read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Язва делала просвещенного полоцкого князя нелюдимым, злым, раздражительным, быстрым на ссору и кровопролитие. А поскольку был он не простым мужем, а властелином, от которого зависели судьбы многих людей, то ссора неминуемо становилась сражением.
Немало городов слышали топот его конников и замирали в ужасе, когда во главе дружины и всегда неожиданно объявлялся полоцкий князь под их стенами. Знал он досконально военные хитрости - и вычитанные в древних книгах, и придуманные им самим, - умел применять их, подновить, измыслить новые ходы и повороты. В бою забывал и он, и его бояре о язве, об уродстве. Но бой когда-нибудь кончался, а прежняя мука возвращалась. И Всеслав уже догадывался, что не отпустит она его до самой смерти. И пуще смерти боялся позора.
Когда он говорил с кем-нибудь, то перехватывал, как ему казалось, исполненный омерзения взгляд собеседника. Тогда повязка железным обручем сжимала лоб.
"За что мне эта кара, Господи? - не раз мысленно обращался к Богу Всеслав. - Ведаешь ведь, всеведущий, что нет кары тяжелей уродства. Урод может быть добрым и честным, он может возвыситься духом, изучить языки и историю других племен и земель, наполнить кладезь своей памяти мудростью древних пророков, великих праведников и великих грешников - а в глазах людей он все равно останется несчастным калекой. Ибо сам Ты, Господи, так устроил жизнь человека, так распределил в ней радость и горе, что достаточно одной лишней капли горечи, чтобы сделать жизнь и вовсе нестерпимой..."
Изяслав Ярославич слегка обнимает своего племянника за плечи, говорит с ним о Полоцке, восхищается многокупольной полоцкой Софией, соперницей киевского храма. Беседуя, вглядывается в серое, злое, умное лицо племянника с тонкими губами и утиным носом. Если бы можно было прочесть думы Всеслава! Отказался ли он от покушений на жизнь дяди, от притязаний на киевский стол? Что за страшный человек приехал с его охраной? Кутается все время в плащ, а глаза зоркие, как у рыси. Его лицо знакомо князю. Но он не может припомнить, где и когда его видел. Странный боярин у Всеслава! "Дай, Господи, земле Русской мир и во князех благоволение! - мысленно шепчет Изяслав. - Умиротвори завистливых, Господи!"
А сам в это время прикидывает, кого бы приставить соглядатаем к Всеславову боярину. Разве что Склира Жариславича, только что вернувшегося из похода в землю вятичей. Да и привезшего недобрую весть о смерти монаха Кукши... Или же - Изяслава-отрока? Но Изяслав, хоть и предан беспредельно, молод, неопытен, а чтобы приглядывать за таким боярином, сноровка нужна. Зато отрок менее заметен... Кого же выбрать?
Гордо глядит на пирующих гостей черниговский князь, умный и храбрый Святослав. Свой престол он сумел обезопасить. Враг не посмеет польститься на его угодья. А если полезет, то он, князь Святослав, соберет испытанное войско и обрушится на врага как Божья кара. Понадобится - получит помощь от братьев, а мало будет - придут на подмогу хладнокровные, неустрашимые в битвах варяги, черноволосые храбрые сербы и скалоподобные хорваты, или стойкие и честные булгары, или быстроумные византийцы, или далекие огнистые франки. Многие из этих народов враждуют между собой, но со всеми ними дружен черниговский князь. Потому и спокоен он за границы своего княжества и теперь заботится о том, как сделать свой черниговский удел обширнее, клети полнее. А военная добыча сделает верных дружинников еще преданней.
Но и забота старшего брата - его, Святослава, забота. Ведь степняки опасны для всей Русской земли, силе их нет конца. Разобьешь одно племя - его место займет другое, третье... И начинается все сызнова. Набеги и разбой - уклад жизни степняков. Терять им нечего: городов и полей у них нет. Землю у них не отнимешь, ибо она - вся бескрайняя степь. Одно спасение от них - быть сильным, крепить единение с братьями, возводить единый щит. Это умеет он, Святослав!
Вот только сынок подводит. Добрый, ласковый, но слабый волей и духом Глебушко - незаживающая рана черниговского князя. Поговаривают, что и умом Глебушко скуден, но Святославу горько признать это. "От зависти болтают, - думает он. - На мне сорвать зависть не могут - на сына зло переносят. Воистину, у каждого своя язва. Не от Бога, так от людей..."
Беспечен храбрый Всеволод, любимый сын Ярослава. Он склонил на руку свою красивую буйную голову, рассыпались вьющиеся волосы. В ясных серых глазах мерцают зеленые огоньки. Над полными яркими губами под точеным носом - густые усы. Задорно торчит черная как смоль, подстриженная борода. До этого времени у Всеволода была главная забота - степняки. Он сдерживал их, бил. И они били его. Он отгонял степь от Русской земли, а она опять надвигалась. Он не уставал воевать и, если уступал брату Святославу в расчетливости и выдержке, то не уступал в храбрости. И грамоту разумел не хуже Святослава. Знал гордый язык римлян, свободно разговаривал на греческом, тем более что был женат на греческой царевне из рода Мономахов. Дружина любила его не за куны, а за незлобивый, веселый нрав.
Знал Всеволод, как и где расселить покоренных торков на границах земли Русской, умел тонко приметить или создать повод для раздора между степными племенами, да и стравить врагов: пусть дерутся, пусть забудут на время о своей вражде с русичами, пусть ослабеют. А с теми, кто победит, истекая кровью, залижет раны и сызнова устремит жадный взор на Русскую землю, - совладать будет легче: лишь бы среди своих разброда не было.
Но и разброд между своими боярами умел Всеволод вовремя притушить, да так, чтобы никого из них смертельно не обидеть.
А теперь заботы спали с плеч переяславльского князя. Старший брат Изяслав решил совместно со Святославом и Всеславом прийти ему на помощь - ударить на торские племена, которые еще оставались вольными кочевниками, покорить их, присоединить к уже усмиренным их собратьям - черным клобукам, поселить на границах, дать вкусить оседлой жизни и тем самым сделать союзниками против степи - сделать толще и надежней щит Русской земли.
Всеволод предложил: к чему братьям и сыновцу утруждать себя и подвергать жизнь опасности? Пусть дадут ему дружину побольше, и он посчитается со степью, а добычу разделит поровну. Он не утаит ни серебра, ни золота, ни коней. Разве что припрячет корчажек зелена вина да раскрасавицу полоняночку.
Всеволод с удовольствием глядит на расторопных слуг, которые разносят на блюдах дичь, фрукты, на рабынь-плясуний.
Вот входит вереница челядинов в светлых одеждах. Между столами, подняв изогнутые шеи, важно плывут снежно-белые лебеди на золотых блюдах. Слуги подносят в первую очередь князьям и тем, кто сидит рядом с ними, - архиепископу, новгородским гостям: посаднику Иосифу, мирским именем - Остромиру, боярину Чудину.
Среди отроков, занимающих третий стол, - сын Микулы, Изяслав, и Турволод. Бывший кожемякин захребетник не притронулся ни к яствам, ни к вину. Взглянул на новгородского посадника и вспомнил Селию, смуглое, упругое, горячее, покорное тело ее, мерцающие глаза под полуопущенными ресницами...
Звон и гул стоит над столами. Покрывая шум, раздается зычный голос князя Всеволода:
- Да затрепещет степь!
Ему откликаются из-за столов бояре и отроки:
- Да затрепещут поганцы!
Булатные мечи сверкают под потолком гридницы*. Сверкает золотой крест в руке архиепископа Георгия:
- Воистину так. С именем Божьим!
_______________
* Гїрїиїдїнїиїцїа, гїрїиїдїнїя - покои или постройки при
княжеском дворе для гридней; приемная.
Внезапно между столами появляется сгорбленный худой человек в черной рясе, подпоясанный веревкой. Сияющие огромные глаза оглядывают бояр, и шум стихает.
Завидев монаха, навстречу поднимаются князья. Кто-то предупредительно подсовывает золоченое кресло. Но человек в рясе отодвигает это кресло, подходит к простому, дубовому и тихо молвит:
- Не подобает слуге Божьему на злато воссести. Христос на злате не восседал и нам не велел.
Он глядит на сидящих за княжьим столом, на гусляров, танцующих девок, указывает на них пальцем и обращается к Святославу:
- Будет ли так и на том свете?
Святослав уважает этого иссохшего человека. Чтобы успокоить его, он подает знак прекратить игрища. Только тогда монах садится.
Изяслав-дружинник толкает Турволода локтем. Ему интересно узнать, кто этот монах в простой черной рясе, которого слушаются князья. Он слышит в ответ:
- Феодосий, игумен печерский...
Глава VII
ФЕОДОСИЙ, ИГУМЕН ПЕЧЕРСКИЙ
1
Странная процессия подошла к Лядским воротам. Впереди приплясывал кривобокий толстый человек, наряженный скоморохом, с полупустым мешком через плечо. Всю его одежду составляли рубаха из конского волоса - власяница - и вывернутая козлиная шкура, на которой еще не успели засохнуть клочки мяса и кровь. За кривобоким человеком бежала женщина, ломая руки и причитая над ним, как над покойником. А сзади шествовал монах, возводя глаза к небу. Когда причитания женщины поднимались до самой высокой ноты, человек в козлиной шкуре отмахивался от нее мешком и хриплым голосом каялся:
- И ел сусло нечистое, и сотворил себе златого кумира, и давал против друга своего свидетельства ложны, и желал жены искреннего моего друга, и села его, и раба его, и рабыни его, и вола его, и всякого скота его, и всего, что есть у ближнего моего. Прости мя, Всеблагий!
Он изо всех сил молотил себя в грудь кулаком, а старая женщина, бежавшая за ним, хватала его за руки, за края шкуры, и умоляла о чем-то, и грозила.
Несколько ребятишек следовало за этой процессией. Они весело переговаривались, показывали пальцами на кривобокого вихляющегося человека.
Когда процессия прошла Лядские ворота и направилась по узкой гати в лес, из сторожевой башни по лесенке спустился на землю дружинник. Он поманил к себе мальцов и стал расспрашивать о человеке в козлиной шкуре. К ним подошло несколько смердов, кузнец и гончар. Вокруг ребятишек образовалась толпа.
Один из мальчиков, преисполненный важности от того, что столько взрослых его слушает, рассказывал:
- То сын богатого купца и сам купец. Кличут его Ложкой, из ложкарей они. Три дня тому вернулся из греков да как заговорит: "Иду к Антонию в печеры, в монахи". Ну его отец, Сосна, показал ему монаха! - Щеки мальчика разгорелись от восторга при упоминании о том, как бил отец Сосна сына Ложку. - Ох и показал! Не верите? Взял хлуд* да как свистанет! Ложка упал, матинка давай его отливать. А вчера старый Сосна уехал в Белгород. Тут Ложка как схватит нож да как бросится в заклетье! Поймал козла, зарезал. Шкуру ободрал и на себя напялил. Говорит: "Пусть присохнет на мне". Ей-Богу, дяденька, правда!
_______________
* Хїлїуїд - дубина; жердь.
Остальные ребятишки, нестерпимо завидуя рассказчику, не могли удержаться от соблазна вставить несколько слов.
Дружинник, хохоча во всю глотку, опять полез на сторожевую башню, смерды, ахая и удивляясь, пошли своей дорогой, а кузнец и гончар перекинулись несколькими словами:
- Много добра, утвари и скота нахватал, вот из него и прет. Пила бы пиявка еще, да залубенело брюшко.
- А может быть, и впрямь его осенила благодать?
- Может, и так. Да только повелось: вначале согрешит, потом уж замаливает.
Между тем Ложка углублялся все дальше в дебри. Он достиг тех мест, где начинались печеры. Тут невдалеке монахи и присланные князем градоделы строили церковь. Ложка присмотрелся к строителям, стараясь определить, к кому из них обратиться с расспросами. Он выбрал низенького тихонького человека со впалой грудью, работавшего, однако, с прилежанием, и тронул его за рукав:
- Брате, игумен мне надобен, Феодосий.
Монах отряхнул руки, повернулся. Кроткие серые глаза словно бы заглянули в душу Ложке, и, осененный внезапной догадкой, бывший купец упал на колени и воскликнул:
- Прости мя, ока слепого и нога хромого! Не признал тебя, Феодосий. Из тьмы пришел к тебе за светом.
Он протянул игумену мешок с гривнами:
- Даю на монастырь. Не прогони раба.
Феодосий ласково посмотрел на Ложку, велел коленопреклоненному встать. Он сказал, что Господь завещал принимать всякого идущего к нему. Расспросил о прежних мирских утехах Ложки, о совращавших его бесах, тяжело вздохнул.
Игумен спросил, какое имя дали Ложке при крещении, знаком ли с уставом черноризцев, какой подвиг желает совершить во славу Господа. Услышав ответ, молвил:
- Нет больше купца Ложки. Есть брат Афанасий.
И монахи подхватили:
- Живи с нами, брате Афанасий!
Брат Афанасий, бывший купец Ложка, со слезами умиления расцеловался со всей братией и последовал за игуменом в печеры. Проходя мимо одной из них, Феодосий поклонился в ее сторону, проговорил:
- Мир тебе, брате!
- Кто там? - спросил Афанасий, указывая на печеру.
- Святой старец Антоний, принесший в Киев благословение с Афонской горы.
Они вошли в длинное подземелье. Феодосий беспрестанно кланялся то в одну сторону,
то
в
другую.
Тут
находились в
затворах черноризцы-подвижники. Молитвой, постом, бдением они боролись с мирскими соблазнами. Изнуряли плоть.
Был тут и старец Демьян, такой постник, что, кроме хлеба и воды, не вкушал ничего уже долгие годы, и Иеремия, помнивший крещение Русской земли, "предсказатель грядущего". Находились и такие, что просили закопать себя по пояс в землю и так проводили в молитве дни свои, заживо съедаемые червями. Были тут исступленные и темные люди, но иногда и мудрые переписчики, и летописцы, поведавшие потомкам историю Русской земли. Тут стонали немощные, сумасшедшие, но отсюда выходили и философы.
К одному из затворников Феодосий привел Ложку. Облобызались. Игумен хотел было дать затворнику свечу, но тот отказался: он будет подвижничать в темноте. Богу везде светло. Ложка вошел в печеру и с помощью игумена завалил вход камнями, оставив узкое отверстие, сквозь которое можно было бы брать воду и пищу. Ибо даже всесильный Господь не может напитать одним духом святым своего раба. Когда каменная стена закрыла затворника в печере, игумен Феодосий вытер мозолистые ладони, перекрестился и пошел, шепча: "Нет конца силе твоей, Господи!" Он сладостно думал о том, что власть Господа и его верных слуг, печерских черноризцев, признали все - и бояре, и простые люди. Вот два дня тому назад прискакал сын боярина Иоанна, Варлаам. Он сорвал с себя нашейную золотую гривну, плащ, протянул монахам поводья своего коня и сказал:
- Отдаю на монастырь. Ведаю слово Божье: "Легче верблюду сквозь игольное ушко пройти, нежели богатому в царство небесное войти".
Разгневанный отец Варлаама, боярин Иоанн, побежал к князю. Богобоязненный Изяслав на этот раз залютовал. Он хотел назначить Варлаама сотским. Князь пригрозил раскопать печеры и заточить монахов в поруб*. Особенно разозлился Ярославич на летописца Никона, посланного Феодосием увещевать его. Княгиня едва утихомирила мужа: "Они о твоем же благе пекутся".
_______________
* Пїоїрїуїб - здесь: яма, тюрьма.
"Все кончилось миром, - думает игумен. - А сегодня случилось иное чудо - не стало купца Ложки, блудодея и пьяницы, и родился подвижник брат Афанасий. Воистину нет конца силе Твоей, Господи!"
2
Чьи-то дюжие руки схватили Феодосия за ворот рясы, затрясли, замотали из стороны в сторону. Голова игумена едва не оторвалась от шеи. А над самым ухом грохотал яростный бас:
- Игуменский сан на тебе, а обычаем похабен! Ангельский на себе имеешь образ, а лисий нрав!
Феодосий закрыл затуманившиеся глаза и раскрыл их лишь тогда, когда его перестали трясти. Он увидел перед собой налитое кровью багровое лицо Иоанна.
- Я тебе сто раз поклонюсь, колымагу добра привезу! - орал боярин. - Но в мои дела не лезь, не тронь сына!
За Иоанном стояло несколько воинов. Среди них был и Изяслав. Он замирал от ужаса, видя, как боярин трясет святого отца. Он ожидал, что сейчас расколются небеса, извергнут молнию. Но небо было по-прежнему ясным.
Иоанн требовал выдачи сына. Феодосий даже под угрозой смерти держался твердо: он обязан принимать всякого, кто пришел служить Господу.
Разъяренный боярин кивнул дружинникам и, с силой оттолкнув Феодосия, бросился на монахов. Он бил их плетью по головам и спинам, молотил тяжелыми кулаками. Он горланил, что перебьет все святое стадо, если ему не выдадут Варлаама. Убедившись, что монахи не покорятся, боярин с воинами ворвались в подземелье.
Изяслав-отрок не мог ослушаться боярина. Он готовился к смерти, уверенный, что Бог защитит свою обитель. Лоб отрока покрылся холодным потом, когда Изяслав увидел, как Иоанн вломился в одну из печер, а воины разбросали стену. Варлаам упирался, плакал, проклинал. Боярин содрал с него черную рясу, приказал воинам одеть сына в светлые златотканые одежды. Варлаам сбросил расшитый плащ и снова завернулся в рясу. Иоанн сбил сына с ног, отроки скрутили Варлааму руки и вновь переодели его. Молодого боярина волокли из печеры, а он вопил:
- Господи, порази их, яко поганых. Господи, порази их!..
У Изяслава задрожали колени. Теперь-то грянет гром. Вот-вот разверзнутся небеса. Но проходили мгновения... минуты... а святотатцы живы. Неужели Господь не защитит свой дом?
Игумен Феодосий, почесывая огромную шишку на лбу, с горечью и гневом смотрел вослед боярину, увозящему сына. Нет, бояре не признают никакой другой власти, кроме своей. Они погрязли в высокомерии и не хотят служить Господу. Они желают, чтобы Господь служил им.
Феодосий не роптал вслух. Князь - глава, поставленная Господом над боярами. Бояре и прочие знатные мужи - господа простым людям. Князь разгневается - отберет у монастыря землю и печеры. Бояре разгневаются - побьют монахов. Для них черноризцы - слуги.
"Но простые люди чтут Бога и Его рабов - монахов, - с умилением думал Феодосий. - Простая чадь - стадо наше. Ибо то - земля, и в нее упали зерна смирения".
3
Феодосий родился в городе Васил„ве. Отец его был знатным мужем, На принадлежащих ему землях трудились два десятка холопов. Феодосий рос тихим, болезненным, мечтательным. Сверстники шумно играли на улице в "дружинников и поганых". Здоровье не позволяло ему участвовать в их быстрых играх. Он завидовал сверстникам. А они со временем заподозрили Феодосия в нежелании водиться с ними, стали относиться к нему неприязненно. Постепенно он научился платить им тем же. Все больше и больше овладевала Феодосием грусть. Для мечтаний и раздумий у него было слишком много времени. Мир виделся ему в серых и черных красках. Он стал размышлять.
Яркие краски и блеск мальчик встретил в церкви, куда часто ходил с родителями. Вначале церковная служба поразила его внешним великолепием. Сколько золота! Как сладко поют деместники!* Какие одежды у служителей! Ему бы такие!
_______________
* Дїеїмїеїсїтїнїиїкїи - церковные хористы.
Он пристрастился к церкви. Это было единственное место, где Феодосий чувствовал себя спокойно, где его никто не укорял, не бил. Тут не смеялись над его болезненностью и всем нравилась его тихость.
Однажды он увидел у церкви огромную толпу. Сколько ни приподнимался Феодосий на цыпочки, за головами ничего не мог разглядеть. Но вот люди почтительно расступились, пропустив в церковь бедно одетого человека в лаптях-каликах. Это был странствующий монах, произведенный людской молвой в святые. Феодосий удивился: такого почитает столько людей? Он начал мечтать о том, как бы поразились его сверстники, если бы он пришел к ним, одетый в рубище, и стал распевать псалмы, как покорились бы ему и прислушивались к каждому его слову. И ведь для того, чтобы стать Божьим слугой, не обязательно крепкое здоровье. Сей жребий доступен и калеке. У Бога для праведных места много.
Мальчик подрастал, становился юношей. Отец умер. Всем хозяйством заправляла мать, высокая мужеподобная женщина с потрескавшимися красными руками. Тот, кто слышал из-за дверей ее басовитый голос, мог подумать, что говорит грубый и сильный мужчина. Она учила сына палкой, и Феодосий не питал к ней сыновней привязанности. Ничто не удерживало его в этом городе: ни мать, ни товарищи, ни соблазнительные девы. Женщинам не нравился болезненный и слишком смирный юноша.
Феодосий все больше и больше увлекался церковными проповедями и службами, изучал Библию. Мудрость древних пророков открылась ему: "Нищий, убогий, довольный своей судьбой и славящий Бога, во сто крат счастливее богатого завистника".
Он начал поиски своего счастья, смысла жизни...
Мать посылала Феодосия на поле присматривать за холопами. Он снимал "светлую одежду" и вместе с ними принимался за тяжкий труд. Окружающие удивлялись: хозяйский сын исполняет холопское дело? В их удивлении было и почтение. Феодосий это чувствовал. Но еще больше было презрения. И Феодосий ушел в Киев, к старцу Антонию, о котором много слышал.
Антоний с радостью принял брата Феодосия, поручил великому летописцу Никону постричь его в монахи. Феодосий затворился в печере и стал молиться. Он строго соблюдал жестокий пост, и слух о новом святом человеке уже подхватила крылатая молва. Вскоре по совету Антония монахи выбрали его игуменом.
Исполнилась мечта. Феодосий стал пастырем. Он ввел на Руси забытый византийцами устав студийских черноризцев. Устав запрещал монахам владеть какой бы то ни было собственностью. Все должно быть общим. Един хлеб - едина и забота, а лишние мешки - лишние грешки.
Устав был беспощаден. Феодосий понимал, что недавних язычников, соблюдавших иногда старые обычаи, могут удержать в повиновении лишь суровые священнослужители и суровые законы. Еще и ста лет не прошло с тех пор, как русичи поклонялись языческим идолам, а каждый идол имел своего избранника - вождя среди людей. Новая вера - вера в единого Бога - помогла взять власть единому князю, объединить обширную Русскую землю. Объединения требовали расцветавшие ремесла и торговля. Объединения требовали разоряемые степняками поселения. Лишь собравшись воедино, русичи могли противостоять степи.
4
Вечером игумен Феодосий принимал дорогого гостя, князя Изяслава, который и раньше частенько наведывался к нему. Князь приехал с семнадцатью отроками, привез с собой на двух телегах припасы. Увидев это, возрадовался келарь* Феодор, толстенький монашек с длинными руками и кривыми пальцами.
_______________
* Кїеїлїаїрїь - инок (монах), ведавший монастырскими припасами и
прочими светскими делами монастыря.
По встревоженному лицу Ярославича игумен понял: предстоит важная беседа. Когда они остались одни, князь заговорил:
- Приехал совет держать с тобой, святой отче. Просвети и научи. Из Рима прибыли ко мне послы папы Григория. Привезли его собственноручное послание.
Князь достал из-под плаща свиток пергамента. Развернул. Феодосий вцепился взглядом в скоропись латинских букв:
"Епископ, слуга слуг Божьих, Дмитрию*, князю россиян, и княгине, супруге его, желает здравия и посылает апостольское благословение".
_______________
* Дїиїмїиїтїрїиїй - имя, данное при крещении князю Изяславу.
Феодосий читал дальше, и на его лбу резче обозначились морщины:
"Желаем, чтобы святой Петр сохранил Ваше здравие, княжение и благое достояние до кончины живота и сделал Вас некогда сопричастниками славы вечной. Желая также изъявить готовность к дальнейшей переписке, доверяем сим послам изустно переговорить с Вами обо всем, что есть и чего нет в письме. Примите их с любовью, как послов святого Петра".
Далее в послании говорилось о том, что папа согласен оказать близкой его сердцу Русской земле величайшую милость - принять в лоно Католической церкви. Взамен этого сын Ярослава должен повиноваться папе и по его совету войти в союз с христолюбивыми государями.
"...Всемогущий Бог да озарит сердца Ваши и да переведет Вас от благ временных к славе вечной".
Феодосий поднял взгляд на князя:
- Что же брат Дмитрий ответил папским легатам?*
_______________
* Лїеїгїаїт - посол (лат.).
- Сказал, поразмыслю. Знаешь сам: с папой надо речи вести мягко, изъявить на словах покорность.
- Нет! Твердость нужна! - воскликнул Феодосий. - Ибо сказано: "Хищники не вниидут в царствие небесное, ежели не возвратят похищенного". Папа и есть наибольший хищник, лютый, аки тигр. С ним нельзя мягко. Слово из крицы*, надо отковать!
_______________
* Кїрїиїцїа - железо, сталь.
- Папа обещает помощь против степи, - возразил князь. - А врагов, опаснее половцев, у нас нет...
Феодосий был уверен, что князь ошибается, что сейчас он смотрит лишь себе под ноги. А властитель должен уметь окинуть единым взглядом сегодняшнее и прошлое, чтобы проникнуть мыслью в будущее. Князь должен знать, что есть враги сильные, но сила их быстро иссякает; есть и такие, чья сила в будущем пополнится, да злость убудет, - значит, с ними союзничать можно. И зачастую опаснее не тот враг, что хочет твой дом поджечь или разграбить: злость пройдет - и намерение изменится, а тот, кто желает хозяином стать над твоей душой. Тогда твой дом в любое время станет его домом. И ты сам, и все, что имеешь, и вся сила твоя, и все помыслы твои - в его распоряжении. Для земли Русской папа сейчас опаснее степняков. Кто хочет в земле своей сам править, не должен принимать от него помощь. Неужели князь не понимает этого?
- Половцы надвигаются силой неисчислимой, - продолжал Изяслав. - Их ханы ищут союзников среди соседей наших. Да и не только соседей. Боюсь, найдется и у нас князь, что захочет с помощью половцев стол у меня отнять. Разве не случалось подобное, разве сие не записано в летописях? А папе можно уступить в малом, а зато себе оставить большее...
- Сунь палец - враз руку отхватит, - сурово проговорил Феодосий. - Ему бы лишь уцепиться за что-то, а там он себя покажет.
- Может, и прав ты, святой отче, но тогда следует хотя бы начать переговоры и вести их, пока главная опасность не минует.
Феодосий вскочил, воздел руки, словно внезапно вырос, стал высоким, могучим.
- Папа опасней половцев, княже. Половцы придут и уйдут, аки огонь. А папа придет и останется навеки.
Они беседовали долго. Настойчиво и неутомимо игумен наставлял князя, уговаривал и скрывал угрозу за ласковыми словами.
Они договорились, что завтра, когда состоится второй разговор с римскими послами, Феодосий посетит князя и окажет ему духовную поддержку.
Беседа закончилась. Но дождь не дал Ярославичу отбыть. Пришлось остаться в монастыре на ужин.
Игумен усадил Ярославича рядом с собой за длинный дубовый стол, здесь же уселись монахи и дружинники. Перед воинами поставили дымящуюся дичь, перед монахами - лишь сырые овощи, хлеб и воду. Феодосий же и до овощей не дотронулся - запивал тоненькие просвиры ключевой водой.
Для князя и воинов он приказал подать мед. Келарь ответил, что меда нет.
Игумен неодобрительно поглядел на толстого келаря, известного упрямца. И вдруг у него появилась мысль - проучить брата Феодора. Он что-то прошептал на ухо князю, а тот - сидящему около него Изяславу-отроку. Воин незаметно выскользнул из-за стола и прокрался в клеть, где стояли пустые корчаги из-под меда и полные, привезенные князем.
Монахи не подавали виду, что следят за перепалкой игумена и келаря. Но их быстрые косые взгляды были достаточно красноречивы. Феодосий насупился и сказал келарю:
- Неверящий Фома - что скот без ума. Ступай в клеть и найдешь мед в корчаге.
Келарь по обыкновению заупрямился. Феодосию пришлось потратить немало сил, прежде чем келарь пожал плечами - ничего не могу поделать, иду, но не верю - и пошел в клеть. Он наклонился над корчагой, которую еще полчаса тому назад видел пустой, и остолбенел. Сосуд был наполнен до краев янтарным медом.
С возгласом удивления и восхищения перед чудом келарь упал в ноги игумену. Феодосий возрадовался, увидев такое раскаянье. Он поднял келаря с земли и усадил по другую сторону от себя. Монахи с благоговейным трепетом взирали на своего игумена, а он думал: "Господи, владыко всесильный! Отчего сам не заботишься о славе своей? От чего я, червь ничтожный, должен творить за тебя чудо?"
Вслух же молвил:
- Не по нашему хотенью, а по Божьему изволенью. Воистину, десница Господня - чудотворна!



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.