Чтение 6–й страницы книги ~Заказ~

- Моих. Ну, то есть живут у них там наши дореволюционные князья, Путятины по фамилии, и они друзья Иона фон Шельдебранда - гофшталмейстера короля шведского, как его там... Карла-Густава. Вот смотри... - И он протянул Анне визитную карточку, оставленную шведом, - маленький кусочек мелованного картона, покрытый золотыми геральдическими вензелями, не очень понятными, но красивыми до невозможности.

- Sorry'[9],- послышалось рядом. Сережа и Аня подняли глаза. Рядом снова стоял Свен Ульрикссон.

- I'd like to hand you a little present. It's for you. Suysk. Derby. Do you remember? Little present for memory[10],- протянул он Сереже две фотографии. На одной Сергей финиширует; на другой - его запыленное лицо с характерными отпечатками очков; немного сумасшедшие глаза и ужасно счастливая улыбка. И - крупным планом - изящная голова лошади...

- Спасибо...- пробормотал Сергей, не зная, как еще поблагодарить шведа и зачарованно разглядывая фотографии.

- You are welcome[11],- просто ответил репортер. Хлопнул жокея по плечу и мгновенно исчез.

- Ну-ка, дай посмотреть, - потянулась к карточкам Аня. - Ой, какой ты здесь... волосы дыбом... А конечка славный. Как зовут-то хоть?

- Кузя... Заказ. Помнишь, я тебе про него...

- Аня? Простите, можно вас на минуту? Занятые снимками Аня и Сергей разом подняли головы: к ним приближался крупный, несколько тучноватый мужчина, облаченный в официальный черный костюм. На лацкане пиджака висела пластиковая карточка со скромной, но весомой надписью: "Директор-распорядитель" .

- Конечно, Александр Владимирович... - Аня послушно отошла с ним в сторонку.

Они принялись о чем-то шептаться. Сережа не слышал о чем, да и не пытался расслышать. Лишь заметил, с каким любопытством директор-распорядитель разглядывал фотографии, оставшиеся у Ани в руках. А потом вынул из нагрудного кармана что-то плоское, смутно блеснувшее - и протянул Анне.

- Ой, Александр Владимирович!.. Спасибо большое, - услышал Сергей громкое Анино восклицание. Было заметно, что девушка удивлена, польщена и обрадована.

- А ты у нас, оказывается, очень важный персон, - вернувшись к Сергею, сообщила Аня. И помахала перед его носом маленькой пластиковой карточкой: - Очень Александр Владимирович интересовался, с кем это тут знатный шведский гость так расшаркивается. А уж как узнал, что ты вообще-то не хухер-мухер, а жокей международной категории... и ажно почти князь, так весь прям расчувствовался и велел тебе передать... От щедрот директорских...

На запаянном в крепкий пластик бэйдже красовалась эмблема "Серебряной подковы" и на ее фоне - три крупные буквы: "VIP"[12].

- Я-то думала грешным делом, ты мне мозги компостируешь насчет гофшталмейстера короля шведского...

- И что мы от этого будем иметь? - Сережа понюхал картонный прямоугольник, потом попробовал его на зуб. - Бесплатный проход в служебный сортир?..

- И в особой ложе сидеть, и в закрытом ресторане харчиться... пока в дверях не застрянешь. На халяву причем. За счет фирмы...

Сергей отогнал вечно преследующее жокея видение ресторанных деликатесов и поискал глазами директора. Тот стоял в десятке шагов, с кем-то оживленно беседуя. Дождавшись, пока тот посмотрит в его сторону, Сережа поднял в руке пропуск и слегка поклонился - спасибо, мол. Александр Владимирович с улыбкой ответил ему таким же поклоном - дескать, чем могу...

Довольный Сергей вновь повернулся к Ане:

- Пропуск-то, между прочим, на две персоны. Так что будешь в ресторане за нас двоих отдуваться. Небось проголодалась уже?

Аня решила выдержать характер:

- Давай сначала посмотрим, как тут все происходит...

Посмотреть в самом деле было на что. Для начала ребята отправились в оргкомитет, потом пошли посмотреть боевое поле, где уже воздвигали препятствия, и наконец отправились в судейскую - раздобывать стартовые протоколы и программу соревнований.

Суровые омоновцы почтительно расступались при виде трех магических буковок на кармашке Сережиной куртки. И даже стартовые протоколы выпрашивать не пришлось. Увидев все те же волшебные письмена, забеганная и замученная труженица судейской коллегии превратилась в саму вежливость - и одарила Сергея целой охапкой красочных буклетов, журналов, справочных таблиц и прочей печатной продукции, заботливо упакованной в пластиковой пакет все с той же эмблемой "Подковы".

Если честно, по большей части это была сущая макулатура, содержавшая информацию для профанов, - но макулатура красочная и вызывающая любопытство. Сергей начал тут же просматривать ее, соображая, что сразу отправить в урну для мусора, что захватить с собой в Пятигорск - показать ребятам на ипподроме, - а что, может быть, предъявить самому деду Цыбуле.

- Ну вот, присосался, - потянула его за руку Аня, - Давай хоть к окошку отойдем. Затопчут же!..

Затоптать не затоптать, но сбить с ног могли запросто. Мимо судейской на боевое поле - главную арену, засыпанную специально отобранным и Бог знает откуда привезенным песком, - носили препятствия: шестиметровые жерди, тумбы, стойки, откосы... Шестеро пацанов тащили якобы кирпичную "стенку". Кирпичи были нарисованными, а сама "стенка" - фанерной, но получить такой по ноге - мало не покажется. Тут же толпились участники завтрашних состязаний. Слышался смех, бодрые возгласы на всех мыслимых языках, кого-то гулко хлопали по спине... старые соперники встречались далеко не впервые и искренне радовались друг другу. Тут же кто-то из оргкомитета отчитывал недостаточно расторопного подчиненного... В общем, все как всегда: шум, веселье, приправленное нервным ожиданием первого старта...

Аня с Сергеем отошли к сплошной стеклянной стене, отделявшей помещения спортивного комплекса от внутреннего двора, где на время соревнований разместилась конюшня, построенная из складных боксов.

- Ага, а вот и наш швед как раз разгружается... Сережа оторвался от очередного буклета. Стеклянная стена располагалась много выше крыш боксов, так что все происходившее внизу было видно как на ладони. В том числе и серебристый прицеп-коневоз, стоявший с опущенным трапом посередине прохода.

Первой оттуда вывели огромную рыжую лошадь, покрытую легкой летней попоной. Ноги, самое ценное ее достояние, почти до самого живота были укутаны этакими бахилами - толстыми, мягкими транспортными ногавками, предохраняющими от травм, ушибов и растяжений. И даже хвост был заботливо упакован в специальный кожаный футляр, прикрепленный к попоне. Выйдя из коневоза, лошадь на секунду замерла, с живым интересом оглядываясь по сторонам. Потом шумно фыркнула и заливисто подала голос, отзываясь на запах нескольких десятков незнакомых коней. Высокий, крепко сложенный русоволосый парень похлопал кобылу по шее и повел ее на длинном поводу в заранее приготовленный бокс. Рыжую красавицу явно переполняла энергия. Она бежала рядом с ведущим ее человеком коротенькой рысью, опустив голову, изящно изогнув шею и время от времени вскидывая высоко вверх передние ноги, - ни дать ни взять пыталась стряхнуть пыль копытом со своих собственных ушей!

- Ты посмотри, какая машина,- восхитилась Аня. - Тут есть чему прыгать! Под сто восемьдесят росточком будет...

- А тебе буржуи на соревнования, где пятьдесят тыщ баксов выиграть можно, калечь всякую повезут?.. - Информацию о призовом фонде Сергей только что почерпнул в одном из буклетов. - Я думаю, тут у каждого зуб горит... - Он принялся листать красочный каталог участников соревнований: - Так, вот мы где... Бенгт Йоханссон, Швеция. Кобылу зовут Слипонз Фари, рост сто семьдесят восемь, датская теплокровная... второй - гнедой жеребец по кличке "Сирокко"... Сто шестьдесят семь в холке, чистокровный...[13]

- Ну-ка,- присмотрелась Аня,- ну-ка... Из прицепа появился мужчина лет сорока в блес-кучих золотых очках и футболке с короткими рукавами, а за ним по трапу как-то вяло сошел крупный гнедой конь. Ребятам даже показалось, будто его самую малость пошатывало. Он был без попоны и без ногавок. Выйдя из коневоза, он тоже на секунду остановился, вбирая незнакомые запахи. Но ржать не стал, лишь безучастно опустил голову и поплелся туда, куда тянул его повод...

- "Уши врозь, дугою ноги и как будто стоя спит", - разочарованно прокомментировала Аня. - А тощий-то до чего! Хворый, что ли?

- А черт его, - пожал плечами Сергей. - В дороге оно, знаешь, по-разному... Да ты ж их возила, кому я рассказываю. Может, просто укачало беднягу.

- Хорошо, не насмерть, - кивнула Аня. - Я читала, бывает... Редко, конечно...

- Ты знаешь, - вдруг медленно произнес Сергей, и взгляд его сделался пристальным, - а ведь он, гнеденький этот... ну копия Кузи. Заказа то есть... который на фотках... Хотя чему тут... порода-то одна...

- Чего-чего? - Аня все еще держала в руках фотографии и теперь ткнула их Сергею под нос. - На Заказа? Вот на этого?.. Уж мне-то не вкручивай.

На одной из карточек сайский дербист был снят в момент своего удивительного парящего маха. На другой присутствовала лишь его морда: ушки локатором, в глазах огонь, из ноздрей чуть ли не дым... Ничего общего с то ли замученным, то ли впавшим в спячку животным, медленно удалявшимся по проходу.

- Абсолютно никакого сходства не вижу, - заявила Аня категорично. - Это... - она указала на фотографию летящего над скаковой дорожкой Заказа,- ...Лошадь! С большой буквы!.. А тут...- Аня кивнула в направлении уходящего гнедого,- ...корова какая-то. Которую на рынке старик продавал. Никто за корову цены не давал...

- Да нет. - Сережка ностальгически покачал головой. - Похож... Очень похож... Я-то знаю...

Еще позавчера он ласкал красивую, породистую голову Заказа. Хлопал его по упругой взмыленной шее. И сейчас, глядя вслед гнедому коню, ощутил в глубине души некую непонятную грусть. Что-то подло заныло под ложечкой - так, словно вместе с этим чужим конем от него навсегда уходило нечто очень Родное. "Наверное, - подумал Сергей, - это оттого, что я не умею смотреть со стороны и быть просто зрителем..." Ему в самом деле до смерти хотелось оказаться там, между боксов. Привычно взять в руки повод, вдохнуть волнующий и знакомый аромат предстартовой лихорадки, замешанный на густом запахе конского пота... Как он завидовал сейчас незнакомому шведскому парню и всем, кто в эти минуты был там, внизу, с лошадьми... Только конник, наверное, и способен это понять!

- Извините, пожалуйста... - раздался рядом с ним стесняющийся девчоночий голосок. - Вы... спортсмен?

Сергей оглянулся. Перед ним, теребя нитяные рабочие перчатки, стояла девочка лет двенадцати в футболке юного волонтера. Полноватая, в очках и с длинной косой. Начинающая лошадница из тех, которым никогда не стать чемпионами... Однако глаза ее горели таким счастливым энтузиазмом, что Сергей невольно улыбнулся в ответ:

- Ну... спортсмен.

- А в соревнованиях участвовать будете? Он успел решить, что ее интересует автограф, и развел руками:

- Да нет. Я тут вроде как гость... Девочка смотрела на него очень серьезно:

- А можно вам задать теоретический вопрос?..

- Конечно. Я, правда, не по прыжкам...

В нескольких шагах у нее за спиной Сергей увидел мужчину. Тот стоял у стены, оперев наземь половинку огромной серебристой подковы - будущего препятствия. Мужчина был невысокий, жилистый, с самой что ни есть обычной, незапоминающейся внешностью. Разве вот короткий серебряный ежик, плохо соответствовавший довольно молодому лицу... Черные джинсы, легкая клетчатая рубашка. Он оценивающе глядел на жокея, и Сергей понял, что перед ним был взрослый спутник девчушки.

- Скажите, пожалуйста, - продолжала та. - Вот у Филлиса[14] сказано, что лошади все равно, кто ездит или ухаживает... она вроде даже людей вообще не особенно узнает... А у нас на конюшне у девочки конь, так она как придет, он и ржет, и вьется, и ластится... а на других - зверем! Никого в денник не пускает... Только эту девочку и еще тренера... Аня заинтересовалась:

- А ты у кого занимаешься?

- У Рогожина. Романа Романовича...

- Ага, - кивнула Аня. - А конь небось вороной такой, огромный, Меченосцем зовут? Знаем-знаем. Наслышаны...

- Кони, они... разные бывают, - поразмыслив, ответил Сергей. - Есть, которым действительно все равно. Или жизнь так сложилась, что он из рук в руки... Всадник за всадником, и каждому угоди... А есть однолюбы. И если он найдет СВОЕГО человека, вот тут-то и пошли чудеса...

- О которых потом в книжках пишут, - усмехнулась Аня.

- Я, - сказал Сережа, - вообще-то жокей. Обычно мы с конем встретились, проскакали - и до свидания. Хотя исключения, конечно, тоже бывают... Спортсмены, которые здесь будут прыгать, - у них с лошадью совсем другое партнерство. Про Ханса Винклера слышала?

- Нет...

- Он на Олимпийских играх травму получил и совсем почти не мог лошадью управлять. Только морду ей к препятствию поворачивать, и все. Так его Халла, кобыла тракенская, сама все отпрыгала... На золотую медаль! Стала бы она из шкуры лезть, если бы своего всадника не любила? Ну а твоя девочка, видимо, просто себе друга купила. На всю жизнь...

Аня смотрела на юную Сережину собеседницу и невольно вспоминала себя в ее возрасте. О, конечно, она была совсем не такой. Но радостное возбуждение "дня приезда" настраивало на неожиданные поступки и Аня, желая сделать приятное не столько девчонке, сколько Сергею, предложила:

- Ты своему папе скажи, пусть как-нибудь тебя ко мне на конюшню привозит. Ехать так: сначала по Петергофскому...

Девочка покраснела и обернулась к мужчине:

- Дядя Леша...

Тот внимательно выслушал Аню и кивнул, ничего не записывая.

- Спасибо большое!.. - Девочка, видимо, рада была бы задать еще сорок вопросов. Но не тогда же, когда простаивает работа!.. Она повернулась идти...

- Подожди! - окликнул Сергей. - Вот. Возьми-ка! И протянул будущей наезднице пакет с многокрасочной печатной макулатурой, из которой успел отобрать две-три профессионально интересные книжицы. Девочка опять залилась краской, быстро оглянулась на "дядю Лешу" и, задохнувшись от счастья, двумя руками прижала к груди пластиковый мешочек с сокровищами:

- Спасибо большое...

Мужчина через ее голову посмотрел на Сергея и спокойно кивнул. У него были светлые глаза, неопределенно-серые, как зола. Они с девочкой взяли половинку исполинской подковы и понесли ее дальше.

Сергей же снова посмотрел вниз, на боксы и коневозы... и настроение необъяснимо начало портиться. С тяжелым вздохом он взял Аню под руку и повел ее в кафе - развеивать горе...

Остаток "дня приезда" пролетел незаметно. Поздно вечером, дома, Анна хлопотала по хозяйству, а Сережа, как положено главе семьи, засел перед телевизором. Показывали сногсшибательный боевик, но вникнуть в его немудреный сюжет почему-то упорно не удавалось.

Какое-то время Сергей тупо смотрел на экран "ящика", где крутые мэны палили друг в дружку из всех калибров, били морды и зрелищно подрывали большие американские автомобили... потом, сделав усилие, отвернулся от "Панасоника" и решительно подтащил к себе телефон. Восьмерка, четырехзначный код номер... Занято. Экранный герой тыкал кому-то пистолет в брюхо и грозил проделать дыру в кишках - то есть ежу ясно, что так и не выстрелит. Снова восьмерка... На шестой попытке в трубке щелкнуло, и густой мужской голос устало ответил:

- Слушаю! Цыбуля...

- Василь Никифорыч, добрый вечер! - Слышно было плоховато, и Сергей, торопливо приглушив звук телевизора, завопил на всю квартиру, так, что из кухни отозвалось недовольное бормотание Кошмара. - Путятин беспокоит! Вы извините, я вам из Сайска звонил, но вас...

- А сейчас где, обормот?..

- В Питере, Василь Никифорыч, - слегка смутился Сергей. - Ну... помните, договаривались? Если выиграю?... Вы телеграммку-то мою получили?

- Шалопаем был, шалопаем и остался, - пророкотало из трубки. - Что тебе там, в Питере, медом что-то намазано? Сорвался, понимаешь...

- Василь Никифорыч, тут такие соревнования намечаются, - заторопился Сергей. - Ну... Малая Европа! Команд восемнадцать... Одних российских четыре-пять, остальные все западные... Кони у них, я вам скажу...

- Ладно уж... Уговор дороже денег... Обратно-то когда? - снова построжал голос Деда Цыбули. - Ты учти, длинный отпуск я тебе не обещал. Так, недельку!.. Не застревай там смотри... А за Дерби спасибо. Порадовал старика... Как Заказ-то тебе? В чем там дело у них было? Не ладил почему?

- Заказ молодчина, Василь Никифорыч!.. - И Сергей, заводясь на ходу, стал азартно пересказывать подробности скачки. Судя по довольному покряхтыванию из трубки, его слова проливались бальзамом на Дедову душу.

- Я знал, Сергуня, что это должен быть суперконь, - проговорил наконец Цыбуля. - Поволновался я из-за него, злодея... А тебе, повторю, спасибо. По-Радовал, одно слово порадовал... Теперь бы от Крыма дождаться... Да, ты вот еще что!.. Документики-то проездные в Питер и обратно прибереги. И найди где-нибудь бланочек командировочный; печатку какую в Питере тиснешь - прибыл-убыл. Я эту твою поездку командировкой оформлю - считай, премия. Договорились?

Премия была - то, что надо. Довольный Сергей сказал "спасибо большое" и уже собирался положить трубку, как вдруг вспомнил:

- Василий Никифорович, а как там Заказ? Благополучно доехал?

- Куда доехал? - удивленно ответила трубка.

- Как куда? К нам в совхоз... Вы ж его в хозяйство забрали...

- Я?.. В какое хозяйство?.. Ты что, Сергуня, выпил там лишку? Как стоял в Сайске, так и стоит!

Нехорошее предчувствие холодом окатило Сергея...

- Ну... как же,- выговорил он запинаясь,- я когда уезжал, мне Петр Иваныч сам сказал, дескать, отгрузили его... по вашему распоряжению... домой, то есть для племенной работы... Очень печалился по этому поводу, мечтал еще на нем повыигрывать...

В трубке было так тихо, что Сережа испуганно закричал:

- Але!.. Василь Никифорыч? Але! Вы меня слышите?.. Василь Никифорыч!

- Так, Сергей...- произнес наконец густой и жесткий голос Деда. Только вместо привычной Сереже ласковой строгости в нем звучала незнакомая надрывная хрипотца. - А теперь спокойненько выкладывай все по порядку...

Паффи вздохнул. Вечерний воздух был чист и прохладен...

И тут он ощутил, как десятки крошечных иголочек одна за другой начали впиваться в его кожу!.. Короткая, блестящая гладкая шерстка - признак благородного происхождения - не могла защитить от укусов крошечных лесных вампиров, роившихся и звеневших вокруг. Конь сделал несколько широких шагов по поляне, словно пытаясь убежать от крылатых преследователей, о затем, найдя себе местечко с наиболее пушистым покровом, на ходу подогнул передние ноги и со стоном величайшего удовольствия растянулся в прохладной влажноватой траве.

Он долго валялся, перекатываясь с боку на бок, - возраст возрастом, а силы у него еще были. Паффи то блаженно терся головой и шеей о мягкую зелень травы, то на мгновение замирал. Какое счастье!.. Потом он приподнял морду и, не торопясь вставать, снова задумался...

Минуло мгновение счастья, и мысли коня опять стали безрадостными. Он ощутил свое одиночество, точно стену, готовую сомкнуться и запереть его наедине со всеми страхами ночи...

Захотелось убежать. Конь прислушался... и резко поднялся на ноги.

Отряхнувшись - стоя на полусогнутых и этак по-собачьи, короткими движениями сбрасывая налипшие обрывки травинок, - конь словно скинул оцепенение и, решительно раздвинув грудью кусты, скоро вышел на чуть заметную тропку, ведущую к берегу озера.

...И тут запах дикого зверя заставил его замереть прямо посреди очередного шага! Сомнений не было - по этой тропинке проходил лось!

Старый конь пугливо осмотрелся в потемках, напряженно вбирая воздух и словно обшаривая окружающее пространство нервными движениями ушей. Настороженно понюхал россыпь катышков, оставленную лосем на земле, опять вскинул шею и замер. Затем шумно фыркнул, словно отпугивая невидимого обитателя леса, сделал короткий шажок вперед... снова застыл...

След был оставлен дня два-три назад, но страх пробирал все равно...

Паффи стоял и стоял, прислушиваясь. Очень долго он не делал ни единого шага, и лишь нервные подрагивания ушей да неожиданно резкие, короткие повороты головы выдавали внутреннее напряжение...

Нет, все спокойно...

Шерстку, так славно умытую травой на поляне, снова промочил пот, и на запах быстро слетелись безжалостные кровососы. Их-то укусы в конце концов и побудили старого коня двинуться дальше. Робко, коротенькими шагами, постоянно оглядываясь и принюхиваясь...

Тропинка прямо перед ним исчезала в уплотнившейся темени кустов, а чуть дальше - он это видел - возникала опять, но уже в виде длинного, постепенно гаснущего розоватого блика на тихом зеркале воды. Озеро!..

Медленно и бесшумно ступая, раздвигая мордой ветки ольшаника (как приятно и мягко они скользили затем по его телу!), старый конь двинулся к розовому небу...

Дойти до неба не удалось. Берег озера оборвался ступенькой - старый конь сделал еще шаг и почти по запястья оказался в воде. В теплой воде, изрядно нагретой с утра и ласкавшей теперь его усталые ноги...

По зеркалу маленькой заводи, между двумя полумесяцами камышей, побежали круги. Далеко над водой, часто работая крыльями, прямо сквозь солнечный блик пролетели две утки...

Паффи потянулся губами к поверхности озера. Закат растекался по ней слепящим свечением, не давая взгляду проникнуть вглубь, и от этого вода казалась густой, таинственной, плотной. Конь больше почувствовал, чем рассмотрел поднявшуюся со дна муть, и сделал несколько осторожных шагов вперед - в расширяющийся просвет между зарослями тростника. Вновь побежали круги. Стайка рыбьей мелочи в страхе чиркнула по поверхности озера иголочками спинных плавников и снова исчезла. Конь удивленно посмотрел вслед рыбешкам, опустил шею и, смешно вытянув "трубочкой" мягкие губы, жадно принялся пить...

Пил он долго и неторопливо. Приподнимал голову, жевал воду, задержавшуюся во рту, так что она щекотно стекала по морде... и снова медленно пил. Напившись, набрал полные легкие воздуха, опустил в воду ноздри и шумно выдохнул. Десяток крохотных окуньков в панике выпрыгнули кверху - и бросились наутек в камыши.

Старый конь блаженно замер на месте. Он снова был почти счастлив... если бы не одиночество. И не страх, подбиравшийся к нему вместе с ночной темнотой...

Солнце постепенно уходило за черные зубцы леса на далеком противоположном берегу. Какое-то время его отражение было широкой блестящей дорогой, пролегавшей через все озеро. Конь долго смотрел на эту дорогу к солнцу: она начиналась прямо у ног. Он даже сделал по ней шаг, потом другой... Но блестящий золотой покров не выдержал - лопнул под ногами большого животного темной, маслянистой ночной водой... Огромное озеро замирало, отходя к ночному покою. Конь стоял между зарослями камышей, без малого по грудь в теплой воде, и в его глазах густела лиловая тьма, поднимавшаяся в небо с востока.

Огненная дорожка постепенно превратилась в узкую тропку, то и дело терявшуюся в легких прядях тумана... а потом и она растворилась, исчезла куда-то, и на смену ей в небе стали отчетливо видны звезды. И наконец из-за деревьев поднялся огромный бледно-золотой диск луны. Старый конь стоял на границе между двумя небесами: тем, что наверху, и вторым точно таким же, отраженным в замершем озере...

Паффи изумленно смотрел на два ярких ночных светила, одно из которых, чуть заметно покачиваясь, плавало перед ним по воде. А что, если протянуть к нему губы и выпить?..

Глава пятая

ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА

- Это был Сколот, мой сын Сколот! - бормотал Будакен. - Если я мог ошибиться и принять за него похожего рослого явана, то я никогда не ошибусь в коне! Ведь он ехал на игреневом жеребце, сыне Буревестника!..

Василии Ян

Дело было лет, наверное, десять назад, точно Андрей Николаевич уже и не помнил. Он тогда работал еще заместителем прокурора края, пограничного с его нынешней областью, и вот в один прекрасный день к ним в прокуратуру поступил "сигнал": директор зерносовхоза "Свобода" Василий Никифорович Цыбуля почем зря ворует казенные денежки. Да еще и предпочитает их долларовый эквивалент!

"Используя принадлежащие хозяйству крупные средства, - гласило сплошь утыканное ошибками послание не пожелавшего подписываться правдолюба, - и скупив на них большую сумму наличных долларов в обменных пунктах города Москвы, съездил на эти деньги в Англию, представив потом в бухгалтерию фиктивные отчеты о командировке..."

Это сейчас подобные номера откалывают практически не скрываясь, но по меркам еще не выдохшейся Перестройки обвинение получалось достаточно серьезное. В общем, заместитель прокурора края товарищ Ларионов двинулся в "Свободу" с проверкой.

Служебная "Волга" долго тряслась по ухабам и колдобинам краевых магистралей. Только к вечеру наконец свернули под арку с названием Цыбулиного хозяйства, и при виде этой арки Андрей Николаевич, что называется, только затылок заскреб. Даже водителя попросил тормознуть...

Больше всего сооружение напоминало небольшие триумфальные ворота. Под которыми только бы шествовать строителям победившего социализма. В самом что ни есть плакатном его варианте...

Слово "Свобода" было увито, этак на манер государственного герба, снопами колосьев. Пониже красовались в пирамидальной последовательности какие-то рыбки, барашки, хрюшки, коровки, струившиеся из "Свободы", словно из рога изобилия. И, как бы неся все прочее на себе, в основании композиции гордо выгибали шеи два великолепных коня. Изображенных, кстати говоря, определенно с натуры.

Зампрокурора только успел иронично помянуть незабвенных "Кубанских казаков", когда обнаружилось, что сразу за аркой ухабы исчезли точно по волшебству. "Волга", разом перестав дребезжать, мягко зашуршала по идеально выглаженному асфальту. Дорога прямой линией уходила к горизонту.

"Аме-е-ерика", - недоверчиво усмехнулся про себя Андрей Николаевич. На первых трех километрах машину не тряхнуло ни единого разу.

- Красота-то какая, - подал голос водитель.

Его замечание относилось не только к дороге. С обеих сторон проплывали ровные прямоугольники полей, со всех сторон огороженные от злых ветров деревьями и кустами. Андрей Николаевич пригляделся и понял, что это были не просто лесополосы, а небольшие фруктовые сады.

"А серьезный мужик, похоже, этот Цыбуля, - подумал он, чувствуя, как дает трещину его скепсис. - Вот тебе и "Кубанские казаки"..."

Солнце уже клонилось к закату. Машина словно чуяла финишную прямую и во всю мощь неслась к долгожданному окончанию путешествия.

Но... не говори "гоп"...

Дорога в этом месте делала поворот, устремляясь к вечернему солнцу. И вот, как раз когда яркие косые лучи ударили водителю и пассажиру прямо в глаза, что-то вылетело из кустов на обочине. Большой черной кистью мазнуло по лобовому стеклу и тут же исчезло...

Водитель успел только ахнуть, непроизвольно крутанув руль. Этого оказалось достаточно. Скорость была очень приличная, так что все произошло в долю секунды. "Волга" шарахнулась с асфальтовой полосы, пролетела над мелким гравием обочины и освобождение взревела, торжественно взмывая в воздух над ирригационной канавой...

Казалось, полет длился целую вечность.

Водитель что есть мочи давил на педаль тормоза, но уже был бессилен что-либо изменить.

Андрей Николаевич - он сидел сзади - каким-то образом успел схватиться за наддверные ручки...

Приземление, к счастью, получилось мягким. Влажный чернозем рассеял удар и погасил инерцию тяжелой машины. "Волга" проскользила и замерла, утонув колесами в грунте, и только пушистую зелень склонов у нее за кормой метров на шесть-семь расчертили два рваных, глубоких, неправильных следа.

Все произошло так быстро, что Андрей Николаевич даже не успел испугаться.

- Ну вот... приехали, - запоздало выдохнув, только и выговорил он. Голос прозвучал сипло. - Что там было-то?..

- Да фазан, мать его нехорошо, - секунду спустя отозвался водитель. - А тут... солнце еще... Я уж думал - хана лобовому... Вот ведь перепугал, гад...

Ларионов подумал о том, что хана могла прийти не только лобовому стеклу, и немедленно взмок.

- Хорошо хоть не кувырнулись, - сказал он водителю.

Тот мотнул головой:

- Была б скорость поменьше, точно крышей пришли бы...- и вдруг, словно очнувшись, заерзал на сиденье: - Андрей Николаевич, вроде на колесах стоим... Надо бы посмотреть, что с машиной. Ой! А вы-то как?..

Зампрокурора потер ушибленную коленку:

- Пять секунд - полет нормальный... Водитель попытался открыть дверь. Однако та открываться не пожелала: "Волга" стояла с креном на левую сторону, и борт упирался в наклонную стенку канавы. Пришлось обоим вылезать через правую заднюю дверцу, благо та была покороче передних и открылась легко.

- Да, вот уж влетели... - Водитель торопливо обошел машину кругом, и Андрей Николаевич заметил, что руки у парня сильно дрожали. "Волга" выглядела неповрежденной. Стояла себе посреди канавы, широченной, точно противотанковый ров, и словно бы спрашивала: "Ну так что, как вылезать будем?.."

- Трактор нужен, да и то... Два колеса там, два тут... - На дне канавы была, между прочим, вода. Водитель схватился за бампер и с сомнением заглянул под машину: - Настил, наверное, строить придется...

Помощь явилась в обличье груженного щебенкой "КамАЗа", вздохнувшего тормозами у места аварии. Шофер встревоженно выскочил из кабины и подбежал выяснить, что случилось.

- Живы? Слава те, Господи... Как вас угораздило-то? Фазан?.. Ну, этого добра в наших краях хватает...

- Слышь, брат, помоги... Тросом бы зацепиться...

- Э, так я сам рядом с тобой и останусь, и "Ки-ровцем" не выдернешь. Я ж с грузом!

Шоферюга походил вокруг "Волги", что-то прикинул, разведал канаву вперед и назад и наконец принял решение: