Чтение 6–й страницы книги ~Никто и никогда~

Тоня покачала головой, вспомнив о том, что прочные жесткие листья на ногах Харитонова совсем истрепались. До привала Денис уже больше часа шел босиком.

"Мы идем слишком медленно, - Тор высказывал недовольство. - Боюсь, что при такой скорости нас если не сегодня, так завтра догонят либо эсты, либо приспешники Монкарта".

- Мы идем так, как можем, - ответила Тоня. - А Дэн, так тот вообще старается изо всех сил. Между прочим, до этого он ни разу не ходил босиком по земле.

"Да?" - казалось, хотх искренне удивился.

С минуту зверь обдумывал услышанное, а затем сказал: "Граница Эстарики и Кейлора в месяце пути отсюда. А до начала Хребта Керлиака идти около двух недель. Я могу попросить одного моего друга помочь нам добраться до Алирона за два-три часа".

- А этот друг точно согласится нам помочь? - спросил Денис.

"Ну... - Тоне снова показалось, что хотх улыбнулся. - Зная его природное любопытство... Думаю, да. Он согласится, если наше приключение его заинтересует".

- Надеюсь, - вздохнула Тоня.

После этого друзья пожелали друг другу спокойной ночи и уснули. Не спал один Тор. Он смотрел в темноту, но взгляд его ничего не выражал, как будто хотх был где-то очень далеко отсюда.

* * *

Часов через пять после стычки Тони и Дениса с разведчиками Монкарта по дороге в Алирон шли две женщины. Одна из них была молода, другая же - совсем старушка. Странницы были одеты в длинные коричневые балахоны с капюшонами, которые вышли из моды полвека назад. За плечами молодой женщины был большой походный ранец, старушка несла только длинный посох с голубым вытянутым кристаллом на конце.

- Скоро зайдет солнце, - сказала молодая на удивительно мелодичном языке, чем-то похожем на язык жителей далеких южных земель. - Давай остановимся на ночлег.

- Нет, нет, - покачала головой старушка. - Тогда мы никогда не догоним Антонию с Денисом. Они наверняка уже сильно опередили нас.

- Им тоже нужен отдых. Пойми, Латория, они ведь тоже люди. И с чего это вдруг все возомнили их великими героями?! - развела руками молодая.

- Эх, Лусинда, Лусинда... В том-то и дело, что они не герои, а самые обычные люди... - вздохнула старушка. - Хорошо, если Марилана Мудрая установила с девочкой мысленный контакт и теперь время от времени подсказывает ей, как лучше поступить. А представь, что она решила не вмешиваться... Силы Великие, страшно даже подумать о том, каково будет детям в этом случае... Беспокоюсь я за них. Ты не представляешь, как здесь может быть опасно. Беда подстерегает на каждом шагу. Наше счастье, что мы до сих пор не столкнулись с чем-либо, что нам бы угрожало.

- Не волнуйся, - сказала Лусинда. - Завтра мы купим у местных фермеров какую-никакую лошадь, и наше путешествие ускорится.

- Так и сделаем. Жаль, что не купили коня еще в Столице. Зря я пожалела денег; теперь жалею ноги. Ладно. Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Тут совсем близко деревушка... Остановимся там на ночлег и заодно присмотрим себе лошадей.

Женщины прибавили шаг и через час достигли маленькой деревни без названия. Это было очень милое место. Низенькие аккуратные домики утопали в зелени садов. Возле резных калиток, у приземистых плетней стояли лавочки.

Узкие деревенские улочки были выложены темной плиткой, стены и крыши домов искусно раскрашены. По всему было видно, что здешние жители очень любят свое селение и стараются всячески украсить его.

Единственное, что портило впечатление от этого прелестного места, - высокий, почерневший от времени забор, который огибал всю деревню.

Он был поставлен здесь не случайно. Неподалеку находился Таливийский лес, о котором ходила дурная слава: люди говаривали, что там и по сей день скрываются разбойники.

В последний раз они напали на деревушку лет семь назад и непременно разорили бы ее, если бы местные жители, наученные горьким опытом предыдущих поколений, не запаслись оружием и не отбили атаку.

Латория заметила маленький старый дом на пригорке, который резко отличался от остальных строений своей бедностью. Он был очень стар. Стены покосились, бревна поросли мхом.

- Наверное, здесь живет какая-то вдова, - предположила старушка.

- Если так, то мы можем попросить хозяйку дома переночевать. Раз у нее нет семьи, то для нас хватит места, - сказала Лусинда.

Женщины направились к дому, открыли скрипучую калитку, которая держалась на одной петле, прошли по песчаной дорожке через увядающий сад и постучали в давно не крашенную дверь.

Через минуту на пороге показалась хозяйка дома, совсем молодая девушка, от силы лет двадцати. Она была довольно красива: иссиня-черные волосы ниспадали до самого пояса, щеки горели здоровым румянцем, голубые глаза жизнерадостно сверкали. Лусинде сразу бросился в глаза ее огромный живот: очевидно, хозяйка дома была на последнем месяце беременности.

"Не одинокая вдова, - подумалось женщине. - Явно у нее есть муж, иначе откуда бы ребенок, хотя... "

- Милая хозяюшка, - сказала Латория. - Не могли бы вы позволить мне и моей дочери переночевать в вашем доме. Конечно, у вас, должно быть, семья, но я обещаю...

- Никакой семьи нет, - печально улыбнулась хозяйка. - Муж умер семь месяцев назад от болезни. С тех пор я одна. Заходите, пожалуйста. Вы мне ничуть не помешаете. Я буду даже рада.

Девушка посторонилась, пропустив странниц в дом. Лусинда и Латория вошли и сразу же оказались в просторной комнате. В углу находилась большая белая печь, вдоль стен стояли две кровати и плетеная продолговатая корзинка с изголовьем - колыбелька для будущего малыша. У окна - длинный стол и четыре стула.

- Меня зовут Келинария, - сказала хозяйка. - Келинария Йонат. Можете называть меня Кели.

Лусинда и Латория назвали свои имена. Неожиданно входная дверь скрипнула и открылась. В дом вошла девушка, ровесница Келинарии, такого же роста и... похожая на неё как две капли воды. Но что самое удивительное - она тоже ждала ребенка и, судя по всему, была беременна ровно столько же, сколько и Кели.

- Вас двое? - ахнула Латория, всплеснув руками.

- Нет! - засмеялась Келинария. - Это - Дриана, моя сестра-близнец. Мы во всем одинаковые, верно? Даже забеременели почти в одно время.

- Только для кого-то это - счастье, а для кого-то - наоборот, - мрачно буркнула Дриана и, даже не взглянув на странниц, развернулась и направилась обратно к двери. - Пойду на огород.

Когда дверь за ней захлопнулась, Латория озадаченно произнесла:

- Ваша сестра не рада нам. Думаю, нам лучше уйти...

- Нет, что вы! - воскликнула Келинария. - И не думайте! Я не отпущу двух беззащитных женщин за пределы деревни на ночь глядя. Знаете, в здешнем лесу бродят разбойники.

- Мы постучимся к вашим соседям, - сказала старушка. - Нам бы так не хотелось мешать.

- Глупости! - махнула рукой Кели. - Понимаете, отец будущего ребенка Дрианы не умер, как мой муж, а просто бросил ее. Вот она и страдает. Не смущайтесь, милые странницы. Она с самого детства такая: не умеет быстро отходить от несчастий, как я.

Хозяйка предложила гостям присесть и стала накрывать на стол. Ужин был скудный: только каша из ячменя на воде и четыре тоненьких кусочка хлеба. Келинария двигалась ловко и быстро, словно не чувствуя лишней тяжести.

- Вот и все, - сказала она, поставив доверху наполненные миски с кашей перед странницами. - Чем богаты, тем и и рады. Пойду позову сестру.

Она вышла из дома, но уже через несколько секунд женщины услышали ее полный ужаса крик. Лусинда и Латория вскочили со стульев и бросились во двор.

Дриана лежала на песчаной дорожке, ведущей к калитке. Лицо молодой женщины исказилось от боли. Рядом с ней, схватившись за голову, на коленях сидела Келинария. По щекам ее катились слезы.

- Рожает! - в страхе воскликнула Лусинда. - Что делать будем?

- Принимать роды, конечно, - хладнокровно сказала Латория на языке жителей юга. - Без паники! - произнесла она уже по-латыни. - Осторожно поднимите ее и несите в дом. Ну же!

Келинария быстро закивала и помогла Лусинде внести стонущую Дриану в комнату. Они бережно положили женщину на кровать и сняли передник, обхватывающий талию.

- Будете помогать, - строго произнесла старушка, - Принесите полотенце, миску воды и свечу. Быстро!

- Свечу-то зачем? - удивилась Лусинда.

- Неси! - велела Латория. - Ей очень плохо. Я должна помочь. Есть одно заклинание...

Стон Дрианы прервал ее. Старушка, позабыв обо всем, повернулась к роженице и что-то тихо зашептала ей. Лусинда и Келинария помчались за свечой, водой и полотенцем. Кели в панике шарила по всем полкам, то и дело роняя вещи.

- О Силы! - всхлипывала она. - О, Древние Силы! Ой! - Неожиданно она поморщилась и приложила ладонь к животу. - Ой...

Келинария опустилась на пол и закатила глаза.

- Да что ж за наказание! - воскликнула Лусинда. -И эта рожает!

Подхватив Кели под мышки, женщина потянула ее ко второй кровати.

- Что мне с ней делать?!

- Принимай роды, - отозвалась Латория.

- Как?! - чуть не плача закричала Лусинда. - Я не умею!

- Здесь много ума не надо, - резко сказала старушка. - Твоя пациентка поздоровее моей. У нее все пройдет как надо. Просто говори, что все будет хорошо, утешай ее, а как родится ребенок - позовешь меня. Я отрежу пуповину, а ты оботрешь и спеленаешь младенца. Это хоть умеешь?

Лусинда кивнула. Она помогла Келинарии освободиться от платья и передника, принесла свечу для Латории, миску воды и два полотенца. Кели плакала, но не кричала, как Дриана. Похоже, она не столько чувствовала боль, сколько просто боялась.

Лусинда держала ее за руку и беспрестанно бормотала:

- Ты не бойся, пожалуйста. Не надо бояться. Все будет хорошо. Я, конечно, никогда не рожала, но, думаю, это не так уж сложно.

Каким-то чудом Келинария поняла ее речь и вымученно улыбнулась. Но через мгновение вскрикнула, схватив Лусинду за запястье обеими руками.

- О, Силы! - закричала она. - Кажется, я сейчас умру!

Она резко выгнулась, сильнее стиснув запястья странницы. Лицо несчастной побелело от невыносимой боли.

Но все закончилось в ту же минуту. Что-то тихо пискнуло рядом с Кели, и вскоре Лусинда уже держала на руках крохотного мокрого младенца.

- Девочка! Это девочка! - восторженно известила она, приподнимая ребенка.

Латория подошла к Кели с ножом и одним взмахом рассекла пуповину новорожденной. Лусинда бережно обтёрла малышку чистым полотенцем и положила рядом с Келинарией. Затем она остановила кровь у роженицы и дала ей напиться воды.

- Я никогда не забуду того, что ты для нас сделала! - горячо воскликнула молодая мать. - Позволь мне назвать дочь в твою честь!

Лусинда покачала головой и развела руками, показав, что она не понимает слов Кели. Странное ощущение, похожее на телепатию, которая возникла между ними несколько минут назад, исчезло.

- Плохо дело, - пробормотала Латория. - Очень плохо... Что же ты, девочка? Зачем сдаешься раньше времени?

Лусинда повернулась в ее сторону и бросила взгляд на Дриану. Женщина лежала без движения, не сводя с потолка остекленевших глаз. Она была еще в сознании, но могла умереть в любую минуту.

Старушка склонилась над роженицей и несколько раз легонько встряхнула ее за плечи:

- Не смей умирать! Ты здорова и можешь родить! Просто не хочешь! Не смей сдаваться! Ты даже не представляешь, какое это счастье - иметь дочь. И какое горе потерять ее...

Голос Латории дрогнул. Лусинда с удивлением взглянула на нее и увидела, что по щекам той катятся слезы.

- Что же это? - прошептала старая колдунья. - Я теряю еще одну? Ну нет! Давай! Очнись же ты наконец! - в глазах Латории сверкнул страшный полубезумный огонь. Она несколько раз наотмашь ударила Дриану по щекам. - Моя девочка рожала трое суток, черт побери! Она знала, что не выживет, но продолжала бороться, чтобы дать жизнь ребенку! А ты - трусливая крыса!

Дриана вздрогнула. Лицо молодой колдуньи исказила невыносимая мука. Она до красноты стиснула кулаки и прошипела сквозь плотно сжатые зубы:

- Я не боюсь!

Потом слабо вскрикнула и обмякла, словно превратившись в тряпичную куклу, которую перестали дергать за нитки. И тотчас же по комнате разнесся оглушительный детский крик. Лусинда и Келинария с облегчением вздохнули.

- Вот что, - Латория улыбнулась и вытерла слезы. - Позаботьтесь о детях, а я попрошу у соседей лошадей и телегу. Дриане надо в Столицу, в Палату Лекарей. Боюсь, своими силами мы ей не поможем,

- Она выживет? - испуганно спросила Келинария.

- Думаю, да, - голос старушки звучал не слишком уверенно. - Вся беда в том, что она сама не хочет жить. Но это скоро пройдет.

Латория взяла в руки посох, перекинула через плечо походный ранец и вышла из дома. Вскоре ее шаги затихли где-то во дворе. Келинария поднялась с постели и, несмотря на протесты Лусинды, принялась помогать страннице ухаживать за новорожденными.

Дриана тоже родила девочку. Малышка оказалась как две капли воды похожа на дочь Кели. только выглядела почему-то сильнее и здоровее первой.

- Какая бойкая... - пробормотала Келинария, качая на руках обоих младенцев. - Моя кричит тихонько, а эта вопит на весь дом.

Лусинда между тем прикладывала влажное полотенце ко лбу и щекам Дрианы, чтобы хоть немного снять жар.

- Как же их назвать? - спросила Кели. - Может, Латория и Лусинда?

- Нет, - мотнула головой странница, уловив смысл сказанного. - Лучше Кено. Это неплохо звучит.

- Почему Кено? - удивилась Келинария. - Странное имя.

- Си... Латория, - быстро поправилась Лусинда, - говорила мне когда-то, что в переводе с языка Древних это слово означает "тихоня". По-моему, твоей дочери это подходит.

Вряд ли Кели поняла слова женщины, но в душе решила, что назовет дочь именно так. Она уже хотела сказать об этом Лусинде, но тут дверь распахнулась, и в дом вошла Латория с каким-то мужчиной. Крестьянин испытывал сильное смущение, поглядывая на молодую вдову; он чувствовал себя неловко в присутствии женщины, которая только что произвела на свет нового человека.

Но он еще больше засмущался, когда старушка велела ему взять Дриану на руки и вынести во двор, чтобы уложить на телегу.

- Я поеду с ним, - сказала Латория. - Надеюсь, к утру вернусь.

После этого она и крестьянин вышли. Лусинда и Келинария остались в доме с двумя младенцами.

* * *

Весь вечер прошел в хлопотах. Женщины ухаживали за малышами, подбегая к ним на каждый писк. Впрочем, Кено вела себя довольно тихо и плакала мало; больше спала или просто лежала, хлопая не по-детски мудрыми голубыми глазами. Другая же девочка то и дело дергалась и громко кричала, толкая локотками маленькую тихоню, с которой лежала в одной колыбели. Лусинда предложила Келинарии назвать вторую малышку Дрианой, в честь матери. Кели нахмурилась, но, подумав немного, согласилась.

Уложив младенцев спать, женщины легли только к полуночи. Утомленная дневными приключениями, Лусинда заснула почти мгновенно, едва коснувшись головой подушки. А к Келинарии сон не шел, несмотря на то, что устала она больше странницы.

Кели сидела на кровати и с тоской смотрела на дрожащее пламя свечи на столе. Что-то не давало ей покоя, мешало заснуть. Как будто плохое предчувствие закралось в сердце, грызло Келинарию изнутри, от него иногда темнело в глазах. Ей хотелось одеться, взять девочек и немедленно бежать из дома куда глаза глядят.

- Проклятая тайна не дает мне покоя, - прошептала молодая мать. - Я должна рассказать ее кому-то, и, быть может, тогда мне станет легче...

Она взглянула на спящую Лусинду и вздохнула. Увы, странница не понимает латыни, ей рассказывать тайну бесполезно. А Латория уехала в Столицу. Что же делать?

Неожиданно блестящая мысль пришла в голову Келинарии. Надо написать записку, в которой будет рассказана тайна ее и сестры. Написать и потихоньку отдать Лусинде. Пусть странница хранит листок бумаги, не зная, что на нём написано, а когда придет время, тайное станет явным.

Келинария встала с кровати, достала с полки старую чернильницу покойного мужа, пожелтевший от времени лист бумаги и обломанное гусиное перо, села за стол и принялась писать. Когда записка была готова, Кели положила ее в глубокий карман балахона странницы.

Хранящий тайну листок бумаги был отдан Лусинде, а хозяйка дома с облегчением вздохнула, потушила свечу и легла спать.

Глава 8

НЕМАЯ ПОПУТЧИЦА

Латория вернулась на рассвете, когда краешек утреннего солнца только показался из-за горизонта. Она неслышно вошла во двор, миновала большую, давно засохшую яблоню и приблизилась к дому. Сначала старушка хотела постучать, но потом передумала и потянула на себя дверную ручку.

Заскрипели ржавые петли, и дверь отворилась.

- И о чем только думают эти крестьяне! - проворчала Латория, входя в дом. - Не запирать дом на ночь, когда рядом Таливийский лес!

Старушка закрыла за собой дверь, подошла к кровати Лусинды и растолкала спящую странницу.

- Вставай, дочка! Поднимайся! Нам пора в дорогу. Видят Древние Силы, мы и так здесь задержались.

Лусинда с трудом открыла глаза и потянулась.

- Си... Латория... - пробормотала она. - Ты уже вернулась...

Но старушка уже не слушала ее. Она разговаривала с проснувшейся от звуков голосов Келинарией. Хозяйка дома только кивала головой и иногда тихонько ахала. Лусинда подошла к ним и прислушалась к разговору, но не поняла ни слова.

- Я отвезла Дриану в Палату Лекарей, - обратилась Латория к ней на языке южан. - Надеюсь, врачи сказали правду, и дня через два она уже встанет на ноги. Так что, думаю, сейчас самое время уходить. Вряд ли мы сможем помочь Кели и Дриане чем-то еще.

- Да, - кивнула Лусинда. - Надо поторопиться, а иначе мы слишком отстанем от Дениса и Тони.

- Милая Кели, - сказала Латория по-латыни. - Нам надо уходить. Мы пришли в эти края по важному делу, которое не терпит отлагательства. С твоей сестрой все будет в порядке. Очень скоро она вернется.

- Я никогда вас не забуду! - воскликнула Келинария. - Память о вашей доброте никогда не умрет! Если судьба снова занесет вас в наши края, прошу, загляните в мой дом.

- Обязательно, - Латория крепко обняла Кели. - Береги себя и детей.

Старушка посмотрела в окно, в сторону Таливийского леса, и вздохнула. Лусинда взвалила на спину ранец. Странницы попрощались с Келинарией и, пожелав ей всяких благ, покинули старенький дом.

Молодая вдова проводила их до калитки, а потом, услышав плач Дрианы-младшей, опрометью бросилась назад. Латория только усмехнулась и покачала седой головой.

- Оказывается, эсты не такие уж плохие матери, как говорят о них кейлорцы. Иногда мне кажется, что я совсем не знаю этот народ... Да, кстати, я купила лошадей. Теперь мы быстро догоним ребят.

- Прекрасно! - воскликнула Лусинда, увидев двух красавцев-скакунов, привязанных к забору. - Когда-то я много времени проводила с лошадьми. Мне не составит труда оседлать коня и проскакать на нем хоть весь день.

- А я вот давненько не ездила верхом, - вздохнула Латория. - Стара я уже для приключений. Мне бы дома сидеть да пирожки печь...

При помощи Лусинды старушка с трудом взобралась на лошадь. Первые несколько минут ей пришлось вспоминать, как держаться в седле, чтобы не упасть, но потом Латория освоилась и выпрямилась. Лусинда вскочила на коня с завидной легкостью.

- Поехали! - весело сказала она.

Лошадь помчалась резвым галопом. Латория фыркнула, по поспешила за молодой спутницей. Она догнала Лусинду только на пригорке, когда деревня осталась позади и отсюда выглядела узкой черной полоской, утопающей в густом тумане.

Показавшийся из-за горизонта краешек солнца тут же исчезли в нависших над землей мрачных темно-серых тучах. С востока дул не по-летнему холодный ветер. Над Таллиннским лесом кружилось воронье, пронзительно каркая в вышине.

- Милая картина, - пробормотала Лусинда, зябко поеживаясь.

Латирия хмуро вглядывалась в небо на востоке.

- Это Монкарт, - тихо сказала она. - Он созывает разрушительные силы природы. Я чувствую гнев ветра и ярость туч... Скоро случится что-то ужасное...

Лусинду передернуло.

- И ты не можешь этому противостоять? - робко спрсила она.

- Нет, - вздохнула Латория. - Когда-то я думала, что могу. А теперь уже ни в чем не уверена. Беспокоюсь я... И за Антонию с Денисом, и за Келинарию, что осталась одна с двумя младенцами совсем без защиты. Хорошо, если ее сестра-колдунья скоро вернется. Тогда я была бы спокойна.

- С ней все будет в порядке, - сказала Лусинда. - Поехали! Хватит стоять!

- Твоя правда, - согласилась старушка и пришпорила коня.

- А ты быстро вошла во вкус, - засмеялась Лусинда. - Почувствовала, какая она - настоящая жизнь? Ветер сдувает с седла, над головой сгущаются тучи, а мы скачем, и все нам нипочем! Еще б хлебца сухого хоть корочку а то так зубы поточить обо что-то хочется... Интересно, не завалялась ли у меня одна?

Лусинда опустила руку в карман и изумленно воскликнула:

- Ого! Смотри-ка, что здесь!

Она показала старушке свернутый вчетверо лист старой, пожелтевшей бумаги. Странницы остановили коней, и Лусинда развернула листок.

- Тут что-то по-латыни, - сказала она. - Ни слова не понимаю. Интересно, как это оказалось в моем кармане? Кто это писал?

- Дай-ка сюда, - Латория забрала у спутницы лист и пробежала по нему глазами. - Хм... очень интересная картина, - пробормотала старушка минуту спустя.

- Да что там такое? - не выдержала Лусинда.