Чтение 6–й страницы книги ~Дело Локвудов~

- Просмотрю сначала почту и поговорю с братом и потом, может быть,
продиктую вам несколько писем. Вероятнее всего, после обеда. Вы очень
хорошо выглядите для девушки, у которой только что удалили аппендикс.

- Еще в августе удалили. Я почти уже забыла.

- Надо было ложиться на операцию весной, а не вовремя отпуска.

- Я вообще не хотела ложиться и откладывала до последней минуты. И даже
в последнюю минуту считала, что у меня не аппендицит, а просто спазм.

- Я же говорил вам прошлой весной.

- Вы были безусловно правы.

- Ну, а как вообще жизнь?

- Вообще?

- Ну, помимо работы.

- У меня есть друг.

- Это хорошо. Кто? Замуж за него выходите?

- Не знаю. Еще не решила. Если выйду, то уже не смогу здесь работать.

- Почему?

- Ясно почему.

- Не очень ясно, Мэриан. Вы не обязаны говорить ему все.

- Это верно. Но ему достаточно узнать хоть что-нибудь. Все мужчины
одинаковы. Он не поверит, если я скажу, что все давно уже в прошлом.

- Видимо, да. А раз так, то зачем ему вообще говорить? Не надо. Можете
верить, что я-то уж, во всяком случае, никому ничего не говорил. Ни
единому человеку. Насколько мне известно, ни у кого в этой конторе нет ни
малейших подозрений. А если они здесь не могли ничего узнать, то где еще?
Мне кажется, вы боитесь меня, боитесь, как бы я не выболтал чего-нибудь.

- Нет. Я больше боюсь себя.

- Тогда я советую вам серьезно обдумать все наедине с собой.
Признайтесь себе, что вы преувеличиваете значение того, что произошло два
года назад. Тогда это не было важно, вы сами так говорили. Почему же
теперь вдруг стало важно? В самом деле, Мэриан. Это могло бы стать важным,
только если бы вы влюбились в меня. Но вы же не влюбились. Когда я
пригласил вас в четвертый раз на свидание, вы весьма решительно
отказались. Разве я после этого приставал к вам?

- Нет. Вы вели себя очень хорошо.

- Ну так вот. Раз хорошо, значит, хорошо. Беда, по-моему, сейчас в том,
что вы влюблены в этого человека и до него никого не любили.

- Вы правы.

- Странная жажда самоуничижения появляется в человеке, когда он
влюбляется. Не знаю, в чем тут причина, но и мужчины и женщины в таких
случаях склонны к чрезмерной откровенности. Может быть, таким способом они
испытывают прочность любви партнера? Но это жестоко по отношению к другому
человеку и губительно для самого себя. Вы еще не съехали с той квартиры?

- Нет.

- Хотели бы, чтобы я навестил вас сегодня в четыре часа?

- Нет, не хотела бы.

- Ну, тогда вы избавились от меня. Видите, как все просто, Мэриан.

- А если бы я сказала "да"?

- Вы хотите попробовать сказать "да"? Меня влечет к вам так же, как и
прежде.

- Но ни одному из нас это ничего не дает, правда?

- Удовольствие. Ничего другого и не было.

- Да, вы правы. В сущности, это все, что было.

- Ведь и после меня у вас были мужчины, которые не давали вам ничего,
кроме удовольствия. Были? До того, как вы сошлись с этим человеком?

- Да, было еще двое. Про них он знает.

- Значит, вы потому не сказали ему про нашу связь, что не хотите
бросить работу, боитесь, как бы он не подумал, что вы все еще моя
любовница.

- Любовницей я ничьей никогда не была. И вашей, конечно, тоже. Правда?

- Пожалуй, да, если учесть перерывы между теми тремя ночами, что мы
провели вместе. Как ваш друг, к тому же гораздо старший годами, я советую
вам выйти замуж за этого человека и продолжать здесь работать. Мне вы
можете довериться как джентльмену. Я искренне говорю. Даю вам слово, что
больше никогда не буду просить встречи с вами за пределами конторы.

- Видимо, я придаю этому слишком большое значение.

- Да, раз это вас тревожит. Но, я думаю, вы так близки к счастью, что
вам надо действовать решительно. Выходите замуж, продолжайте здесь
работать, а об остальном пусть позаботится будущее.

- По-моему, это хороший совет.

- Вы очень привлекательная женщина, Мэриан.

- А вы очень привлекательный мужчина.

- Подойдите ко мне.

- Лучше не надо. Мне кажется, вам лучше вызывать для стенографирования
другую девушку. По крайней мере, сегодня.

- Хорошо. Пусть это будет мисс Торп. Она не отвлечет меня от дела.

Она вернулась в приемную, а Дэйзи Торп спросила:

- Что он на этот раз говорил?

- Ничего особенного. Он всегда дразнит или шутит.

- Он говорит гадости?

- Джордж Локвуд? Он выше этого.

Через несколько минут они увидели, как он прошел из своей комнаты в
более просторный и элегантный кабинет, который занимал его брат.

- Привет, Джордж, - сказал Пенроуз Локвуд.

- Доброе утро, Пен. Ты свободен в обеденное время?

- Нет, занят, но ты можешь пойти со мной. Я обедаю с Раем Тэрнером и
Чарли Боумом.

- Этим еще что нужно?

- Ну, ты брось этот тон. Я не очень ясно себе представляю, с чем они
придут, но знаю, какими делами они ворочают, и не прочь подключиться. Но
ты можешь не ходить, если не хочешь.

- Ты будешь разговаривать с ними от имени компании или от себя?

- И так и этак.

- Надеюсь, ты не станешь торопиться вовлекать компанию?

- Почему?

- Потому что, вовлекая компанию, ты должен, мне кажется, сначала
спросить мое мнение.

- А я всегда спрашиваю. Но из-за тебя и мне и компании уже пришлось
отказаться от ряда довольно выгодных предложений. Очень уж ты увлекся,
черт побери, этим своим загородным имением. Кстати, как идет
строительство?

- Закончилось. Можно уже обставлять.

- Октябрь. Что ж, надо отдать тебе должное. Ты говорил - к первому
ноября. Так вот, я и говорю: почему ты считаешь, что судишь вернее, хотя
ты сидишь в Шведской Гавани, а я здесь, где делаются дела?

- Я сужу не вернее, Пен, и я никогда этого не утверждал. И ни в чем не
мешал тебе.

- Черта с два не мешал.

- Зря ты так говоришь. Действительно не мешал. Все, что я делал - и
буду делать впредь, - это заставлял тебя, так сказать, считать до десяти
и, считая, учитывать все факторы. Собственно говоря, нынче на рынке такая
конъюнктура, что, если сегодня ты упустил возможность, завтра тебе
подвернется другая, не менее благоприятная.

- Да, если узнаешь о ней вовремя, - сказал Пенроуз Локвуд. - Но если
про нее успевают узнать многие другие, то она становится уже не столь
благоприятной.

- В данный момент почти все возможности выгодны, если ты не слишком
жаден.

- Ну и считай меня жадным, если угодно. Но деньги-то я тебе
зарабатываю?

- Да. И я тебе зарабатываю. Но, Пен, суть ведь не только в том, чтобы
делать деньги. В наши дни кто их не делает? - и в большом количестве. Не
такая уж это премудрость.

- В чем же тогда премудрость?

- В том, чтоб удержать то, что имеешь.

Пенроуз Локвуд засмеялся.

- Удержать то, что имеешь? А можно узнать, во что тебе обошелся новый
дом?

- Нет, нельзя. Я же не спрашиваю тебя, на что ты тратишь свои деньги. И
ты отлично понимаешь, о чем я говорю. Удержать то, что имеешь, значит,
сохранить это на ближайшие двадцать пять, а то и на пятьдесят лет. К
примеру, мы видим спад в автомобильной промышленности. Форд приказывает
перевести рабочих на восьмичасовой рабочий день с двумя выходными.
Принимая такое решение, он думает только о себе. А если так же поступят
все крупные промышленники?

- Но такая мера может и оправдать себя. Она сократит перепроизводство и
даст работу большему числу людей.

- Вот это-то он и хочет тебе внушить. Но разве ты не понимаешь, каков
будет неизбежный результат? Верно, прямым результатом будет, конечно,
сокращение перепроизводства. Но если этому примеру последовали бы все
крупные промышленники, то произошло бы всеобщее сокращение производства.
Всеобщее сокращение в стране с высоким уровнем производства. Нет, ты не
можешь перевести страну на пятидневную рабочую неделю, ибо это означало бы
замаскированный социализм. Профсоюзы знают это и этого хотят.

- Я не очень тебя понимаю.

- А вот слушай. Переводя страну на пятидневную рабочую неделю, ты
должен нанять больше людей. Но это будут уже люди без квалификации. Плохие
специалисты и лодыри, а платить им придется столько же, сколько и
квалифицированным. Вот что, по-моему, получится, если разделить работу
между большим числом людей. Ты вынужден будешь брать неквалифицированных
людей. Я понял это, когда строил дом. Я не против, если хороший плотник