застегнул на себе пояс с патронами и подвесил кобуру на правом боку. После
этого по-петушиному зашагал по комнате, лениво склонив голову к плечу;
вдруг резко остановился, выхватил пистолет и со зловещим видом направил
его на воображаемого противника. "Пу!" - выстрелил он шепотом. И согнулся
от беззвучного смеха. Точно как в кино, сказал он.
комнаты и туго перевязал мешок. Когда он поднял голову, его испугала
собственная тень на стене напротив. Он взял мешок, сволок его вниз по
лестнице и протащил через подвал, пыхтя от натуги. Протиснулся в лаз, на
скорую руку заложил его кирпичами и наконец добрался с мешком до своей
пещеры. Обливаясь потом, он стоял в темноте и думал о бриллиантах, о
кольцах, о часах и деньгах; он вспоминал пение в церкви, людей, кричавших
в кино, мертвого младенца, голого мужчину, распростертого на белом
столе... Они плавали перед глазами, и он смутно чувствовал между ними
какую-то связь, какой-то общий смысл, магическое сродство. Он смотрел
перед собой отсутствующим взглядом и не мог отделаться от мысли, что эти
образы, немые при всей своей яркости, силятся что-то сказать ему...
аккуратно разложил все предметы на земляном полу. Достал из ящика с
инструментами лампочку, патрон и кусок электрического шнура; к его
радости, шнур кончался двойной розеткой. Все это он рассовал по карманам,
вскарабкался на ржавые трубы и заглянул в церковь; там было темно и пусто.
Где-то здесь в стене должна быть проводка - но где? Он слез, постучал по
стене черенком отвертки, но полости не нашел. Придется долбить наугад,
сказал он.
углубился в стену всего сантиметра на два! Вздохнул: здесь ковырять
бесполезно. При неверном огоньке спички взглянул наверх, потом под ноги,
снова наверх - и удивился. Прямо над головой, за трубами, тянулось
множество электрических проводов. Скажи пожалуйста, хмыкнул он.
и стал снимать изоляцию. Два раза его несильно дернуло. Он зачистил
провода, подсоединил к ним свой шнур и ввинтил лампочку. Внезапный свет
резанул по глазами, ослепил его, и он зажмурился. Ну, с этим сладил,
радостно подумал он.
выступили в ее жестком, свете. Затем он включил во вторую розетку
приемник, нагнулся и повернул ручку; почти сразу раздался треск помех - но
ни речи, ни музыки. Почему не работает? Может, повредился по дороге? Или
нужно заземление? Ну да...
к "земле" приемника, а другой конец намотал на трубу. Отчетливая,
набирающая звучность мелодия заворожила его своим размеренным течением. Он
сел на ящик, радуясь ей как помешанный.
клея; открыл ее, вдохнул резкий запах. Тут он вспомнил, что еще не
полюбовался на деньги. Взял зеленую пачку и взвесил на ладони, потом
сорвал обертку, поднес одну купюру к свету и внимательно рассмотрел.
_Соединенные Штаты Америки выплатят предъявителю сто долларов_, медленно
прочел он; и дальше: _Этот казначейский билет является законным платежным
средством по всем долгам, общественным и частным_... Он задумчиво
засмеялся: впечатление было такое, будто он читает о делах людей, живущих
на далекой планете. Он перевернул бумажку и на оборотной стороне увидел
красивое легкое здание, сияющее свежей краской среди зеленой травы. Ему
совсем не хотелось пересчитывать деньги; завораживало его то, что они
обозначали - многообразие жизненных потоков, бурливших на поверхности
земли. Потом он развернул столбики монет и высыпал из бумаги на землю;
новенькие ясные центы, пяти- и десятицентовики насыпались у его ног
высокой кучкой, курганчиком светлого серебра и меди. Он пропускал их между
пальцами и слушал, как они позванивают, падая на коническую горку.
Он вставил лист бумаги и положил пальцы на клавиши. Но как его зовут?
Уставясь в стену, он пытался вспомнить. Потом встал и сердитым взглядом
окинул пещеру; имя, казалось, просится на язык. Но он не мог его
вспомнить. Почему он здесь? Ну да, он бежал от полиции. Но почему? В
мыслях был провал. Он закусил губу и снова сел, ощущая смутный ужас. Да
стоит ли волноваться? Он засмеялся и медленно отстукал:
_былдолгийжаркийдень_. Он решил напечатать эту фразу без ошибок. Как
печатать заглавные буквы? Он попробовал разные клавиши и выяснил, как
поднять каретку для заглавных букв и как отпустить. Потом научился делать
интервалы и отпечатал правильно и аккуратно: _Был долгий жаркий день_.
Почему он выбрал именно эту фразу, он не знал; для него это был просто
обряд, доставлявший удовольствие. Он вынул из машинки лист, обернулся всем
телом, не поворачивая шеи, и тяжело взглянул на воображаемого собеседника:
и он отодвинул машинку в сторону. Взгляд его упал на банку с клеем, и у
него родилась озорная мысль, которую ему немедленно захотелось
осуществить. Он вскочил, открыл клей, и посрывал обертки со всех пачек.
Ничего себе выйдут обои, сказал он и захохотал так, что у него подогнулись
колени. Взял полотенце, которым был перевязан мешок, скатал из него
большой тампон, макнул в клей и похлопал по стене; после этого наклеил
рядышком две сотенных. Отступил на шаг, наклонил голову. Вот это да!
Смешно... Он шлепнул себя по ляжкам и захохотал. Он одержал победу над
наземным миром! Он свободен! Если бы только люди могли это видеть! Ему
хотелось выбежать из пещеры и кричать о своем открытии всему миру...
бумажками; когда он кончил, стены пылали желто-зеленым огнем. Да, эта
комната будет его убежищем; между ним, и миром, который заклеймил его
виной, будет этот издевательский символ. Он не украл деньги; он просто
подобрал их, как человек подбирает в лесу хворост. И мир наземный казался
ему теперь именно таким - диким лесом, населенным смертью.
своим чувствам. Секач! Он вогнал в стену гвоздь и повесил на него
окровавленный секач. Потом возникла другая мысль. Раскрыл металлические
коробочки и выстроил их в ряд на земляном полу. Он с ухмылкой глядел на
золото и жаркие камни. Из одной коробки выгреб горсть тикающих золотых
часов, поднял за цепочки, поглядел на них с ленивой улыбкой и начал
заводить; он не поставил их стрелки на один час, потому что время для него
больше не существовало. Потом взял гвозди, воткнул их в оклеенную стену и
развесил часы; часы качались на блестящих цепочках, поворачивались и
деловито тикали на зеленой стене; в электрическом свете она отливала
лимоном, а золотые кружочки часов напоминали желтки. Не успел он повесить
последние часы, как в голову пришло кое-что новое; он взял из ящика еще
горсть гвоздей, воткнул их в зеленую стену, набрал золотых колец из
коробки и стал надевать на гвозди. Голубые и белые искры от камней
рассыпались по комнате дребезжащим смехом, словно и камешки радовались его
уморительной игре. Придумает же человек себе потеху, подивился он.
головой. Так прошел, наверное, не один час; вдруг он вспомнил, что на
поясе у него висит пистолет, и вытащил его из кобуры. Как стреляют из
пистолетов в кино, он видел, но в жизни ему почему-то не приходилось иметь
дела с огнестрельным оружием. Ему захотелось узнать, какое ощущение
испытывают люди при стрельбе. Но кто-нибудь может услышать... Ну услышат -
что из этого? Все равно не поймут, где стреляли. Кому придет в голову
дикая мысль, что стреляли под домами? Он нажал спусковой крючок; раздался
оглушительный грохот, и ему показалось, что все подземелье рухнуло на его
барабанные перепонки; в тот же миг из дула вырвалось оранжево-голубое
пламя и сразу погасло, но задержалось как яркий образ на сетчатке. Он
вдохнул едкую пороховую гарь и бросил пистолет.
дошла очередь до банок с бриллиантами: он перевернул их вверх дном и
высыпал белые катышки на землю. Потом начал подбирать по одному,
разворачивать и складывать камни в аккуратную кучку. Все сложил, вытер
потные ладони о брюки, закурил и занялся другой игрой. Вообразил, что он
богач и живет на поверхности земли при бесстыдном свете солнца; летним
утром он прогуливается по парку, улыбается, кивает соседям, посасывая
первую после завтрака сигару. Он прохаживался по пещере, из угла в угол,
и, хотя ни разу не наступил на бриллианты, все время потихоньку изменял
маршрут, чтобы в конце-концов перемазанные канализационной слизью туфли
как бы невзначай наткнулись на бриллианты. Пофланировав так минут
двадцать, он заехал правой ногой по горке, и бриллианты раскатились во все
стороны тысячами искристых ледяных смешков. А-яй-яй, пробормотал он с
издевательским сожалением, обозревая этот разгром. Потом он возобновил
прогулку и больше не обращал внимания на дребезжащий огонь. Он одержал
славную победу и запечатлел ее в своем сердце.
разбегались и брызгали искрами. Прошелся по пещере, втоптал камни в землю
так, чтобы они едва высовывались, словно схваченные тонкими лапками тысячи
колец. Призрачный свет омывал пещеру. Он сел на ящик и нахмурился. Может
быть, _все_ правильно, пробормотал он. Да, если правилен мир, такой, каким
его сделали люди, тогда и все остальное правильно. Любой поступок, который
человек совершает себе на пользу, любое убийство, мучительство, кража.
мысли, но из них же возникло смутное ощущение вины. Он вытянется на земле,
потом встанет; ему опять захочется полезть в подвалы, куда пробиты ходы,
но он остережется; он подумает, не выйти ли наверх, на улицы, но страх
удержит его тут. Он стоял повреди пещеры, между зеленых стен, на смеющемся
полу - и дрожал. Надо что-то сделать, но что? Да, он боялся самого себя,
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Херберт Фрэнк