что красота присутствует в природе всюду и от человека требуется лишь
зоркость, чтобы увидеть ее.
природе. Вспомним, что в основу религии синто легло поклонение природе не из
страха перед ее грозными явлениями, а из чувства восхищения ею. Эта же черта
окрашивает и японское искусство.
их народ обожествляет родную природу, делает ее мерилом своих представлений
о прекрасном.
состоящая из живописнейших панорам. В отличие от ярких красок
Средиземноморья, которое лежит примерно на таких же широтах, ландшафты
Японии составлены из мягких тонов, приглушенных влажностью воздуха. Эту
сдержанную гамму могут временно нарушать лишь какие-нибудь сезонные краски.
Например, весеннее цветение азалий или пламенеющие к осени листья кленов.
на прибрежных скалах, зеркальная мозаика рисовых полей, сумрачные
вулканические озера -- следует одним и тем же общепринятым в этой стране
канонам красоты.
различных климатических поясов. Бамбук, склонившийся под тяжестью снега, --
вот символ того, что в Японии соседствуют север и юг.
начале лета массы влажного воздуха со стороны Тихого океана приносят
обильные дожди, столь необходимые для рисовой рассады. Зимой же холодные
ветры со стороны Сибири набираются влагой, пролетая над Японским морем, и
приносят на северо-западное побережье Японии самое большое в мире количество
снега для этих широт.
широт сделало Японию страной своеобразнейшего климата, где весна, лето,
осень и зима очерчены чрезвычайно четко и сменяют друг друга на редкость
пунктуально. Даже первая гроза, даже самый сильный тайфун приходятся, как
правило, на определенный день года.
переменой, но подчинять ей ритм своей жизни. У их исследователей существует
даже своеобразное определение японской культуры как "фольклора четырех
времен года".
с природой. Она уже почти не влияет на его повседневную жизнь. Японец же
даже в городе остается не только чутким, но и отзывчивым к смене
определенную одежду, придавать должный облик своему жилищу. Он любит
приурочивать семейные торжества к знаменательным явлениям природы: цветению
сакуры или осеннему полнолунию; любит видеть на праздничном столе
напоминание о времени года: ростки бамбука весной или грибы осенью.
Причем любовь эта вовсе не обязательно адресуется одним только захватывающим
дух крупномасштабным красотам -- предметом ее может быть и травинка, на
которой обосновался кузнечик; и полураскрывшийся полевой цветок; и
причудливо изогнутый корень -- словом, все, что служит окном в бесконечное
разнообразие и изменчивость мира.
сколько стремление жить в согласии с ней. Этой же чертой пронизано их
искусство. Японские архитекторы возводят свои постройки так, чтобы они
сливались с окружающей средой, были открыты ей. Цель японского садовника --
воссоздать природу в миниатюре. Ремесленник стремится показать фактуру
материала, повар -- сохранить вкус и вид продукта.
Она определяет подход художника к материалу. Как бы ни велика была общность
культур Японии и Китая, здесь они в корне различны. Пафос китайского
искусства утверждает всемогущество человеческих рук. Японский же художник не
диктует свою волю материалу, а лишь выявляет заложенную в нем природой
красоту.
элементами, но и всей своей совокупностью, своим общим характером и
колоритом. Вырастая среди богатой и разнообразной природы, любуясь с детства
изящными очертаниями вулканов, уходящих в небо своими конусами, и бирюзовым
морем, усеянным тучею зеленых островков, японец всасывает с молоком матери
любовь к красотам природы и способность улавливать в ней прекрасное.
Японии всему населению от земледельца до аристократа. Уже простой японский
крестьянин -- эстетик и артист в душе, непосредственно воспринимающий
прекрасное в окружающей природе. Нередко он совершает отдаленные
путешествия, чтобы полюбоваться каким-либо красивым видом, а особенно
красивые горы, ручьи или водопады служат даже объектом благоговейного
культа, тесно переплетаясь в представлениях простолюдина с конфуцианскими и
буддийскими святынями. Из этого культа красоты, основывающегося на дивном
колорите всего окружающего, возникло японское искусство.
главных источника развития японской культуры: один из них -- это любовь к
природе, и второй -- скудость материальных ресурсов. Любовь японцев к
природе подобна тому чувству, которое дети испытывают к своим родителям,
восхищаясь ими и в то же время побаиваясь их.
характерная черта японской культуры состоит в том, что это культура
природоподражательная, то есть построенная по образцу природы, и тем самым
резко контрастирующая с культурой Других азиатских стран, особенно Китая.
храма Кемидзу. На ней теснится множество гончарен и лавочек, торгующих
керамикой. Здесь рождается слава кемидзуяки, то есть керамики Кемидзу.
вытопленной русской печи. Это дым сосновых дров смешивается с запахом
обожженной глины.
глазами тут же встал китайский город Цзиндэ -- родина фарфора. Косо
срезанные сверху трубы на фоне голубоватых гор. Берег реки, густо
облепленный джонками с каолином -- сырьем для изготовления фарфора. Грузчики
на бамбуковых коромыслах уносили эти белые кирпичики наверх, к гончарням и
печам. А другие катили навстречу им тачки с укутанными в рисовую солому
связками готовой посуды.
тысячу лет назад говорили:
в продажу новый, неизвестный дотоле тип керамики, выдав ее за изделия из
нефрита. Белый, блестящий, чуть просвечивающий фарфор действительно
напоминал этот высоко ценимый на Востоке благородный камень. Тогда же, то
есть еще в эпоху Тан, фарфор проник в Японию, затем в Индию, Иран, арабские
страны, а оттуда -- в далекую Европу.
пчелиные соты. Он состоял из замкнутых двориков-ячеек. Каждый такой дворик
действительно представлял собой первичную ячейку фарфорового производства.
Все гончарни были похожи друг на друга: прямоугольник крытых черепицей
навесов, а посредине -- ряды кадок, в которых отмучивался каолин. Солнечный
луч дробился в них, как в десятках круглых зеркал.
прозрачную, чуть забеленную воду из одной кадки в другую. Через несколько
дней самый светлый слой ее вычерпывали в третью. Таким многократным
отмучиванием достигалась тончайшая структура сырья.
кругом, широко расставив ноги и опустив руки между колен. Он то раскручивал
тяжелый маховик круга палкой, то склонялся к куску фарфоровой массы, нажимом
пальцев превращая его в чашку или вазу.
примитивными резцами, они доводили блюдо или чашу из хрупкой полусухой глины
до толщины яичной скорлупы. Выправленные черепки окунали в похожую на молоко
глазурь и отправляли сушить. К полудню серые крыши Цзиндэ становились
белыми. Доски с черепками клали иногда даже между крышами соседних домов,
превращая переулки в коридоры. На этих же досках изделия доставляли к печам.
обрести свойства драгоценного нефрита. На искусство старшего горнового в
Цзиндэ издавна смотрели как на колдовство. Проявлялось это уже с загрузки
печи, с умения удачно "проложить дорогу ветру и огню". Нужно учитывать
особенности каждого вида фарфора, качество дров, погоду и даже направление
ветра. Впрочем, помимо знаний и опыта, тут играли роль чутье, риск, а порой
и просто везенье. Недаром среди обжигальщиков ходила пословица: "Загрузить
печь -- что выткать цветок; обжечь -- что ограбить дом!"
Лукьяненко Сергей
Громыко Ольга
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий