Чтение 6–й страницы книги ~Звездный человек~

- Это Ростиков с вами говорит, - крикнул Коля в трубку. - Мне товарища
Михантьева позвать нужно. Можно Михантьева позвать?

- Ах, Михантьева? Он, видите ли, в другом корпусе... А вам он очень
нужен?

- Он дал мне этот номер и сказал...

- Михантьев дает этот номер всем. Всем!

- Но как же тогда?..

- Лучше всего приезжайте. Наш адрес вы знаете? Девятого Мая, семьдесят,
вход с Малаховского.

С особенным чувством вошел Коля в здание научно-исследовательского
института, в котором работал Михантьев. Он ведь и сам мечтал стать физиком,
научным работником.

Здесь сыграли свою роль научно-фантастические романы, статьи в популярных
журналах, рассказы школьных преподавателей. Сыграли свою роль и те
изумительные творения науки и техники, которые со свистом и ревом
проносились по утрам в его родном небе, бороздили дальние моря, раскалывали
горы, меняли русла рек и производили массу другой интереснейшей и
героической работы. Он жил возле станции, и каждая новинка железнодорожного
транспорта вплеталась в его жизнь. Новый электровоз, синий, коренастый, без
дыма и шума, огни электросварки, сиявшие на строящемся переходном мосту,
ножовка с метровой ручкой для распиливания рельсов, имели не меньшее
значение для Коли, чем фотографии замысловатых приборов, поднятых -со дна
Ледовитого океана. И вот он в институте, и перед ним какая-то, вероятно,
очень ученая женщина.

- Я бы хотел видеть Михантьева, - робко сказал Коля, - Дмитрия
Дмитриевича. Он мне велел позвонить... Вот... - Он достал из нагрудного
кармана листок, который дал ему Михантьев.

Наталья Степановна, секретарь-машинистка, мельком взглянула на листок.

- Одну минутку...

Она подняла трубку внутреннего телефона и сказала номер.

- Дмитрий Дмитриевич? У меня сейчас сидит один юноша. Говорит, что вы его
вызывали... Нет, нет, я с ним не беседовала. Семен Яковлевич? Семен
Яковлевич болен... Да, симпатичный... Нет, не влюбилась, он еще маленький...

- Дмитрий Дмитриевич сейчас придет, - сказала Наталья Степановна, вешая
трубку, - посидите немного. - Она выдвинула ящик стола и погрузилась в
чтение какой-то книги.

Дверь широко распахнулась, и вошел Дмитрий Дмитриевич. Тогда, в лесу,
Коля не успел рассмотреть его и, пожалуй, не узнал бы, встретившись с ним на
улице. Худой, носатый, стремительный, он сразу понравился Коле.

- А, Николай Ростиков? Отмечай пропуск, и пойдем потолкуем.

Они прошли по коридору и оказались в небольшой пустой комнате. Сбоку была
дверь в лабораторию. Через узенькую щель Коля успел заметить какой-то
причудливо изогнутый прибор, выкрашенный в серо-голубую краску. Слышалось
какое-то журчание, запах горящего металла.

- Что там? - спросил Коля.

- Там? Лаборатория... А что, интересно?

- Очень...

- Как-нибудь в другой раз покажу. Ну?.. Принес? Показывай свой метеорит.

- Откуда вы знаете?.. Я потерял его, то есть я точно не могу сказать, что
это был метеорит... Я нашел камень...

Волнуясь и путаясь в ворохе воспоминаний, Коля рассказал все. Дмитрий
Дмитриевич долго молчал, затем сказал негромко:

- Не верить не хочу. Мне приятно тебе верить...Действительно, меня тебе
обманывать нечего, незачем; Ведь так? Но мне кажется, что сейчас нужно
отделить твою находку там, в лесу, от появления этого твоего незнакомца.
Камень, пропавший камень! Что с ним, где он? Исчез, растворился в бочке,
рассыпался? Ведь его я и искал... Яму, воронку твою, придется осмотреть с
величайшей тщательностью. Может быть, сохранились осколки...

- Я виноват...

- В крайнем случае мы соберем землю перед твоим домом, там, где
опрокинулась бочка, и, я думаю, сумеем отделить "небесное" от "земного". Это
не просто, но можно. Давай свой адрес, я подъеду к тебе и...

- А незнакомец? Разве он вас не интересует?

- С Человеком твоим сложнее... Я не биофизик и, сказать по правде, не
очень... А, Коля?

- Не верите?..

- Ты говоришь, что он горячий? А температуру измерял?

- Нет, но стоило только прикоснуться к нему...

- Этого мало! Если ты настаиваешь, я его, конечно, поищу, но найти его
будет, пожалуй, трудновато: не говорит, не слышит и вдобавок горячий...

- Он говорит! Я, кажется, записал его на пленку.

- Записал? Но ты же мне сам...

- А все-таки записал, только не пойму, как это получилось. Я записывал
его, и ничего не было слышно. А вчера вот включил, и там оказалась запись, Я
принес ее. - Коля поставил магнитофон на стол.

- Это твой магнитофон? Сам сделал?

- Сам...

Коля включил магнитофон, и, когда грохочущая речь незнакомца наполнила
комнату, дверь, ведущая в лабораторию, приоткрылась и показалась чья-то
поцарапанная, с припухшими глазами физиономия.

- Иди сюда, Глеб, - позвал Дмитрий Дмитриевич. - Это по твоей части...
Вот познакомься, Коля. Глеб также любитель звукозаписи, только с
танцевально-музыкальным уклоном. - Дмитрий Дмитриевич усмехнулся.

Глеб прослушал запись и сказал:

- Так это же задом наперед!

- Да? Вы так думаете? Пожалуйста! - Коля поменял бобины местами и опять
включил магнитофон.

- Ну-ка, дай мне, - попросил Глеб. Он отключил мотор и стал прокручивать
бобину рукой, но звуки были по-прежнему неразборчивы.

- Чудеса! - сказал Глеб и бросился назад в лабораторию, где неожиданно
замолкло жужжание какого-то прибора.

Михантьев посмотрел ему вслед и проговорил:

- Только в одном случае возможен этот эффект... Скажи, Коля, ты записывал
при обычной скорости?

- Да, и ничего не получилось. Губами он все время двигал, все время...
Потом я поставил на перемотку, а он поломал магнитофон, а когда пришел
Виталий - это мой друг...

- Постой, постой, а какая у тебя в магнитофоне скорость перемотки?

- Два метра в секунду, но Виталий...

- Не перебивай! А воспроизводишь при какой скорости?

- Двадцать сантиметров в секунду, приблизительно.

- Так... Теперь слушай внимательно. Скажи, при перемотке могла быть
включена кнопка записи? Твоя конструкция это допускает?

- У меня она все время включена. Я ведь перед записью все равно стираю.

- Знаешь, что ты записал? Ты записал ультразвук! Теперь все понятно! Я
так, на слух, оцениваю самые низкие частоты в этих звуках, примерно, в
тысячу колебаний в секунду, в тысячу герц... Не меньше. Но это при
нормальной скорости воспроизведения. Следовательно, в его речи были частоты
в десять раз больше. Странно, что ты его не слышал... Хотя бы свист?

Коля задумался.

- Был какой-то едва слышный писк, теперь я припоминаю... Мне только
казалось, что это у меня в ушах звенит, я даже изобразить не могу, такой он
был слабый и тонкий.

- Вот этот "писк" ты сейчас и слышишь. Не понимаешь? Ведь, когда
тормозишь патефонную пластинку, все звуки становятся ниже.

- Да, да, я знаю! Поет певица, а если затормозить, то получится мужской
голос...

- Правильно... Говорит твой Человек, только говорит ультразвуками, как
это ни странно, и если только это все не фокус. А, Коля?..

- Что вы? Разве я обманщик какой? Я сам не понимал, почему записалась его
речь... Но кто же он? Кто этот Человек?

- Еще один вопрос... Какие у тебя емкости между каскадами усилителя?

- Я их подбирал, взял даже меньше, чем нужно было по схеме. Разве легко
найти подходящий конденсатор...

- Удачно подобрал. Ну ладно... Я займусь твоим Человеком. И если он жив,
то...

- Он жив?! Он такой... такой на всех не похожий! Неужели вы думаете, вы
думаете, что он...

- Будем надеяться... Ну, пошли.

В автобусе Дмитрий Дмитриевич спросил:

- Тебе от отца не влетит, если к обеду опоздаешь?

- У меня нет отца.

- Ас кем же ты живешь?

- У меня мачеха, но она хорошо, очень хорошо ко мне относится. Вот,
костюм сшила... И вообще любит меня. Когда отец еще с нами жил, пил он
сильно, а потом куда-то пропал. Письмо было одно, из Астрахани, а сейчас уже
давно ничего нет... У нас дом в низине, коза есть, и лягушек
видимо-невидимо...

Они подошли к огромному, с полквартала, зданию; прошли через двор к
внутреннему корпусу и поднялись по темной лестнице на третий этаж.

Дмитрий Дмитриевич открыл английский замок, пропустил вперед Колю.

В кабинете Дмитрия Дмитриевича был беспорядок. На столе, возле телефона,
лежал на боку осциллограф. Снятый с него корпус валялся в стороне и уже
успел наполниться книгами и мотками проводов... Дмитрии Дмитриевич отыскал
телефонную книгу и стал набирать номер за номером.

- К вам не привозили больного, чрезвычайно горячего, в такой странной
круглоносой обуви?.. Нет, нет, вас никто не дурачит. Я серьезно... Черт! Не
хотят даже разговаривать!.. Простите, - звонил он в другую клинику, -
простите, человек с зелеными глазами, человек без зрачков к вам не
поступал?