минуя того взглядом, - и марш мыть лестницу. С мылом.
- Какой он мне брат? - возмутился Козлаускас, - он мне дух!
Несколько дней спустя Антон собрал "молодых" в ленкомнате и, сунув каждому
по уставу, чтоб не сидели без дела, стал по одному вызывать к себе.
Накануне замполит потребовал с него фискальную тетрадь, официально
именуемую тетрадью изучения личного состава. Видно, лень было капитану
писать самому, вот и нагрузил сержанта. Ну и Бог с ним.
Херманис был в самом конце списка, и покуда дело дошло до него, все эти
расспросы изрядно надоели Антону. Дата рождения. Место. Мать. Отец. Родня в
Союзе. Родня за границей. Кем работают.
- Отец - скрипач, музыкант. Мать - директор книжного магазина.
- Что, большого?
- Простите?
- Большого магазина?
- Да. Самый большой в Риге.
- Ну и ладно. - Антону было и неловко перед парнем, и жаль его. Он видел
тоску в его взгляде и понимал эту тоску.
- Вам что-нибудь нужно?
- Мне много чего нужно, - усмехнулся Антон.
- Мать может достать любую книжку, которая поступит.
- Ладно, не надо. - Антон замолчал. - Ну, если действительно любую, - он
еще помолчал, ожидая от Херманиса подтверждения, но не дождался.
- Тут к столетию Хлебникова выпустили несколько его сборников.
- Сколько вы хотите.
- Одного хватит, - фыркнул Антон. - Деньги отдам.
На том и порешили.
Книжку прислали быстро - месяца не прошло. Антон видел ее в сержантской при
проверке посылок, но не сказал ничего. Херманис подошел к нему на следующий
день, когда их взвод заступил в наряд по кухне.
- Прислали вашу книжку, товарищ сержант.
Маленький томик в твердом переплете. Цвет кофе с молоком, где кофе много, а
молока - чуть. Госцены ему было рупь с двугривенным.
Антон протянул пятерку.
- У меня нет сдачи.
- А я и не прошу. Все равно она стоит дороже.
- Ладно. - Херманис помолчал. - Я беру только потому, что у меня нет сейчас
денег.
- Договорились.
- Могу я пойти в чайную? - вопрос прозвучал как утверждение, но Антон знал,
что и тут все дело в акценте.
- Дежурный по части идет, товарищ сержант, - сообщил Антону Бучинский.
- Один?
- Нет, с капитанами.
В коридоре гауптвахты громко хлопнула входная дверь.
- Стой, кто идет! - не своим голосом закричал Бучинский.
- Идет начальник караула.
- Начальник караула ко мне, остальные - на месте. - Бучинский исполнял
ритуальный танец "встpеча начальника" со всеми подробностями, тщательно
выделяя каждое па. Антону нравился этот мальчишка. Он заметил его еще когда
вез из Курска. Хотел взять к себе...
Загремел замок на двери первой камеры.
В ней сидел маленький армянин. Он пел по вечерам длинные песни, за что на
него никто не обижался. Армянин ждал суда и вел подсчеты: десять тысяч -
два года, семь тысяч - три года, пять тысяч - четыре года. Ждал его срок
лет в восемь-десять - оставил пост, дезертировал с оружием, пpи задержании
кого-то ранил. Сидел он тут давно, примелькался, знакомых в части не имел,
и начкары, быстро глянув на него, перешли в следующую камеру, соседнюю с
Антоном.
Там пересиживал дурное настроение прокурора шофер из кунцевского стройбата.
Обгоняя городской автобус, он превысил скорость, не заметил кучу асфальта и
на этой куче опрокинул своего "козла". Уже падая, каким-то чудом увернулся
от автобуса, но помял бок проезжавшему рядом такси. Таксист поворчал, но
дело возбуждать отказался. И тогда встрял полковник Луженков Семен Петрович
- военный прокурор филевского гарнизона. Оказалось, что у парня месяца за
два до этого было уже одно превышение скорости и нынешнее полковник
рассматривал как дерзкое неповиновение. В два года дисбата собирался
оценить полковник Семен Петрович лишние километры на спидометре водилы.
Впрочем, большинство знакомых с подробностями этой истории, независимо от
глубины знаний в области юриспруденции, предполагали, что полковник
Луженков охренел.
Странными личностями населял прокурор маленькую - всего на пять камер -
гауптвахту части. Он держал здесь подследственных, и набиралось их иногда
столько, что солдаты учебки месяцами не могли отсидеть свои недолгие сутки,
назначенные командирами рот. Так и уезжали в полки, не отбыв своего.
- Отделается штрафом, - заканчивал разговор дежурный по части, заходя к
Антону в камеру, - штуки две положит, не больше. Так, а кого мы тут имеем?
- он посмотрел на Антона.
Дежурным заступил капитан Коралов. По трем причинам был он известен в
учебке. Первой из этих причин стал его родственник, говорили - дядька,
прямой начальник для всей части, служивший в штабе округа. Второй -
изрядные размеры Коралова, размеры более приличные для боксера-тяжеловеса,
чем для штабного чиновника. Третьей же и основной служило то, что капитан
Коралов был стукачом, старательным и изощренным.
В учебке дослуживал Коралов последние дни - все знали, что у командира на
столе лежит приказ о переводе капитана в Подольск. Будет там служить
Коралов архивариусом в звании майора.
- В камере находится один арестованный, - тихо начал Антон, - младший
сержант Байкалов. Арестован командиром части четырнадцатого декабря
восемьдесят шестого года на пять суток за нарушение правил несения
внутренней службы.
- Не по уставу докладываете, младший сержант. - Дежурный стоял, сложив за
спиной руки и медленно раскачиваясь на носках сапог. - Что, опять спали во
время дежурства?
Как-то в мае, между наборами, когда в роте оставалось человек
десять-двенадцать: сержанты и несколько дневальных, Антон спал в наряде. Он
устроился на кровати, снял сапоги и укрылся одеялом. Нахально повел себя,
чего там. Разбудил его Коралов. Он тогда долго вещал об Афганистане, где у
заснувшего таким образом дежурного перерезали роту, еще о чем-то грозном.
Утром с гордостью доложил командиру. Чтоб знал: бдит дежурный по части.
Антон был еще молод и непуган в те времена. Его и ругали-то не слишком.
Теперь другое...
- Проводите досмотр, Мухин, - Коралов тяжело прошелся по камере. Начальник
нового караула скривился, но спорить не стал - устав есть устав.