреплены сложные, похожие на кресла сиденья -- тела животных
были лишь слегка наклонены вперед, и на них нельзя было просто сидеть, как
на лошади. Наклонное положение тела уравновешивал мощный, но кургузый хвост.
Но самое жуткое впечатление, конечно, производили усеянные ровными
коническими зубами пасти, которым, вероятно, ничего не стоило перекусить
человека пополам. Тем не менее, всадники легко управляли этими чудовищами
посредством поводьев, продетых в ноздри тварей. У этих всадников, в отличие
от первой дюжины, шлемы закрывали лишь затылки, но не лица, и горожане могли
рассмотреть их желтую кожу, раскосые глаза и тонкие нитки черных усов.
свободных и ярких одеждах, расшитых звездами и драконами. Их было трое, и у
каждого на седле была закреплена длинная, в человеческий рост, медная труба
с широким раструбом. Едва миновав ворота, они остановили коней, сняли свои
трубы с креплений и поднесли их к губам, огласив окрестности резкими и
громкими звуками. Затем трубы смолкли, и в наступившей тишине послышались
тяжелые ритмичные шаги какого-то огромного существа.
оно походило на дракона, которые сгинули вместе с чародейской эпохой, но
сходство было достаточно отдаленным. У чудовища не было крыльев, да и формы
тела явно не предназначались для полета; четыре ноги-тумбы также не походили
на цепкие драконьи лапы. Шея была длиннее, а голова -- меньше драконьей и не
такая свирепая на вид.
одежде; у основания шеи на специальных площадках стояли двое воинов с
копьями, на которых трепетали зеленые и белые вымпелы; вокруг гигантского
горба чудовища были укреплены 4 корзины, и в них стояли 4 воина в золотых
кольчугах с луками и колчанами за спиной -- в руках каждый из них держал
уменьшенную копию зеленого штандарта: и, наконец, на вершине горба, на
мягких валиках сиденья под балдахином, восседал, скрестив ноги, тучный
человек лет пятидесяти, в расшитых золотом и драгоценными камнями одеждах.
На его широком узорчатом поясе висел большой кривой меч в отделанных
бриллиантами ножнах, а на его шлеме простирал серебряные крылья дракон,
державший в пасти огромный изумруд -- пожалуй, равного камня не нашлось бы и
в королевской сокровищнице Тарвилона. Это и был глава восточного посольства.
Толпа, несколько оправившаяся от всего этого величия и блеска, взорвалась
приветственными криками. Посол соизволил милостиво наклонить голову направо
и налево и на протяжении дальнейшего пути до дворца сидел неподвижно, как
изваяние.
повозках, запряженных лошадьми и сопровождаемых слева и справа конными
восточными воинами, ехали другие знатные члены посольства, за ними -- еще
шестеро воинов на двуногих ящерах, а за ними, также в сопровождении
конников, шагали немногим менее экзотичные для жителей Запада двугорбые
верблюды, груженые дарами и товарами. Три дюжины кавалеристов Востока
замыкали процессию.
возможность насладиться его великолепием, и скрылся в воротах королевского
дворца. Горожане, однако, не расходились, ожидая, что после выполнения всех
формальностей таинственные пришельцы -- ну, конечно, не сам посол, но хотя
бы слуги и караванщики -- появятся в городе. Однако этого не случилось ни в
этот, ни на следующий день. Гости с Востока не покидали стен дворцового
комплекса -- к большому разочарованию горожан и к немалой радости начальника
тайной стражи, которому не надо было ломать голову относительно обеспечения
их безопасности на улицах столицы. Даже и из числа знати во дворец могли
проникнуть только официальные делегации. Наружу просачивались лишь слухи,
более или менее достоверные. Так, точно было известно, что главного посла
зовут Фаргалыз-Ахтум-Махтаматир-Забих-ир-Сууни, и представляет он
Тургунайское ханство -- могущественную восточную империю, которую прилежные
архивисты поспешили нанести на карты. Относительно границ и степени
могущества этой державы полагаться приходилось, впрочем, лишь на слова
послов, однако привезенные ими сокровища свидетельствовали, что кое-что за
этими словами стоит. Говорили также, что огромный зверь, на котором приехал
посол, нрав имеет совершенно мирный и питается исключительно травой,
каковой, однако, съедает по целому стогу ежедневно; а вот двуногие ездовые
чудища, напротив, едят мясо и слушаются только своих хозяев. Утверждалось,
что среди желтолицых воинов царит железная дисциплина, на посту они стоят
как истуканы, спят на голом полу, не поддерживают попыток завязать разговор
и никогда не смеются. На этом основании некоторые делали далеко идущие
выводы, что это вообще не люди, а зомби или что-то вроде этого; желтизна их
кожи только способствовала таким предположениям. И хотя люди здравомыслящие
прекрасно понимали, что ныне, в эпоху умирания магии, никаких зомби быть не
может, все же отношение к пришельцам уже не было столь однозначно
положительным, как в начале.
торговать с пришельцами. Пускали их, во избежание давки и хаоса, по заранее
составленным спискам, и немало купеческого золота перекочевало в карманы
чиновников в обмен на первые места в этих списках. Впрочем, прорвавшиеся
первыми ловкачи радовались недолго: тургунайцы внимательно осматривали товар
и выслушивали возносимые ему славословия, но ничего не покупали и не
заключали никаких договоров, желая сначала ознакомиться со всеми
предложениями, а уж потом делать выводы. Свои товары они также охотно
демонстрировали, но не спешили продавать, стремясь разжечь вожделение
торговцев. А тем было от чего разжигаться -- товар иноземцы и впрямь
привезли отменный. Здесь были и ювелирные изделия тонкой работы, и
экзотические благовония, и нежные шелка, и оружие из удивительно гибкой и
прочной стали, и изящные статуэтки из кости и черного дерева... В основном с
купцами общались прибывшие на верблюдах караванщики, но периодически и
знатные послы осматривали западные товары, готовя, очевидно, отчет своему
государю.
в гуще событий, смотреть в оба и завязать насколько возможно тесные
контакты, взялся за эту миссию с энтузиазмом, ибо ему самому хотелось узнать
побольше о таинственных странах Востока. И в скором времени, действительно,
один из послов стал его частым собеседником. Это был длиннобородый старик по
имени Шииз-Салемах-ир-Рандавани, единственный из своих знатных соплеменников
носивший на поясе не меч, а чернильницу. Рандавани был ученым, и общие
интересы сблизили его и принца сильнее, чем разделяли их пятьдесят лет
разницы в возрасте и тысячи миль в пространстве, простиравшиеся между их
странами. Даже языковой барьер не стал для них препятствием, так как оба в
свое время занимались изучением древнего языка, распространенного по всему
континенту в период наибольшего расцвета власти чародеев. Время меча не
щадило культурные ценности времени магов, и потому и до Артена, и до
Рандавани дошли лишь искаженные версии разных диалектов, однако юноше и
старику не потребовалось много времени, чтобы выяснить различия в
произношении и смысловых оттенках и дальше уже изъясняться практически без
помех.
больше знаний в области физики и химии, а на Востоке сильнее продвинулись в
математике и астрономии. Запад, хотя и использовал активно лошадиную силу,
стремился развивать механику, на Востоке же ей уделяли мало внимания -- там
не было даже ветряных и водяных мельниц; зато шире применялся труд животных
-- и рабов. Когда принц понял, что дело не в неточности перевода и что на
Востоке, помимо обычных простолюдинов, существует обширный класс рабов, он
не стал скрывать своего возмущения. Рандавани же не мог понять
неудовольствия принца, находя порядки своей родины совершенно естественными.
ответил он. -- Очевидно, человек в этом отношении -- наилучший вариант.
враждебны своим хозяевам. Только страх заставляет их работать, и только
страх удерживает их от бунта.
вместо того чтобы работать на богатых за кусок хлеба, пойти и силой отобрать
у них все? Так отчего же в странах Запада существуют бедняки? Отчего вы не
разделите имущество и власть поровну между всеми?
Корнев Павел
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Гуревич Георгий
Быков Василий
Флинт Эрик