Чтение 6–й страницы книги ~Варяг~

после чего с достоинством выпил.

Остальные медлить не стали. Сычок, как и Чифаня, тоже плеснул на землю, а
Мыш - нет. И Серега - не стал.

"Надо будет спросить, что за обычай такой", - подумал он.

Это было не пиво. Сладковатое пойло, пряное от трав, слабенькое, как
джин-тоник.

- Чифаня, я кушать хочу! - заявил Сычок, теребя рыжеватую бороду.

Чифаня вытащил кожаный мешочек, вытряс на стол содержимое: кусочки
светлого металла, вероятно серебра, монетки разные, даже парочка золотых.
Чифаня выбрал из серебряных кусочков самый маленький, дал Сычку: .

- Отдай Белке. Пусть накидает каши, сколько не жалко.

Кашу Сычок притащил в большущем котелке, литров на пять. У Сереги
немедленно забурчало в животе. Трое его приятелей достали ложки... У Духарева
ложки, ясное дело, не было.

- Удивительный ты человек, Серегей, - вздохнул Чифаня. - Даже ложки у тя
нет.

- Я ему вырежу,-с готовностью заявил Мыш. - А пока моей поест.

Чифаня пожал плечами и зачерпнул кашу.

Каша напоминала перловку. Соли маловато, зато много сала. В первый раз за
сегодняшний день Серега наелся от пуза.

Стемнело. На дворе кто-то разжег костер. Налетели комары. Никто, кроме
Духарева, не обращал на них внимания. Бурдюк опустел, и Чифаня отправил Сычка
за новой порцией.

Чифаня и Мыш обсуждали какого-то Шубку. Шубка этот зимой намеревался идти
на некие Черные Мхи. Охотиться, как понял Духарев. Чифаня думал пойти с ним, но
опасался. Все знают: два года тому на Черных Мхах лесная нечисть побила
охотничью ватажку. Мыш же утверждал, что побила ватажников не нечисть, а лихие
людишки. Мехов, добытых в зимнике, не нашли, а нечисти меха - без надобности.
Она сама мохнатая.

Чифаня возражал: Мыш по-людски рассуждает, а нелюдь потому и нелюдь, что
понять ее невозможно.

О нелюди и нечисти друзья говорили так, как Серегины питерские кореша под
водочку толковали, скажем, об американцах. Дескать, по-русски не понимают,
потому хрен поймешь, чего им надо. Одно ясно - ничего хорошего не жди.

Под навесом появилась новая компания. Человек десять, и тоже одни мужики.
Возглавлял ее рослый, немного огрузневший мужчина со шрамом на лбу, коротко
стриженными волосами и лопатообразной бородой. На поясе у него красовался не
нож, как у большинства здешних, а настоящий меч с самоцветом на оголовье.
Золотая цепь на шее в полкило весом, золотые браслеты. Местная крутизна, одним
словом. Остальные перед ним явно лебезили. В одном из этих, лебезящих, Серега
опознал знакомого: Голомяту. Голомята тоже узнал Духарева, помахал рукой.

Новая компания заняла целый стол, а через некоторое время от нее отделился
парнишка, подошел к Духареву:

- Слышь, чужак, тебя Горазд зовет. Серега вопросительно поглядел на Мыша,
а тот в свою очередь - на Чифаню. Чифаня же пожал тощими плечами: мол, иди или
не иди - дело твое.

Духарев решил подойти. Хоть позвали его, мягко говоря, неуважительно, но
Голомята обошелся с Духаревым по-человечески. Нехорошо после этого его хозяину
отказывать.

Сергей остановился в паре шагов от стола, который был явно побогаче, чем
тот, за которым он сидел. И блюдами, и напитками.

Горазд - густая борода, челка с проседью, плечи минимум на пятьдесят
четвертый размер - повернулся к Духареву, но не поднялся, остался сидеть,
упершись ладонями в широко расставленные колени. Шаровары у Горазда, похоже,
были из натурального шелка, красные, того же цвета, что и камень в оголовье
положенного на лавку меча. Золотая цепь грузно свисала с купцовой шеи. Мощная
цепка - машину буксировать можно.

- Сам откуда? - спросил купец. Голос - бас. Сочный, глубокий.

- Издалека, - уклончиво ответил Духарев. Лицо у Горазда - жесткое, глаза
темно-серые, цвета апрельской Невы. Серега мог их хорошо разглядеть, потому что
посреди стола горела толстая белая свеча.

Купец молчал, и тусовка его тоже. Духарев чувствовал: для Горазда он -
вещь. Сейчас вещь оценят и либо купят, либо отпихнут пинком, как перестоялый
гриб. И все же была в купце некая привлекательность. Харизма. Серега осознал,
что ходить под началом такого сильного человека ему было бы лестно.

- Что, побил тебя Скольдов оплечник? - произнес купец.

Духарев счел за лучшее промолчать.

- То-то, - удовлетворился его молчанием купец. - Служить ко мне пойдешь?

- А что делать? - спросил Духарев.

- Да все! - весело отвечал Горазд. - Что скажу - делать. Ты тута чужой,
чего нам с тобой рядиться? Иди по-хорошему, зря обижать не стану. Не такой я
хозяин! Хоть у кого спроси!

- Да, да! - оживились его шестерки. - Горазд - хорош! Горазд - добрый
хозяин! Горазд...

- Без ряду не ходи! - пискнул появившийся сбоку Мыш.

- Кыш, землеройка! - добродушно проговорил Горазд.

- Не иди к нему в холопы, Серегей! - звонко крикнул Мыш. - Не иди!

- Да я в холопы и не собираюсь! - Духарев даже удивился. - Разве он меня в
холопы зовет?

- А куда ж еще! - возмутился Мыш. - Служить без ряду - значит, в полные
холопы! А-а-а! Да ты ж наших законов не разумеешь!

- Ну-ка уберите этого пискуна, - распорядился Горазд. - Да надавайте по
шеям, чтоб в большой разговор не лез.

Однако команду купца его подручным выполнить не удалось. Духарев
перехватил двоих сунувшихся, бить не стал: одного оттолкнул так, что тот
впилился спиной в столб, второму захватил кисть на болевой.

- Уй-уй-уй! - завопил подручный, и на выручку ему сунулись сразу четверо.

- Ша! - рыкнул Горазд, и купцовы люди остановились, а тот, кому Духарев
руку выкрутил, перестал орать, только морщился.

- Отпусти его, - приказал купец, и Духарев подчинился.

- Много себе позволяешь, чужак, - проворчал Горазд. - Захочу - так тебя
возьму.

- Не возьмешь! -- запальчиво выкрикнул Мыш. - Он брат мне!

- Не свисти! - усмехнулся Горазд. - Голомята! Чужак те че о брате говорил?

- Не-а! - потряс лохматой бородой Голомята.

- Не брат!

Это сказал подошедший Чифаня. "Предатель!" - подумал Духарев, но
поторопился с выводами.

- Не родный брат, побратим! - продолжал Чифаня. - Я тому видок! Мыш по
отчине - из княжьих людей, вольный. И Серегея ты под себя взять не сможешь,
коли он против. А не то - пусть Скольд рассудит!

- Во! Пусть Скольд! - поддержал Чифаню Сычок. И встал рядом с Духаревым.
За их спинами маленький Мыш совсем потерялся.

- Обойдемся без Скольда, - буркнул купец.

Серега видел: Горазд раздосадован. И еще он видел, что народ в
"закусочной" притих: все внимательно слушают их спор. Купец глянул из-под
насупленных бровей, потом скосил глаза на лежащий на лавке меч.

"Схватит - я ему врежу! - подумал Духарев. - И будь что будет!"

Горазд меч не тронул.

- Ладно, - проворчал он. - Припомнится.

Мыш потянул Серегу за рукав: пошли. Духарев зуб дал бы: не будь вокруг
других людей, Горазд так просто не сдался бы. Показал бы силу.

- Нехорошо вышло, - сказал Чифаня, когда они вернулись за свой стол. -
Горазд на обиду памятливый.

- Да чего он тебе сделает! - запальчиво крикнул Мыш.

- Мне - ничего. А вам с Серегеем - может. Пошли спать, что ли?

Глава восьмая

В КОТОРОЙ СЕРЕГА ДУХАРЕВ РАЗМЫШЛЯЕТ О МИСТИЧЕСКОМ

В соломе шуршало, в стенах скреблось и поскрипывало. Зудели комары.
Снаружи, где-то на реке, орали лягушки. Ночь. Летняя ночь. Обычная летняя ночь.
Только вот Серега отчетливо помнил, что его предыдущая ночь была зимней. И
мелкий снег вихрился перед лобовым стеклом, неприятно снижая видимость. И
никаких комаров.

Серега загадал: "Вот сейчас мигну - и снова окажусь в салоне Вовчиковой
тачки!"

Не получилось. Все та же темная избенка, комары и лягухи. Спит на лавке,
завернувшись в холстину, славная девочка Слада. Посапывает на соломенном тюфяке
Мыш. А Сереге не спится, хотя день у него был длинный-предлинный и запутанный,
как чужой сон. Ну, уже не совсем чужой. И точно не сон.

"А может, лежу я сейчас в дурдоме на коечке..." -мечтательно подумал он.

Был у Сереги школьный кореш, тоже Серега, и прикалывался на всякой
мистике. И гнал всякие телеги типа, что все, что мы видим, - лабуда и дым. К
примеру, идет навстречу девчушка на каблучках, с загорелым животиком, а вовсе
это не животик, да и не девчушка, а просто нечто, на которое навесили ярлычок:
клевая девочка. И по этому ярлычку ты собираешь всю картинку. А как это все на
самом деле, видят только грудные младенцы. Потому что их еще не приучили
"собирать картинки". И ежели этот "способ сборки" поменять, то вполне окажется,
что не город вокруг, а красная пустыня, а ты не двуногое прямоходящее и
пивопьющее, а какой-нибудь хвостатый ящер о шести головах.

По молодости Серега эти темы слушал с интересом. Не то чтобы верил, но...
любопытно. Но экспериментировать не тянуло. И правильно. Вон тезка
экспериментировал - и доигрался. То ли кислоты пережрал, то ли грибочков, но
шифер у него съехал капитально, вторая группа инвалидности. Тем не менее в идеи
одноклассника духаревская тема укладывалась. А возможен был и совсем простой
вариант; никакой-такой "прежней жизни" у Сереги не было, а просто здешние
молодцы дали ему крепко по башке и память у Духарева отшибло, да и навеялось
ему, что жил он когда-то в Питере, учился в универе, бегал на лыжах... Или, к
примеру, вселился в Духарева нехороший бес... В общем, идей было много, но все
- "кислотные".