Чтение 6–й страницы книги ~Слепой Орфей~

- Например?

- Например, образовывать самостоятельный эгрегор из жизней жертв, поглощенных или частично поглощенных.

- Частично - это как?

- А так, что человек вроде бы остается самим собой, но фактически - просто приставка к монстру. Описан сюжет, когда такая тварь овладела целым островным государством и была прижучена совместными усилиями специально собравшихся шаманов, числом более двухсот.

- Хрен редьки не слаще!

- В данном случае - слаще. Если сказочка не врет, планы у беса были самые наполеоновские, а шаманы, сделав дело, как водится, разругались и разъехались по домам.

- Прекрасно, - сказал Стежень. - Пошлем за шаманами?

Игоев реплику проигнорировал, продолжил:

- Итак, мы имеем дело со сверхбыстрой, сверхчувствительной тварью, наделенной эмпатическими, а возможно, и телепатическими органами, саморегенерирующей, вдобавок способной к межмолекулярному проникновению, хотя механизм последнего я представить не могу. Любимое ее развлечение - высосать жизнь из бедного человечка. Это, кстати, и единственное объединяющее начало для беса и бывшего колдуна. Склонен думать, передается не только энергия, но и кое-какая информация. Например, по вождению автомобиля. Склонен думать, те, кого монстр пожрал сравнительно недавно, еще могут вернуться в свои тела. Ежели тела в порядке и ниточка не оборвана. А в нашем случае - я имею в виду твою замороженную квартирантку - ниточка не оборвана.

- Уверен? Я ничего не заметил, - сказал Стежень.

- Ты по-другому смотришь, - возразил Игоев. - Но сейчас нас интересует не это, а то, как прищемить вампиру хоботок.

- И как?

- Разные есть техники. Например, североамериканские шаманы поступают следующим образом: выбирают жертву и предлагают чудищу откушать. Тот, естественно, отказаться не может и приступает к трапезе. А поскольку в этом процессе полностью распоряжается наш бес-моноэмоционал, которому все пофиг, кроме собственного энергетического желудка, то тварь кушает, невзирая на возможные неприятности. И у шамана появляется возможность прикончить чудище особо подготовленным оружием. С наговором или, как выражается наш чикагский коллега, с предварительно наложенной биоэнергетической характеристикой.

- Именно так я его и прикончил! - заявил Стежень.

- Так, да не так, - усмехнулся Кирилл. - Как утверждает источник, то бишь шаман, грузивший нашего чикагского визави, уничтожить тварь можно лишь тогда, когда она полностью сосредоточена на жертве. Если же монстр от еды оторвался - шаман живет немногим дольше приманки. Аналогичный результат, если охотник сплоховал и не смог существенно расчленить монстра с первого удара. Ты его существенно расчленил?

- Ты видел. Правда, не с первого удара.

- Вот-вот. Насколько я понял, тварь не только оторвалась от еды, но и вступила с тобой в поединок. Если верить источнику, который, впрочем, сам практического опыта не имел, а руководствовался переданным по наследству, господин Глеб Стежень должен был стать не победителем, а десертом.

- Однако я его сделал! - напомнил Стежень.

- Терпение, мой друг! - Игоев поднял палец. - Очень может быть, исконно русские чудовища отличаются от заморских. Кстати, северный источник предлагает несколько другой метод отправки беса домой в преисподнюю. Жертве предоставляется не пассивная, а активная роль. Ребята тогда были здоровые и переполовинить могли без проблем хоть сосновое бревно. Поэтому добровольцу-смертнику вручался меч или топор, тоже заговоренный, но, так сказать, неизолированный, - и герой производил "существенное расчленение". При непосредственном контакте часть твари как бы "перетекала" в человека, но ей требовалось время на восстановление сил или образование нового симбиота. Но если жертву-героя вовремя приканчивал его спутник, бесу ничего не оставалось, как убраться из нашего грешного мира. Но... - Игоев сделал драматическую паузу. - Он может "сидеть" в останках старого тела сколь угодно долго, и если некто живой вступит с порубленной тушкой в физический контакт, то немедленно становится доступен астральному хищнику. А тот своего не упустит и вмиг переберется в новый "домик", который сразу принимается перестраивать по старому образцу. Сам процесс перестройки растягивался от половины до полного лунного месяца. Но крутизна твари вырастала значительно быстрее. Кстати, об останках сказано, что простое нахождение рядом с ними может привести к болезни и даже смерти.

- Еще бы! - заметил Стежень. - Фонит, как ядерная боеголовка. И на конгломерат биополя действует, как самум на вишневый сад.

- Образно говоришь, - похвалил Кирилл. - Но я, с твоего позволению, продолжу. Насколько я могу обобщить, поглощенный бесом человеческий астрал, даже не астрал, а жизненная энергия нескольких тонких тел, некоторое время находится в распоряжении монстра. Как запас пищи. Но в случае "смены" тела бес и его псевдочеловеческая половина-колдун действуют как бы порознь. Поэтому, если прежний хозяин тела достаточно могуч и его личная сила сопоставима с силой колдуна-симбиота, новичок может попробовать выпереть из диады предшественника и самому занять почетное место. Бес в этом случае держится в стороне, как волчица во время драки самцов. И отдается победителю. А вот если захваченный намерен изгнать и самого беса... Тогда герой должен быть еще и святым. Бес - он и есть бес. Искушение, сам понимаешь, преизрядное. Но это, друг мой, уже не источники, а мои собственные мысли.

- Значит, у нас есть еще дней десять-двенадцать, чтобы успеть вытащить Дмитрия? - Практичный Стежень тут же выудил из лекции Игоева самое конкретное.

- Увы! - развел руками Кирилл. - Если частица монстра внутри тела жертвы, трансформация происходит значительно быстрее.

- Вот блядь!

- Но пара суток у нас есть, - заметил Игоев. - Попробуем успеть.

Особой уверенности в его голосе не чувствовалось. Вероятность того, что тварь сама заявится к ним на разборку, казалась Кириллу незначительной.

Стежень на минуту задумался, потом произнес, медленно, взвешивая каждое слово:

- А что будет, если кто-то другой попробует на вкус останки?

- Я думал об этом, - одобрительно отозвался Кирилл. - Если попробую я - ничего. Но если кто-то другой, - возможно, монстр получит возможность переместиться в другого носителя. Если пожелает...

В словах Игоева чувствовался некий намек. Впрочем, не некий, а совершенно определенный.

- Я уже пробовал, - буркнул Стежень. - Правда, совсем чуть-чуть.

- Ты не говорил.

- Неужели ты думаешь, я дал бы эту дрянь Димке, не испытав на своей шкуре?

Игоев кивнул, будто одобряя, но слова его никакого одобрения не несли.

- Скверно, - отметил он. - Значит, придется искать третьего.

Стежень покачал головой:

- Думаю, я смог бы. Главное - правильно настроиться. Но... мне как-то страшновато.

- Неудивительно.

- Не только за себя. Понимаешь, если монстр завладеет и мной, справиться с ним будет еще труднее. А я... Я не святой, Кирилл!

- Не гони коней, Глеб! Контакт - крайний случай. Мы наверняка не учли всего. Да я сам проглядел лишь выжимки.

- Кир, - сказал Стежень. - Мне нужны материалы. Все.

- Получишь. Пока только английские, остальные надо перевести, но это быстро. Раскидаем е-мейлом кусками по бюро, часа за три сделают, а мои девочки обработают и переправят нам.

- Нам?

- Неужели ты думаешь, я оставлю тебя одного? - удивился Игоев. - Конечно, мы поедем вместе. Кстати, час назад звонила Алена...

- Чутье! - Глеб засмеялся. - Я ее уже год не слышал.

- Я чуть меньше. Но взял на себя смелость пригласить ее. От твоего имени.

- Это не игрушки, Кир! - нахмурился Стежень.

- А Алена - не девочка. Не стоит ее недооценивать, дружище.

- Ну добро, - не стал спорить Глеб. - Три Сермалевых ученика - это сила. Может...

- Нет, - отрезал Игоев, с ходу уловив мысль друга. - Алена позвонила сама и сама предложила помочь. А остальные - нет.

- Ты прав, - согласился Стежень. - Я ведь даже не знаю, кого где искать...

- Я знаю, - сказал Игоев. - Но не буду. Какие еще пожелания?

- Я хотел бы сменить рубашку! - ухмыльнулся Глеб.

Кирилл рассмеялся.

- Мы помним твои привычки, - проговорил он. - Твоя одежда выстирана и выглажена. Пообедаем, если ты не против, у тебя. Не стоит надолго оставлять твой дом без присмотра.

- Согласен. Когда приедет Лена?

- Думаю, она уже здесь. Я просил подождать нас в холле.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Глеб Стежень

Птички чирикали как заведенные. Могу представить, как тащится от этой "природы" городской пыльный народ. Но меня лично эта сусальная полянка раздражает.

Пахнет неправильно. Только Киру не скажу. Из принципа. А клиентам его без разницы. Для них запах - это одеколон за восемьдесят баксов.

Но есть здесь вещи, которые меня восхищают. Например, отсутствие решеток на окнах. Ни хрена не боится Кир! Хотя, кто знает, может, у него вместо стекол какой-нибудь пуленепробиваемый супертриплекс?

Мысли, однако! Это на фоне грядущих боев с нечистью. От баньки, должно быть. Разморило.

Спустились по шикарной лестнице в шикарный холл. А, вот и Ленка! Прическа, костюмчик строгий, но с французским подтекстом. Косметика на личике - в самый раз, фигурка точеная. Не скажешь, что за тридцать женщине. Сколько я ее не видел? Года полтора точно. Но кое для кого, похоже, время течет назад.

- Ленка, - говорю, - ты чем дальше, тем аппетитнее!

Улыбнулась, закинула руки мне на плечи, подставила губки... Какова?

Сермаль ее совсем замухрышкой взял. Не Золушкой даже - мышкой из Золушкиной упряжки. Тихим стеснительным мышонком. Вот так, братие. Если кто не понял, кто таков Сермаль, гляньте на это светское чудо с влажными пурпурными губками.

- Аленка, - говорит Кир (он всегда ее Аленкой зовет), - ты сегодня свободна?

- Для тебя я всегда свободна!

Кокетка. Зуб даю, никогда она с нашим могучим Киром постельку не делила. А играет...

- Далеко поедем, - предупреждает Кир.

- В Астралию?

- Нет, в пампасы. К Глебу на ранчо.

Издевается, негодяй!

- Ой как славно! (С чего это она так обрадовалась?) Я у тебя, Глебушка, еще не была. Приглашаешь?

Кир подмигнул: большое удовольствие получал, созерцая мою физиономию. Это до меня наконец дошло, что он стресс снимает с моего перепуганного организма.

- Я приглашаю, - говорит, - вот только не веселиться. У нас проблемы, Аленка. Даже не проблемы - беда.

- Что?

Умница девочка! Кокетство сдуло, как пенку, собралась - рысь перед прыжком, - только улыбка на личике - еще рекламней. Школа!

- По дороге, Аленка! Глеб, прихвати коробки.

- Это что, - спрашиваю, - оружие?

- Нет, - отвечает. - Еда. Девочки собрали в дорогу.

- Кир, у меня дома на неделю хватит даже для тебя!

- Для меня, может, и хватит. Но, полагаю, будут еще гости.

Обрадовал.

Пока я протискивал свою "Ниву" через импортный металлолом, запрудивший центр родного города, Кир поведал Ленке наши приключения. Отнеслась она к ним своеобразно: с явной заинтересованностью, я бы сказал даже - с вожделением. Как ребенок - к новому сорту мороженого. Это я по ее эмоциям прочел. Сестренка их не прятала, наоборот, демонстрировала. Смотри, Глебушка, оценивай. Притом что считывание мое в упор отслеживала и контролировала. Крепенький орешек!

Когда Кир вкратце пересказал почерпнутое из плетений Интернета, а также свои собственные мысли о черных друидах и темных астральных уродцах, Ленка встрепенулась и тут же предложила:

- Давайте, мальчики, я у вас живцом поработаю!

- Нет! - отрезали мы с Киром с трогательным единодушием.

Ленка пожала прямыми плечиками, но от мысли не отступилась, отложила на время.

За городом дорога побежала веселей. Гаишники мою потертую тачку с пренебрежением игнорировали, но движок у нее отлажен будьте-нате. Только прожорлив не в меру. На газ перевести, что ли?

Приехали. Вылез на свежий воздух, принюхался... вроде черного поблизости не наблюдается. И в доме - тоже.

- Выходите, гости дорогие, - говорю. - Пожалуйте в дом, откушаем, покалякаем.

Загнал "Ниву" под навес, в гараж уже не втиснуть - и так две машины внутри, спустился в погреб, закинул в грузовой лифт коробку яблок, копченый окорок - отправил наверх. Подниматься самому почему-то не хотелось. В погребе было хорошо: крепкие стены, монотонный гул кондиционера, лампочка... Блин! Что-то со мной не то. Интуиция играет или чужая воля наехала? Попытался профильтровать мысли - ничего. Ох, Господи, собаку, что ли, у соседа взять? Сразу вспомнился мертвый оскал кавказца и обломок сука, торчащий из густой шерсти... Где ты бродишь, черный ублюдок?

* * *

Ругай, не ощущая вкуса, выцедил кружку, обтер усы и улегся на широкую лавку. Кости ныли, должно, к перемене погоды. А может, и просто так.

Едва задремал - в дверь постучали. Робко, но потревожили. Сон у Ругая всегда был чуток. Оттого и жив.

Кряхтя, сел.

- Ну! - мрачно рыкнул он.

- Старшой, - пробасили из-за дверей, - колдун пришел.

Ругай шумно, как лось, вздохнул и потянулся за кольчугой.

- Ко мне его, - распорядился он.

Кольчуга была нездешней работы. Лет этак тридцать назад Ругай взял ее в дальнем набеге, ободрал с франка. А тот, скорей всего, еще с кого-то. Добрая кольчуга. В те времена висела на Ругае свободно, теперь - в облипку. Раздобрел. Но в переделку вещь не отдавал. Испортят.

Дверь без стука распахнулась. В горницу важно вступил колдун.

"Чисто хозяин", - недовольно подумал Ругай, оглядывая приземистую неопрятную фигуру. А ликом-то как мерзок. Хоть и не из плоскомордых.

Ругай встал, выпрямился. Колдун макушкой ему и до плеча не досягал. Но наглости не убавил.

- Звал? - равнодушно осведомился пришелец.

И, не ожидая ответа, похромал к заморскому, князем привезенному стулу, уселся на красный переливчатый бархат.

"Испортит обивку..." - подумал Ругай, глядя на порты гостя. И что он в рванине ходит? Денег небось полна кадушка...

Чтоб не стоять пред сидящим смердом, Ругай тоже сел. Поглядел на темное лицо... Ох недолюбливал Ругай ведьмака, а пришел тот - и полегчало.

- Да, звал, - строго сказал княжий человек. - Слыхал уже про нашу беду?

Колдун кивнул:

- Где он?

- Внизу, в темнице.

- Загубил кого?

- Никого. Только Косаню. Так, двоих немного помял. Дерется крепко. Косаня так не мог. А вечор спускался к нему, думал покормить - так прыгнул, едва глаз не вынул!

- Неча его кормить! - отрезал колдун. - Запоры добрые?

- Угу. Сидеть будет, пока не сдохнет.

- Не будет.

Прищур хитрый, подлый: знаешь сам, что не будет. Не то и не позвал бы.

- Как месяц новый народится, запоры ему будут не помеха, - "порадовал" колдун.

- Старый еще на убыль не пошел, - заметил Ругай и повертел на пальце перстень с печаткой-кречетом, князев дар. - Через четыре дни господин наедет, - сказал, глядя в пол.

- Нелегко тебе, - проговорил ведьмак.

Ругай вскинул голову: издевается, подлый? Нет, вроде глядит с сочувствием.

- Поможешь?

- Слово мое тебе принесли?

- Угу. Про деньги не тревожься. Сполна получишь. Сразу. Я тебе верю. Когда начнешь?

- Когда?.. - Колдун почесался. - А пойдем, что ли. Глянем на полоняника твоего. - И встал.

Ругай тоже поднялся. И хоть был вдвое шире и на четверть выше мужика, а не Ругай смущал смерда, а смерд - Ругая.

Воин подхватил пояс с мечом.

- Это без надобности, - заметил ведьмак.

- Тебе - без надобности, а мне - надобен! - и опоясался.

- Ну гляди, - процедил колдун. - Ему сей меч - как тебе хворостина.

Покривил душой ведун. Меч добрый, и с наговором. Коли сейчас этим мечом тварь переполовинить да тушу сжечь - ничего и не будет... Вот и точно, что ничего. А ему, ведуну, многое надобно.

Сторожевой дружинник так и шарахнулся от двери.

"Подслушивал, собачий сын", - подумал Ругай. И отложил в памяти: ненадежный человек.

Провожаемые обеспокоенными взглядами челяди и воинов, Ругай и колдун спустились вниз и еще ниже, в темницу. Сторож, поклонясь старшему, отпер дубовую, с окошком-леткой дверь.

Княжий терем, огороженный простым деревянным тыном, стоял на взгорке. И вырытая почти на десять саженей темница всегда оставалась сухой. Крутая лесенка тем не менее была скользкой от плесени. Поручней не сделали - каменная кладка давала порядочно опоры для рук, но опоры такой же противно-склизкой, как неровные ступени лестнички.

Сторож шел перед Ругаем, нес чадящий факел. У ведуна заныла покалеченная нога.

"Оступлюсь... - подумал он, - все повалимся? - Поглядел на широченную, как ворота, спину Ругая: - Ничё! Этот сдюжит!" А вслух сказал:

- У тя-т, наверху, получше будет.

- Темница - не светлица, сидеть - не веселиться! - приговоркой ответил Ругай.

Лестничка уперлась в земляной утоптанный пол. Стены из камня, наверху деревянные крепи. Три двери - на три стороны. Сторож вставил факел в держало и взялся отпирать дверь, единственную из трех - железную, тронутую влагой и ржавчиной. Возился долго, засов тяжелый заело.

- Крепко ли? - спросил Ругай.

- Самое то. А узников у тебя небогато.