Чтение 6–й страницы книги ~Цена империи~

- На Рим! - эхом откликнулись младшие вожди.

- Что-то я проголодался, - проворчал Комозик, когда отшумело эхо. - Раз твой Аласейа уже высказался, не пришло ли время пообедать, рикс Одохар? - поднялся и степенно зашагал прочь. Скулди отправился за ним, но перед этим глянул на Коршунова и чуть заметно кивнул: мол, я на твоей стороне, парень.

Что ж, и на том спасибо.

- Он и впрямь видел Знак? - спросил у Травстилы рикс Одохар. - Как думаешь?

- Не знаю, - ответил кузнец. - Но скажу так: сначала боги Знак избранным своим подают, а уж потом - всем остальным. Так что потерпи, рикс, - и все узнаем. Коли будет и нам Знак, значит, особо любим богами наш Аласейа.

- Что он богами любим, это я и так знаю, - буркнул Одохар. - Вот только хватит ли этой любви и на нас с тобой, если мы на ромлян пойдем?

- Я знала, что ты вернешься... - шептала Анастасия, перебирая пальчиками отросшие волосы Коршунова. - Я молила Господа, чтобы Он хранил тебя, Алеша, и Он меня услышал, не оставил тебя в беде.

- Ах, черноглазая. - Шершавая ладонь скользнула по узкой гладкой спине вниз. - Как же я мог не вернуться, если ты меня ждала! Неужели я оставил бы тебя одну в этой дикой степи?

- Алеша... - Женщина уткнулась лицом в его мягкую бороду. - У меня никого нет, кроме тебя. Никого в целом свете. Зачем тебе воевать? Я говорила со Скубой. Если ты попросишь, он проводит тебя в Феодосию. Ты богат. До осенних штормов еще есть время. Мы уплывем оттуда в Фасис или в Трапезунт. Там много наших. Мы всегда найдем себе кров и пищу. Ты можешь торговать или поступить на службу. В колонии грамотный человек найдет себе дело. Давай уедем от этой войны...

- Милая моя Настенька, - прошептал Коршунов. - Что ты говоришь? Ты же умная девочка. Неужели ты думаешь, что Одохар меня отпустит? Что мои родичи позволят мне просто так все бросить и уехать?

- Родичей ты можешь взять с собой, Алеша. Они - хорошие воины, особенно Агилмунд. Таких любой префект охотно возьмет в городскую стражу...

- Настенька, солнышко, ты - умная женщина, а говоришь глупости. Ты можешь представить себе Агилмунда, служащего в городской страже?

- Я видела многих вегилов-варваров. Им хорошо платят. Ты только пожелай, Алеша, - и мы уедем. Я верю в тебя... - Мягкие губы коснулись Алексеева уха. - Если ты захочешь, ты сможешь. Уедем от этой войны!

Коршунов осторожно отодвинул ее от себя. В темноте он с трудом мог различить ее лицо, только блеск глаз...

- Я тебя люблю, Настенька, - сказал он очень серьезно. - Но я не сделаю этого. Поверь мне, сердце мое, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы были счастливы. Но приближается такое время, когда невозможно убежать от войны. Поверь мне, любимая, это так. Я знаю это. Если мы уедем, война все равно придет к нам. И один я не смогу защитить ни тебя, ни себя. И еще... Ты знаешь, у меня есть друг, которого захватили квеманы...

- Знаю, Гееннах...

- Геннадий, - поправил Алексей.

- Геннадий, - повторила Анастасия. - Какая разница? Сколько времени прошло с тех пор, как его захватили квеманы? Неужели ты думаешь, он еще жив?

- Ты его не знаешь. - Коршунов улыбнулся. - Он выживет. Он это умеет. Тем более здесь редко убивают пленных. Особенно если они достаточно сильны. Но не думаю, что моему другу нравится работать на победителей. Поэтому, когда мы совершим свой поход, мы вернемся домой и вытащим его оттуда. Генка тебе понравится!

Анастасия тихонько вздохнула:

- Ну да. Он - твой друг. Ты спи, Алексий. У тебя был очень тяжелый день.

- И ночь. Без тебя.

- Да. Спи. Никто не знает, что принесет нам завтрашний день...

Завтрашний день принес. Аланов.

Глава тринадцатая,

В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, КТО КОМУ ДОЛЖЕН

Панцирь Ачкама представлял из себя кожаную куртку с нашитыми на нее костяными бляхами. Но то были не срезы конских копыт, как полагал ранее Коршунов. Приглядевшись, он сообразил, что "бляхи" - плоские части черепаховых панцирей. Небольшие, размером с ладонь.

- Он хочет, чтобы я наказал вас за вторжение, - перевел Скуба слова вождя сарматов. - Он говорит, что за это нам заплатили.

Лидер аланов торжественно кивнул. Он привел с собой две тысячи конников. И держался весьма надменно. Потребовал, чтобы вторгшиеся на земли аланов отдали ему все свое оружие и всех лошадей.

Ну да, счас! Разбежались! Готы, конечно, народ простодушный, но ведь не идиоты же.

- Хочешь наше оружие? - сказал алану Одохар, - Возьми. Если сумеешь.

Хотя расклад был - не в их пользу. Вкупе с сарматами аланская конница существенно сильнее союзников.

Но аланский лидер оказался еще хитрее. Потребовал от Ачкама, чтобы тот самостоятельно атаковал противника. Ну а если хваленая сарматская кавалерия не справится, тогда уж и аланы присоединятся.

Первый этап переговоров проходил вблизи лагеря готов. И участвовали в них со стороны союзников риксы Одохар, Комозик и Красный. Коршунова не пригласили. Переговоры окончились ничем. Но положение у союзников было неважное. Уйти в степи от конницы невозможно. Даже сниматься с места нежелательно. Сейчас союзников с одной стороны защищала река (соответственно, и с водой проблем не было), с другой - прибрежная рощица. Реденькая, но достаточная, чтобы остановить разбег кавалерии. В походном варианте, даже под прикрытием фургонов, союзники куда уязвимее. Уйти нельзя, результат будущего сражения предрешен. Грустная ситуация. Правда, и аланы не очень хотели бросаться в бой. Знали, что победа обойдется им весьма дорого. Поэтому в мозгу их лидера и родился замечательный план подставить сарматов.

На этот раз на переговоры пригласили одного Коршунова. По личному требованию Ачкама. Даже Одохару это не понравилось, не говоря уже о Комозике. Но пришлось им перетерпеть.

На переговоры Коршунов взял с собой Скубу. В качестве толмача. Теперь они сидели вчетвером в шатре Ачкама. Лидер аланов, Ачкам и Коршунов со Скубой. Сквозь стенки шатра было слышно, как сарматы Ачкама болтают с телохранителями аланского вождя.

- Он хочет, чтобы твои воины умирали вместо его аланов, - сказал Коршунов. - Он прав. Разве не за это аланы вам платят?

Скуба перевел. Довольный алан опять кивнул с важностью и одобрительно посмотрел на Коршунова.

- Да, - согласился Ачкам. - Они платят мне, чтобы мои воины сражались вместо них.

- Скажи, Ачкам, плата за эту службу вами уже получена?

- Половина.

- А кто должен получить вторую половину? - поинтересовался Коршунов.

- Я. Когда наша служба будет закончена.

- А кто получит плату, если ты погибнешь?

- Мой сын.

- А если и он погибнет? Ачкам, если вы будете сражаться с нами, многие из вас погибнут. Уверен ли ты, что он, - кивок в сторону алана, - захочет с вами расплатиться? После битвы с нами вас останется совсем немного. А у него будет две тысячи воинов...

До алана наконец дошло, куда клонит Коршунов.

- Не слушай его! - выкрикнул степняк, вскакивая.

- Ну да, зачем меня слушать? - спокойно произнес Алексей. - Видишь, благородный Ачкам, как заволновался твой наниматель. Я ведь немножко колдун, ты знаешь. Он заволновался потому, что я читаю его мысли. Верно, алан?

- Я тебя убью! - пообещал алан, вытаскивая длинный нож (боевое оружие они все оставили у входа в шатер). - И отрежу твой язык!

Скуба тоже вскочил, схватившись за нож, но Коршунов даже не шелохнулся. И правильно. Ачкам уже стоял между ним и аланом.

- Сядь, - уронил он холодно. - Это мой шатер. И алан сел.

- Этот гот лжет, - заявил он. - Я не намерен обманывать тебя, Ачкам. Я честен с тобой. Твои воины легко разобьют этих землепашцев, я уверен.

- Это ты лжешь, алан! - перебил Коршунов, послушав "синхронный" перевод Скубы. - Если нас так легко разбить, почему ты прячешься за чужими спинами. Иди - и разбей нас!

- Зачем? - пожал плечами алан. - Вы и так все равно что мертвы. Мы заплатили храбрецам-сарматам за то, чтобы до следующей весны ни один враг не смел приблизиться к нашим кочевьям.

- Ну да, - кивнул Коршунов. - Вы заплатили им, чтобы они защищали вас. Они и защищают. Они здесь, поэтому наше войско не пойдет по землям аланов. Они вас защитили, но разве они должны нападать вместо вас? Что об этом сказано в вашем договоре, Ачкам? Должны вы нападать на врагов аланов, если те не угрожают?

- Они нам служат, гот! - сердито воскликнул аланский лидер. - Они обязаны повиноваться!

Зря он это сказал.

- Ты заговариваешься, алан, - сухо произнес вождь сарматов. - Я - Ачкам, потомок Атея, не повинуюсь никому. Аласейа сказал правду: я защищаю тебя. Этого достаточно. Аласейа сказал: тебя не тронут. Он - голос их войска, так, Аласейа? (Коршунов кивнул: пусть-ка кто-нибудь попробует это оспорить!) Я не враждую с готами. Это твои враги. Напади на них, если тебе хватит храбрости. Я не стану их защищать, потому что вы, а не они платите мне. Но и тебе помогать не буду. Этого нет в нашем договоре, алан. Но если ты еще раз скажешь, что я тебе служу, я забуду о том золоте, которое мне заплатили. И потребую платы за оскорбление. А если ты откажешься платить, я возьму сам!

Аланский вождь, чье имя так и не было названо, некоторое время угрюмо смотрел на сармата, потом повернулся к Алексею:

- Запомни, гот, этот день. Мы еще встретимся.

Встал и вышел из шатра. Слышно было, как он бросил что-то своим телохранителям, потом застучали копыта: аланы уехали.

- О грозный алан! - воскликнул Ачкам и засмеялся. - Такой храбрец! Благодарю тебя, Аласейа, что показал мне помет шакала. У нас, сарматов, слишком много благородства и потому совсем нет коварства. Мы как степь, верно, боруск?

- Пожалуй, - кивнул Скуба. - Это они зовут нас борусками, - пояснил он для Коршунова. - Так нас когда-то назвали греки.

- Скажи мне, Ачкам, а тебе самому не требуется помощь? - спросил Коршунов. - Когда мы уйдем, не захотят ли аланы отомстить?

- Они? - Сармат пренебрежительно усмехнулся. - Не посмеют. Они будут кормить нас всю зиму, а потом расплатятся с нами ромейским золотом. Но куда пойдешь ты, Аласейа?

- К морю, - твердо ответил Коршунов. - Войско должно воевать, а здесь нам больше воевать не с кем. И не за что.

- Рим? - полуутвердительно произнес Ачкам. - Ну да, ты - храбрец. Я пошел бы с тобой, если бы не знал наверняка: тот, кто воюет с Римом, в конце всегда проигрывает. Так было всегда.

- Времена меняются, - отозвался Коршунов. - Всё меняется...

- Только мы, сарматы, вечно кочуем в этих степях! - перебил Ачкам. - Хотя и ты прав: ведь такие, как аланы, приходят и уходят. Я понимаю тебя, потому что я знаю не один десяток поколений моих предков. Мой род видел множество племен, и мой отец рассказывал мне и моим братьям о прошлом, как я сейчас рассказываю своим сыновьям. А мои сыновья расскажут моим внукам. И так будет всегда, пока существует степь.

Коршунов кивнул, хотя и очень сомневался в вечности "правления" сарматского племени. "Вечных повелителей" не нанимают за золото. Пройдет какое-то время - и те же аланы вполне могут превзойти родичей Ачкама. Хитростью, численностью‡...

Когда Алексей и Скуба, сопровождаемые сарматской полусотней (выделенная Ачкамом охрана), возвращались в лагерь, Скуба спросил:

- Ты все-таки хочешь идти на Рим, Аласейа? Ты, верно, забыл о римских триремах?

- Я о них помню, - ответил Коршунов. - А ты - забудь.

- Почему?

- Потому что они уйдут к берегам Мезии. Скуба засмеялся.

- Разве ты римский император, чтобы приказывать римской эскадре?

- Нет. Пока. Но триремы уйдут. Ты увидишь.

Скуба одарил Коршунова странным взглядом, но промолчал. Вероятно, счел не вполне нормальным. С сумасшедшими, как водится, не спорят.

Глава четырнадцатая,

В КОТОРОЙ ПОЗИТИВНО РЕШАЕТСЯ ВОПРОС О МОРСКОМ ТРАНСПОРТЕ

Октябрь девятьсот восемьдесят шестого года от основания Рима. Крым. Черноморское побережье

- Они ушли! - Во взгляде Скубы сквозило нечто вроде мистического ужаса. - Наши рыбаки видели, как они шли мимо берегов. Десятки кораблей!

- Конечно, ушли, - спокойно произнес Алексей, хотя внутри у него все ликовало: "Сработало!"

И как быстро сработало!

Впрочем, не так уж быстро. Месяц прошел с тех пор, как было отправлено коршуновское письмо. Сейчас почти середина осени. Три недели они добирались от аланских земель сюда, к морю. К Черному морю. Сушей, вплавь, опять сушей, снова - вплавь, и опять - пешочком. Каждая перемена вида транспорта - изрядные хлопоты. Разобрать фургоны, погрузить на корабли. Отдельно - перевозка лошадей, если нельзя провести их берегом. Отдельно - тащить волоком сами корабли, если нельзя плыть... Короче, суровые будни древних путешественников. В череде этих будней Коршунов совершенно потерял ориентацию. В физической географии он был не очень силен, несмотря на предполетную подготовку. Вот Черепанов - другое дело. Нет, кое-какие вещи в памяти Коршунова тоже отложились. Например, он мог бы определиться сверху: по особенностям ландшафта или по абрису крупных городов, но где они, эти города? И ландшафты тоже. Остались единичные ориентиры вроде крымской горы Айю-Даг - и то хорошо. А вот с географией политической - полный завал. Где-то рядом было Боспорское царство, сателлит Римской империи, насколько понял Алексей; мелькали знакомые названия приморских городов вроде Херсонеса (но это - дальше к востоку), помнились какие-то исторические эпизоды и названия - Тьмутаракань, князь Мстислав... Но до этих времен - еще века и века. Короче, то, что во времена, когда родился Коршунов, называлось Крымом, - где-то справа. А слева - то, что называлось Кавказом. Вернее, Черноморским побережьем Кавказа. Примерно в этом направлении и планировалось действовать. Потому что там уже натуральная римская провинция Понт. Богатые места. По правую руку, впрочем, тоже места не бедные, но там живут почти свои. Те же сарматы, и кореша-бораны, и греки, и даже какие-то дальние родичи гревтунгов. Понятное дело: место хорошее, богатое. Особенно удобно с торговой точки зрения. Забавно, что весь этот странный конгломерат древних "крымчан", если верить Скубе, жил довольно мирно. Хотя не так уж это и удивительно. Богатые воевать не любят. Разве что - чужими руками. Или - дистанционно: "томагавками" и ковровыми бомбардировками. Но это - в будущем. А нынче так: хочешь воевать - бери копье и двигай на такого же, с копьем. Максимальная дальность здешней "артиллерии" - полкилометра. Точность и эффективность весьма умеренны. Десяток лучников стоит любой здешней боевой машины. В поле, разумеется, а не против крепостей.

За время путешествия Коршунов несколько поиздержался. Популярность его в сводном войске росла, посему как-то так вышло, что у его "очага" постоянно отирались "гости", которых Коршунов по врожденному русскому хлебосольству приглашал "к котлу"... Не то чтобы это были "халявщики", но... В общем, зерно пришлось прикупать и масло тоже. И коней, коих у Коршунова теперь был почитай целый табун, тоже полагалось кормить. Причем компетентные люди объяснили, что если обычных, то бишь готских, лошадок можно было из экономии держать и на подножном корму, то сарматских красавцев следовало кормить зерном регулярно. Тоже - расход. А недавно еще и в "общак" вложиться пришлось, потому что общественные припасы, несмотря на подспорье в виде охоты и рыболовства, тоже расходовались. Хорошо хоть зерно в здешних местах стоило очень дешево.

Но вот - прибыли. Разгрузились, расположились в уединенной бухте, месте, заранее отведенном здешним хозяином, Крикшей. На некотором отдалении от ближайшего боранского городка. Разумная, впрочем, мера. Не пускать же "в дом" несколько тысяч вояк-чужаков? Мало ли чем это может кончиться...

Коршунова, впрочем, в тот же день пригласил к себе Скуба. "По-домашнему", вместе с Анастасией, но и не просто так. Потому что еще одним гостем Скубы в этот день стал сам боргнский вождь Крикша. И говорил с Коршуновым "главный боран" с уважением. Еще бы! Сказал Аласейа: уйдут римские корабли - и корабли ушли. Так что теперь над Коршуновым теперь мерцал ореол не просто любимца богов, а чуть ли не чародея. Даже такая мелочь в строку пошла, что Алексей сына Ачкама (сарматского вождя, как выяснилось, здесь знали и даже слегка побаивались) излечил. Тоже, естественно, приукрасили. Мол, не просто излечил, а чуть ли не с того света вернул. В свете новых коршуновских свершений и легенда о его "небесном происхождении" теперь воспринималась с большой благосклонностью...

Короче, после традиционного обмена любезностями боранский вожак перешел к делу.

Да, теперь, когда римская эскадра ушла, он готов предоставить союзникам корабли. Без гарантий и предоплаты. Более того, несколько сотен его соплеменников также выразили желание поучаствовать в походе. Но есть одно условие.

Известно Крикше, что Аласейа участвует в походе как дружинник рикса Одохара. То есть - человек формально подчиненный. Одохар, конечно, рикс авторитетный, но... гот. Аналогично и Комозик. Тот вообще герул. Так что к Комозику у Крикши совсем мало доверия. Уж герулов-то они, бораны, знают хорошо. Не первый год торгуют. Жуки еще те. Даже чужих купцов через свои земли пропускать не желают. А у Комозика вообще неважная репутация. Всем известно, что он убил своего соправителя. Так что не хочется Крикше с Комозиком дела вести. И с Одохаром тоже не хочется. А желает он, Крикша, чтобы от имени сводного войска выступал уважаемый Аласейа. И всем будет удобно. Боранам - потому что не совсем чужак им Аласейа. Хоть и из дальних мест, а на одном языке говорят. А прочим риксам тоже неплохо, потому что ни один из них не выделен особо, следовательно, и ни один не ущемлен. Но для этого надо решить небольшую проблемку. Надобно Коршунову официально выйти из-под протектората рикса гревтунгов Одохара и стать самому себе риксом. Вот только этот личный вопрос Коршунов должен урегулировать самостоятельно. Причем не откладывая - времени до холодов осталось не так уж много.

Со своей же стороны он, Крикша, обещает Аласейе свою поддержку и завтра же объявит о своем решении лидерам союзников.

- Ас чего ты решил, Одохар-рикс, что удача Аласейи - это твоя удача? - прогудел Травстила. - Удача героя - это удача героя. Это его конь, уносящий его по пути славы. Вот скачет всадник, чей конь знает верную дорогу. Ты можешь взобраться на коня позади всадника, если он позволит. Ты можешь повернуть своего коня следом за ним. Но если ты обгонишь его и начнешь указывать всаднику, куда ехать, что толку в его коне, ведающем путь.

- Я могу отнять этого коня, - заметил Одохар.

- Попробуй, - пожал плечами кузнец. - Победитель может взять удачу побежденного. Попробуй. Но и в этом случае тебе придется освободить его от клятвы верности. Пока он в твоей дружине, ты должен заботиться о нем, как о своем сыне. Он ведь не бросил тебе вызов. Он лишь попросил. Только ты решаешь, как поступить.

Одохар отхлебнул пива, взял жесткую, круто посоленную лепешку, сломал, протянул половину Травстиле.

- Я пришел к тебе за советом, - напомнил рикс. - Ты знаешь Аласейю. Ты знаешь его дольше и лучше меня. Ты говорил о нем с Овидой. Овида чует людей, как ты чуешь железо, а я - свой меч. Мне Овида сказал: "Аласейа - твоя удача". Что будет, если я освобожу его от клятвы? Не поймут ли сие как мою слабость? Не уйдет ли от меня моя удача вместе с Аласейей?

Травстила тоже отхлебнул пива, звучно разгрыз лепешку.

- Если тебе сделан дар, как надо отдариться, чтобы приобрести честь? - спросил он.

- Более щедрым даром, - не раздумывая ответил Одохар. - Но это - если между друзьями.

- Ты сам ответил, - кивнул Травстила. - Ты освобождаешь Аласейю от клятвы, но это не дар. Это - необходимость. Без этого бораны не дадут корабли. А без кораблей тебе не приобрести ни славы, ни добычи. Одари Аласейю сверх того, что он просит. Порази его своей щедростью! Ты теряешь дружинника, но взамен приобретаешь друга. Сделай Аласейю своим другом - и ты не останешься в убытке. Аласейа никогда не забывает друзей. Ты знаешь: обычно в нем нет настоящей храбрости. Он не их тех, кто бросится на копье, чтобы достать горло врага. Настоящая храбрость просыпается в Аласейе только тогда, когда в опасности его друг. Вспомни, как он собирался в одиночку биться с кве-манами за своего друга Гееннаха! Вспомни, как он защищал Книву! Как он готов был схватиться даже с тобой за Стайсу. А ведь Стайса тогда не была его тиви.

- Женщина... - поморщился Одохар. - Женщина - не друг.

- Не для Аласейи! А когда он пошел к сарматам, чтобы освободить Красного! А потом - Агилмунда и Ахвизру! И заметь: у него все получилось так, как он хотел. И даже больше. Ты слышал, что рассказывал Скуба: сарматский рикс стал другом Аласейе и готов был встать рядом с ним против аланов. С простым дружинником Аласейей, а не с тобой или с Комозиком, а ведь гордость сарматов непомерна, это каждому известно. Аласейа приносит удачу всем, кто рядом. Вот хотя бы возьми его родичей. Вспомни: во время квеманского набега из рода Фретилы не погиб никто. А род Хундилы-старосты вырезали весь, одна лишь Алафрида осталась. А почему? Потому что делила ложе с Гееннахом, а Гееннах - друг Аласейи. Вспомни еще о том, что мирным вождем у нас теперь тесть Аласейи Фретила. А ведь еще весной никто не сомневался, что много лет мирным вождем гревтунгов будет Стайна. Так же как ты, Одохар, - вождем военным.

- Понимать ли твои слова так, что вскоре Аласейа сделается военным вождем вместо меня? - прищурился рикс.

Травстила покачал головой.

- Стайна пошел против Аласейи, - сказал он. - Против его удачи. Но ведь ты так не поступишь?

- А если поступлю? Не думаю, что гревтунги захотят риксом Аласейю. Он ведь даже не гот по крови.

- Это верно. Но разве родич Аласейи Агилмунд не истинный гревтунг?

Одохар надолго задумался.

Травстила смотрел на него, пряча в бороде улыбку. Он знал, какое решение примет рикс. Но рикс не знал, что сказал Травстиле напоследок верховный жрец гревтунгов Овида. А сказал Овида так:

"Связав Аласейю клятвой верности Одохару, мы поймали его удачу в сети. Одохар - наш, и все, что его, - наше. Но может статься, что удача Аласейи слишком велика для гревтунгов. Может статься, что она - как слишком крупный зверь. Из тех, что рвет ловчие сети. Посему, если увидишь, что удача Аласейи слишком велика, сделай так, чтобы часть ее ушла вовне. Пусть удача Аласейи не разметает наш народ, а проложит ему путь. К новым землям. В Ойум§.

Глава пятнадцатая,

В КОТОРОЙ НЕБЕСНОГО ГЕРОЯ АЛАСЕЙЮ ОСВОБОЖДАЮТ ОТ ВАССАЛЬНОЙ ПРИСЯГИ, ПРОВОЗГЛАШАЮТ ВОЖДЕМ... И ТУТ ЖЕ БЕРУТ ЭТОТ ТИТУЛ ПОД СОМНЕНИЕ

Церемония проходила со всей возможной торжественностью. Выстроилось все сводное войско: готы, герулы, гепиды. Присутствовали также местные - хозяева территории - бораны. Осеннее крымское солнышко грело макушки и навершия шлемов. Плескала по камешкам речка. Это здесь она называлась речкой, в других, более богатых пресной водой краях ее назвали бы ручьем. Ниже, за виноградниками, за ухоженными садами, лежало Черное море, Понт Евксинский. Синяя гладь пестрела рыбацкими суденышками. Рыба была одним из главных компонентов здешней кухни. Ею же и завтракали сегодня, поджарив на угольях костра, разведенного посреди поляны. Сейчас, разумеется, все "кухонные" принадлежности убрали, а костер разожгли вновь, для предстоящего дела.

Коршунов отвлекся, и Травстила, как "представитель богов", курировавший процесс "возвращения клятвы", негромко кашлянул.

Одохар, донельзя торжественный, покрытый золотом с ног до головы, выбросил вперед руку.

Коршунов, тоже в полном облачении, увешанный побрякушками из драгметаллов, с неизменным хронометром на груди, вынул, как было договорено, меч и, рукоятью вперед, подал его риксу.

Тот воздел клинок над головой, демонстрируя всем присутствующим.

- Сей меч мне более не принадлежит! - провозгласил он и вручил клинок Травстиле.

Кузнец принял оружие, погрузил на миг в пламя, затем протер тряпицей и поднял над головой.

- Вотан и Доннар видят! - прогремел он так, что спугнул ворон, обосновавшихся поблизости. Пернатые падальщики были неизменными спутниками войска, посему их полагали посланцами и соглядатаями местных кровожадных богов. Коршунов, впрочем, был уверен, что причина более тривиальная. Гастрономическая.

Коршунов оглядел собравшихся.

Вот стоят гепиды во главе с Красным. Не много, сотни три. Но на их поддержку можно рассчитывать железно. Справа от гепидов - сборная солянка. Небольшие отряды, примкнувшие к основному войску. Эти держатся Одохара, поскольку - готы. Не с герулами же им корешиться. Герулы - под Комезиком. Хотя, как теперь знал Коршунов, не все герулы любят своего военного вождя. Терпят. Как сам Комодик терпит присутствие в войске Коршунова. Не любит, но молчит. Разбираться с Алексеем росла истории с сарматами рикс герулов не стал. Не рискнул? Или отложил до более удачного момента?

Еще - бораны. Эти - точно на стороне Коршунова. Может, и впрямь любят Алексея местные боги. Очень уж кстати приходится превращение его в "автономного" вожака.

Карканье и хлопанье крыльев народом было воспринято однозначно. Как свидетельство божественного присутствия и одобрения.

- Боги услышали! - проревел Травстила. И вернул меч Коршунову.

- Верно ли служил тебе Аласейа Небесный Герой? - громогласно осведомился Травстила. - Добром ли ты отпускаешь его или по обиде?

- Верно служил мне Аласейа! - отозвался Одохар не менее зычно. - Добром отпускаю его!

- Какой же дар получит от тебя тот, кто служил тебе? - поинтересовался Травстила. - Дар прощания или дар дружбы?

Коршунов насторожился. Об этой части церемонии его никто не предупреждал.

- Дар дружбы! - провозгласил Одохар. - Подобающий воину!

- Что это за дар? - спросил Травстила. - Злато, серебро, оружие, коня, женщину?

Одохар покачал головой:

- Ведомо мне, что довольно у Аласейи злата и серебра. И оружие у него есть, а что же до коней, так кони его - лучше моих. Все у него есть, что подобает вождю. Кроме верной дружины. Поэтому дарю я ему не оружие и не злато, дарю я ему то, что дороже злата: лучшего своего дружинника отдаю я ему, Агилмунда, сына Фретилы!

"Ну ни хрена ж себе!" - только и мог подумать Алексей.

Да уж, воистину царский подарок. Покруче сарматских коней. Надо, кстати, одного Одохару подарить. Тем более намекнул рикс на это довольно прозрачно.

Однако ж это было еще не все.

- Скажи мне, Агилмунд, сын Фретилы, согласен ли ты отдать свой меч родичу своему Аласейе?

- Согласен! - рявкнул Агилмунд.

"Вот паршивец! - подумал Коршунов. - Знал ведь! Заранее знал. И ни словом..."

- Тогда встань под руку Аласейи Небесного Героя! - приказал Одохар.

Агилмунд кивнул и неторопливо (гот есть гот) двинулся вперед... А за ним - весь его десяток, во главе с Ахвизрой. Действительно, щедро! Отдать своих отборных воинов... Правда, у Одохара оставалось еще несколько сотен таких же, отборных...

Гревтунги окружили Коршунова. Ахвизра, вставший слева, фамильярно хлопнул Алексея по спине. Впрочем, никто, кроме своих, этого не увидел. Рослые готы совершенно заслонили своего нового вождя от прочего войска.

Коршунов шагнул вперед. Он хотел видеть, что происходит вокруг. Да и ответное слово сказать требуется.

- Благодарю тебя за щедрый дар, рикс гревтунгов! Славно было служить под твоей рукой! Славно будет идти вместе с тобой по дороге доблести! Уверен, что ждет нас, всех нас, храбрых воинов, собравшихся здесь, великая слава и великая добыча...

- Не всех!