read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



шестнадцать лет, работает он учеником, работает недавно, - приезду его из
деревни нет полугода. Я знаю: пройдет время, Гараськин нос опустится книзу,
и, если не примет греческой формы, во всяком случае, потеряет курносые
очертания, растущий на голове лен постепенно выцветет, потемнеет - и от
пыли, и от насильно навязанного в случайной парикмахерской бриолина.
Перестанет существовать и Гараська - прежде чем стать рассудительным
Герасимом Ивановичем, он, возможно, будет некоторое время зваться Жоржем.
Я на приглашения не поддаюсь. У меня в запасе много обычных отговорок:
- А спать когда?
- Мне еще в лавку поспеть нужно...
- Уж вы там, молодые, забавляйтесь...
Гараська подошел ко мне не с приглашением, а с просьбой:
- Владимир Петрович, вы в клуб не пойдете?
- Нет. А что? - сухо отозвался я.
- Там вечер воспоминаний. Любопытно послушать, да боюсь - не все пойму.
Хотел вас попросить разъяснять непонятное.
Я и пошел: не слушать, а разъяснять.
Клуб превратили в школу ненависти. Стриженых и кудлатых девчонок и
мальчишек угощали рассказами о прошлом.
Целью разговоров было внушить молодежи ненависть к прошлому. Но до чего
же неумело это делалось! Мне казалось: собравшихся в клуб голоштанных
ребятишек добродетельно и упрямо угощают касторкой. Приглашенный рассказчик
- нашли кого пригласить! - нудно бубнил о "фараонах". Он бы еще о египетских
рассказал!
Желая добросовестно растолковать Гараське непонятное воспоминание, я
внимательно слушал доклад. Но, хотя докладчик говорил долго, все сказанное
было коротко и до смешного просто.
- Царское время - проклятое время. Революционеры гнили по тюрьмам.
Городовые и жандармы... Молодежь изнывала в непосильном труде... Проклятое
время - царское время.
Рассказ был утомительно скучен, и, однако, ребятежь походила на
насторожившихся воробьев.
"Эге! - подумал я. - Если вы послушно вылизываете с ложки касторку, то
с каким же удовольствием будете лопать сливочное масло! А раз так, я вас
угощу, оно у меня в запасе".
Обычно у нас в клубе желающих выступать немного: со сцены долго взывают
в публику, после тщетных окриков закрывают собрание и переходят к
художественной части.
На этот раз охотник говорить нашелся.
- Ребята, смотри: Морозов хочет выступать! - приветствовали меня
разрозненными восклицаниями.
- Итак, - начал я, - вам рассказали о последних днях царской власти.
Что ж, об этом знать не мешает. Я же расскажу вам, каково было рабочим,
когда хозяева были безнаказанны и когда мы существовали все порознь, - я
расскажу вам о своем детстве.
Спокойно текла быстрая Клязьма. Ребенком я любил ее. Серьезные
ребяческие забавы, изредка попадавшаяся рыбешка, сачки из грязных и
порванных штанов, упрямые, царапающиеся раки, застрявшие в прибрежных норах,
- все это было умилительно, и мы не жалели своих приятелей, попадавших в
водовороты, нас не трогали причитанья серых наших матерей, лупивших живых
детей смертным боем и плакавших над дощатыми, наскоро сколоченными гробами.
За рекою от самого берега рос широко развалившийся окрест бугор.
Рабочий поселок - угрюмый и низкорослый - можно было пройти быстро,
можно было даже, проходя поселком, не заметить ни одного домишки.
Поселок расположился на берегу реки. Над рекою к другому берегу
тянулись шаткие, вечно качающиеся мостки - детьми мы любили забираться на
середину и мерными движениями ног раскачивали трухлявые доски, - а дальше
узкая, отполированная тысячами пешеходов дорожка вела к дому на бугре, к
фабрике нашего хозяина - Сидора Пантелеевича Кондрашова.
Попасть на фабрику было трудно: кондрашовский дом, амбары, сараи,
фабричные помещения стояли, обнесенные глухой тесовой стеной.
Старики еще помнили на месте кондрашовской фабрики отцветавшую барскую
усадьбу, но и старики путались, рассказывая о спесивых, промотавшихся
графьях Нехлюдовых. Для наших отцов Нехлюдовы были дело прошлое, позабытое.
Хозяином всех рабочих в округе был вечный наш благодетель Сидор Пантелеевич
Кондрашов.
Много ворот и въездов имела нехлюдовская усадьба. Кондрашовская рука
одни ворота наглухо заколотила, другие накрепко заперла. Только внизу под
бугром, со стороны налетавшей прямо на зады старого барского дома дороги,
находился главный и единственный въезд на фабрику.
За ветхим забором стояло раздавшееся вширь деревянное здание с
кирпичными трубами.
Кондрашовское дело велось обширно, рабочих людей имелось много, шелка
покупались по всему свету: до Кондрашова русские купцы ввозили один
итальянский шелк, а Сидор Пантелеевич наш - умный был человек, хозяин, всю
Италию обдурил да и Россию, пожалуй, - начал покупать нухинку и шемахинку в
Закавказье. Не хуже итальянского закавказский шелк оказался, да и кто знает
- не в Закавказье ли доставали его итальянцы? Завел Кондрашов торговлю с
Персией - часто сваливали на фабричном дворе семипудовые кипы азиатского и
персидского шелка.
И вот как жили на кондрашовской фабрике ваши дедушки. Часть рабочих -
ну, резчики, например, - состояла на месячной плате, но большинство - ткачи,
набивщики - работали сдельно, или задельно, как тогда говорили. Рабочий день
был невелик: месячные должны были работать по двенадцать часов в сутки, а
задельным была предоставлена полная свобода распоряжаться своим временем.
Из-за лишней копейки - да, да, не рубля, а копейки! - работали по
четырнадцати, а при спешной работе, перед праздниками, по восемнадцати часов
в сутки.
Кто-то из ребят упорно не сводил с меня пристального насмешливого
взгляда. Я вгляделся. Колька Комаров недоверчиво щурил зеленые глаза,
усмехался и всем своим видом говорил: "Бреши, бреши, старый черт, да не
завирайся, хули прошлое, да не перехуливай".
Я замолчал. Тогда Комаров не выдержал и крикнул:
- Заливай!
Я даже покраснел от злости.
- Эх, ты, сопляк! Я вру?.. Охота была мне врать! Что видел, то и
рассказал. Спроси любого старика, мальчишка!.. Но, может, вам неинтересно
меня слушать?
Ребята захлопали в ладоши, и я продолжал рассказ:
- Работали, значит, иногда и восемнадцать часов в сутки, и вот как
Кондрашов оплачивал рабочее время, немыслимый для нынешнего человека труд.
Больше всего на фабрике было ткачей, и отец мой считался среди них
одним из лучших. В самые успешные дни - а успешными днями назывались такие,
когда можно было работать по восемнадцати часов, - ткач не мог заработать
больше рубля и семи гривен в неделю, дорогой товарищ Комаров.
- С какой же радости они тогда работали? - закричал линовщик Шульман,
сидевший рядом с Комаровым.
- А с такой, - презрительно ответил я, сердясь на бестолковый вопрос,
задерживавший мои воспоминания, - что есть хотелось.
Наступал день расчета, высчитывалась полная сумма следуемого рабочему
вознаграждения, с нее скидывали стоимость всех получений - ситцем, мукой,
обувью - и потом немедленно производили уплату.
Я остановился, передохнул и перед тем, как рассказать об этой самой
уплате, подошел к стоявшему на сцене столу, взял стакан с водой и освежил
свое горло.
- Уплату производили немедленно, но не чистыми деньгами - деньги
фабричный человек может прокутить, - а товарами: рабочих наделяли на
кондрашовской фабрике сатином, бракованным штофом, а иногда и небольшим
отрезом бархата.
После получки отец приходил домой рассерженным. Под руку ему первой
старалась попасться мать, - на ней он срывал досаду, и таким образом мать
спасала нас от затрещин. На следующий день мать укладывала получку в мешок и
пешком отправлялась в Москву продать бракованный штоф и купить необходимые
припасы. Но иногда деньги надобились до зарезу. Тогда мать брала четырех или
пятерых своих ребят и вместе с нами шла в контору на поклон к самому
Кондрашову.
Мне помнится небольшая темная комната, обставленная шкафами, с большим,
простой работы, письменным столом, за которым сидел хозяин - длинный,
сухощавый человек с маленькой, всегда любезно наклоненной вперед головкой в
рыжеватом паричке, подпертой высоким галстуком, обхватывающим тощую
журавлиную шею. Одет он был всегда в темное, наглухо застегнутое сверху
донизу пальто. Перед ним на столе лежала пачка образцов всевозможных тканей
и рисунков, на одном краю высилась груда конторских книг, на другом - кипа
распечатанных писем, прикрытых расчетными листами. Письменный стол окружали
посетители в разноцветных костюмах: тут были и принарядившиеся крестьяне в
красных рубахах и плисовых штанах, и какие-то молодые люди в гороховых
пальто, с бойким выражением лиц, особняком стояли мещане в синих чуйках, а
на стульях поодаль сидели бородачи купеческого вида - или в синих кафтанах,
подпоясанных красными кушаками, или в долгополых сюртуках и высоких, надетых
поверх штанов, сапогах.
- Запомнил, старикашка! - радостно воскликнул Комаров. - А я еще думал,
врешь.
Я не обратил на него внимания и продолжал:
- Не знаю почему, но при появлении усталой моей матери в заношенном
сарафане оживленный разговор смолкал и присутствующие расступались,
освобождая проход к столу.
Хозяин еще любезнее склонял голову набок и, дав матери время
поклониться, холодно спрашивал:
"Вам что угодно?"
Мать вместо ответа жалобно восклицала:



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.