Гош достал сигареты и привычно сунул пачку собеседнику. Доктор так же привычно отмахнулся.
- Молодые и сильные, - промычал Гош, закуривая. - Эти придурки городские, которые меня ненавидят, они в прошлой жизни не были придурками. Это были самые что ни на есть русские яппи. Молодые профессионалы. Умные, образованные, состоявшиеся. Я это вижу по лицам. Кое-что заметно из манер. Двигательная память сохранилась в полном объеме, и по тому, как эти люди держат нож и вилку… Моторика рассказала мне очень многое. Страшное дело, Сан Сеич. Просто страшное. Я вам скажу, кто выжил. Тот, кто был физически здоров. А кто был здоров в этой стране?
- Иммунитет, - подсказал Сан Сеич.
- Точно, иммунитет. Выжил тот, кто в последние годы хорошо питался, занимался спортом и витамины принимал. Тот, кто на момент поражения не был в запое и не жрал наркоту. Этот вирус, или как его там, выбил в первую очередь так называемые группы риска. И еще - судя по моим наблюдениям, он уничтожил непобедимую Советскую Армию.
- Российскую, - поправил Сан Сеич.
Гош невольно поежился.
- Вы не представляете, какой это был для меня шок, - признался он. - Я прочел за зиму всю периодику, которую смог найти. Хорошо, я откуда-то знал, что самые лучшие подшивки хранятся в редакциях… Видимо, баловался-таки журналистикой в юности. Все мои знания о России - из старых газет. На самом деле я не помню ничегошеньки. При том, что уверенно обращаюсь с современной техникой… Да, такой вот парадокс. Но кое-какие ощущения мне удалось разбудить чтением прессы. Так что поголовная гибель непобедимой и легендарной меня не удивляет. Судя по всему, там было очень плохо с кормежкой. Я другого не понимаю… Где ваши сверстники, доктор? Простите меня, конечно, но разве может быть такое, что вы единственный на всю мою родину абсолютно здоровый взрослый человек? Ладно, Сан Сеич. Извините. Я этого не говорил.
- Ничего, Гоша… Я сам задаюсь этим вопросом каждый день. Могу спросить в ответ - а где дети? Тот подросток, которого ты видел, он ведь тоже был единственный.
- Если это вирус, - сказал Гош с тяжелым вздохом, - его придумал величайший гений. Хотел бы я посмотреть, как моя пуля разнесет его гениальную башку. Невольничий рынок, говорите? Что ж, очень похоже на правду.
- Ты можешь взять Тулу без единого выстрела, - неожиданно заявил доктор.
Гош тряхнул головой, стараясь быстрее переключиться.
- Идиот, - сказал доктор, имея в виду скорее всего свою несдержанность.
- Дайте методику! - потребовал Гош.
- Нет! - отрезал Сан Сеич.
- Дайте! - почти крикнул Гош.
- Извини, - помотал головой Сан Сеич. - Это ты виноват. Ты успел за последние дни буквально приручить меня. Ты прирожденный лидер, Гош. И именно поэтому… Извини. Я сорвался, потому что меня переполняет сострадание и желание помочь. Я не дам тебе методику.
Гош яростно зашипел и с размаху вогнал сигарету в грязь под ногами.
- Во-первых, я ее едва-едва нащупал, - сказал доктор извиняющимся тоном. - А во-вторых, мне страшно подумать, что будет, если она в моей голове оформится до конца. Это будет самый жуткий инструмент порабощения за всю историю человечества. Страшнее легендарного психотронного оружия.
- У вероятного противника эта методика есть, - заметил Гош.
- Была, - поправил Сан Сеич. - Я думаю, что у вероятного противника неприятности покруче наших.
- Судя по газетам, они жили во сто крат более сыто. А газеты за годы перестройки научились не врать про заграницу.
- Это неважно, как они жили, - невесело усмехнулся Сан Сеич. - Мне трудно придумать страну, более приспособленную к выживанию в нынешних условиях, чем Россия. Средний американец, европеец, японец - раб высоких технологий. Без них он просто обречен.
- Ближний Восток, - напомнил Гош.
- Сомневаюсь. Мы сильнее всех.
- Ага… Мы сильные, мы русские, мы победим.
- Без сомнения.
- Это цитата, - сказал Гош с плохо скрываемым отвращением. - Патриотический стиль девятьсот четырнадцатого года. Проклятье, док, ну где у пострадавших кнопка, а? Сильно повышенная внушаемость? Почему тогда они меня не слушаются, прирожденного лидера? Дайте же ключ!
- Регуляторы, в седло, - напомнил Сан Сеич. - Тебя слушаются. Ты просто сам не хочешь заметить, как.
- Я убеждал «тупых». Упрашивал. Давил на них. Стрелял в них. Без толку.
- Регуляторы, в седло, - повторил Сан Сеич. - Кто такие?..
- Не скажу, - отрезал Гош, сплюнул под ноги, круто повернулся и ушел в дом.
* * *
- …и насколько я смог понять, жизнь как раз начала более или менее налаживаться, - закончил Гош. - Только вы учтите, парни, я за что купил, за то и продаю. Газеты. Обидно - я сделал неплохой конспект, целую тетрадищу исписал на девяносто шесть листов. Новейший Завет получился, мягко говоря. Всемирная история последних лет человечества. И тоже впустую. Когда «тупые» меня в лесу зажали, сами понимаете, было не до барахла. Спасибо хоть автомат с собой уволок.
- Надо же - безработица! - высказался Цыган. - Демонстрации протеста…
- Танки в городе, - напомнил Костя. - Хорошо зажили, ничего не скажешь. И сколько эта бодяга продолжалась?
- По моим прикидкам, лет пятнадцать. Мои воспоминания четко застопорились на восемьдесят седьмом году. А сейчас на дворе приблизительно две тысячи первый. Или второй.
- Значит, нам где-то около тридцати, - резюмировал Цыган. - Обидно. Полжизни коту под хвост. Знаешь, Гоша, я тебе поначалу завидовал, а теперь прямо и не знаю. Есть такое ощущение, что я гор-раздо счастливее тебя. Извини, конечно…
- А есть некоторые гораздо счастливее нас, - подал голос Белый.
- Это ты о ком? - спросил Цыган подозрительно. - Думаешь, найдется кто-то и с активным сознанием, и с полным объемом памяти? Так ему вообще…
- Ты не понял, - коротко остановил его размышления Белый и отвернулся к стене.
- А-а… - кивнул Цыган. - Ты про «тупых». Да, я не понял. Ваше мнение, Сан Сеич?
Пожилой мужчина отнял ладонь от лица. Он прикрыл глаза, как только Гош дошел в своем рассказе до начала девяностых, и так до самого конца и просидел.
- Ну, в принципе… - начал он, закашлялся и снова надолго умолк. Белый налил ему воды. Сан Сеич благодарно кивнул, сделал несколько глотков, отставил стакан в сторону и о чем-то задумался. Объездчики и Гош безмолвно ждали. - В принципе мои выкладки подтверждаются. У Георгия память сопротивляется попыткам шагнуть дальше тринадцати-четырнадцати лет. Как раз тот период, когда в жизни человека начинаются первые серьезные потрясения. У меня, не знаю уж почему, какой-то мощный шок приходится на середину восьмидесятых годов, то есть мне уже было далеко за сорок… Теперь, после Гошиного рассказа, я догадываюсь, в чем дело. Я совершенно не помню этот новый мир, который на страну обрушился. А он, судя по всему, действительно обрушился. И меня, я так думаю, очень сильно придавило. Н-да…
- А меня когда придавило в таком случае? - поинтересовался Белый довольно зло. - В день рождения?
- Расслабься, брат, - посоветовал Костя. - Вокруг полно народу, который придавило еще в утробе матери. Если судить по поведению. Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох…
Услышав последние слова Кости, Гош нервно дернулся. Все тут же, как по команде, повернулись к нему.
- Зацепило, - резюмировал молчавший до этого Большой.
- Ребята! - сказал Костя очень строго. - Знаменитым поэтом я не был точно.
- Но кто-то ведь был! - заметил Цыган.
- Это что, по-твоему, стихи?
- Не стихи, а как его…
- Частушка, - подсказал Сан Сеич. - Мальчики, а не почитать ли нам на ночь вслух? Как вы думаете, осилим страниц десять Фенимора Купера?
- Вполне, - оживился Белый, встал и направился к книжному шкафу в углу гостиной. - Самая лучшая терапия после откровений нашего заморского гостя.
- Я не нарочно, - притворно обиделся Гош. - Сами уговорили.
- Не валяй дурака, - пробормотал Белый, роясь в книгах. - Ну, чем побалуемся? А может, не Купера? Надоело. Очень уж там все на нашу жизнь смахивает. Давайте полегче. Доктор Белый рекомендует что-нибудь психотерапевтичное. И по возможности познавательное.
- Блюму Вульфовну Зейгарник, - скромно посоветовал Гош.
У Цыгана, Кости и Большого поотпадали челюсти, причем у Большого - с отчетливым хрустом.
- Чего? - не расслышал Белый.
- Есть такая роскошная книга, - объяснил Гош. - Учебное пособие. Называется «Патопсихология». А автор - Зейгарник Блюма Вульфовна.
Объездчики начали ржать. Они хохотали так, будто в жизни не слышали ничего смешнее. В принципе так оно и было. Слышать-то они наверняка что-то слышали, а вот помнить не могли.
- Блюма Вульфовна! - патетически возопил Цыган, воздевая руки к потолку. Задохнулся и, не в силах больше смеяться, принялся надрывно стенать.
Костя выпал из кресла. Большой ревел в три ручья. Белый вдруг резко посуровел, утерся рукавом и сказал:
- Не верю.
- Подумаешь! - надменно сказал Гош. - Людей еще и не так называли. Хорошо, когда у человека хватает сил носить такое заковыристое имечко как орден. А если тебя в детстве из-за него как следует затравят - все, конец света. И вообще, есть куча людей, которые не в силах идентифицировать себя с собственным именем. Нестыковка, и все тут. У нас во дворе ошивались две Леси, одна из которых была Лариса, а другая вообще Ольга, и еще одна Полина, которая тоже была Ольга на самом деле. И где-то, я точно помню, был парень, который себя называл Петя, а потом выяснилось, что он по паспорту Стас. О проблеме самоидентификации целые книги написаны.
Белый стоял к Гошу спиной, поигрывая дверцей шкафа. Остальные трое объездчиков, утирая слезы, продолжали сдавленно хихикать.
- Имена, - сообщил Белый кому-то, кто прятался среди книг в шкафу. - И-ме-на, - он вытащил приглянувшийся том и взвесил его на ладони. - Поверь мне, Гош, ты ошибаешься. Нет на свете кучи людей с проблемой имени. Больше нет.
- А я?! - через силу возмутился Большой. - Думаешь, мне нравится ходить в Больших?
- А ты что, Мелкий, что ли?! - прохохотал Цыган.
- Вот как дам сейчас! По шее!
Белый нашел силы оторваться от шкафа и повернуться к гостиной лицом. Оказалось, это лицо совсем не веселое.
- Знаешь, Гош, - сказал он негромко. - Знаешь, чего я боюсь давно и упорно? С того момента, как тебя увидел. Нет, ты ни в чем не виноват, конечно. Но как бы ты не принес в этот дом беду.
- Эй, Регуляторы! - позвал вдруг Костя. - А куда это Сан Сеич исчез?
- Плачет на заднем дворе, - сказал Гош очень жестко. Он сидел, неестественно выпрямившись, уперев руки в бока, и глазами ел Белого.
- Не придуривайся! - рыкнул на него Белый. - Тебе же снизили агрессию, разве нет? И подняли критику. Знаешь, чего тебе не хватает? Попроси Сан Сеича, чтобы на завтрашнем сеансе немножко опустил тебе самооценку. Понял?! Никто тебя не обижал, ты! И не собирался даже! Я просто честно сказал!… И теперь ты знаешь, что я думаю! Не о тебе, ясно?! Не-о-те-бе! А обо всей этой безумной жизни!
- А я, значит, самое плохое, что в этой жизни есть, - негромко, но с угрозой заметил Гош.
- Нет, друг мой Гошка, ты не самое плохое. Но ты самое опасное.
- Да почему же?! - искренне расстроился Гош. Видно было, что он уже не злится, а именно расстраивается. Только очень уж агрессивно это у него получалось.
- Потому что мы живем этой жизнью, - объяснил Белый, тоже немного успокаиваясь. - А ты в нее играешь. Балуешься. Ты уверен, что она пройдет, как сон. И значит, можно пока немного развлечься. Заодно - поиграть на нервах четверых молодых идиотов и одного старого дурака… А я тебе говорю - не пройдет эта жизнь! И она еще тебя поставит на четвереньки, может, даже похуже, чем нас. Это я так… Не пугаю. Даже и в мыслях нет. Я просто очень хочу, чтобы ты очнулся по-настоящему. Так, как мы.
- Жизнь есть сон, - ухмыльнулся Гош. - Кальдерон. Н-да. Я в нокауте.
- Пирамидон, - срифмовал Цыган. - Что такое?
В наступившей тишине раздался характерный клацающий звук. Четверо обернулись на него резко, как ужаленные. Костя ловко провернул свой «макаров» на пальце и убрал его в плечевую кобуру.
- Сдурел?! - в глубоком изумлении спросил Белый.
- Я в потолок собирался, - объяснил Костя. - В случае чего. Так, для отрезвляющего эффекта.
- Если ты в прошлой жизни действительно воевал, - сообщил Белый, - то армию твою били все, кому не лень.
- Остынь, а? - попросил Костя. - Ты бы себя видел минуту назад. Я думал, сейчас на самом деле война начнется.
- Ни малейшего шанса, - отрезал Белый. - Я себя контролирую. Я просто за Сан Сеича обиделся.
- Почему? - удивился Костя. - Мало ли, зачем он ушел… Может, еще вернется.
- Пирамидон - это таблетки, - вступил Гош невпопад, но примирительным тоном. - Кажется, анальгетик, то есть от боли. По-моему, конкретно от головной. А Кальдерон - это такой очень древний европейский автор, прославившийся небольшой пьесой с символическим названием «Жизнь есть сон». Вот. Если кто-то хочет послушать лекцию про анальгетики - милости прошу. Ну и что, мне теперь застрелиться? Белый, ну как ты не можешь понять…
- Блюма Вульфовна, - попросил Белый, - заткните фонтан. Хотя бы на время. Ну зачем ты это сказал, дурачина? Ты что, забыл, кто такой Сан Сеич? Или ты нарочно - проверить хотел?
Гош на секунду задумался, потом отчего-то через плечо глянул в сторону двери, за которой исчез пожилой мужчина. И вздохнул. Подумал о том, что вздыхает теперь ежеминутно - столько поводов для этого находится.
- Само вырвалось, - признался Гош. - У меня всегда само вырывается. У тебя - нет, что ли?
- У меня и не такое вырывается. А ты бы мог все-таки хоть немного думать, прежде чем молоть языком.
- Да, может, он этой книги в принципе не читал!
- Это учебник-то? «Психопатология»?
- Не так. «Патопсихология». М-да. Нехорошо получилось. Вот обида, я ведь на самом-то деле хотел вам про Евлампия Феофилактовича Говно рассказать….
Объездчики коротко хохотнули, но как-то уже без огонька. То ли Евлампий Говно показался им персонажем менее ярким, чем Блюма Вульфовна, то ли просто разговор подобрался слишком близко к тому, что составляло главную проблему каждого из них.
Кроме Георгия Дымова, который, похоже, с именем своим уже свыкся.
* * *
На утренней дойке заспанный Гош работал вяло. Но на вечерней проявил усердие и неожиданно почти догнал объездчиков.
- Немного еще подучишься и обставишь любого из нас, - заверил его Цыган. - И не забывай, что старый опытный цыганский дояр всегда готов с тобой поделиться секретами мастерства. Всего за десять баксов. Молодец, Гошка. Умелые руки… - За последние два слова он запнулся языком, и на лице его неожиданно заиграла улыбка совсем другого толка. - Слушайте, Регуляторы! - повернулся он к объездчикам, переливающим молоко из ведер в бидоны. - Мы, конечно, не настоящие индейцы, а даже совсем наоборот. Но! Что нам стоит учинить набег на близлежащие вигвамы и умыкнуть себе по хорошенькой скво?
Большой от неожиданности чуть не уронил ведро.
- Цыган, - сказал он. - Ты не Цыган. Ты Чингачгук. Ты мудр, как Великий Змей.
- Ага, как гадюка, - ехидно поддакнул ему Костя. - А пулю в голову не хочешь?
- За что? - удивился Большой.
- Где ты ее возьмешь, эту скво, так, чтобы без кровопролития? Да с тобой еще и не каждая пойдет…
- Это почему же? - на этот раз Большой даже обиделся. Ведро нехорошо задрожало в его могучей лапе.
- Потому что ты - не-нор-маль-ный! - объяснил Костя.
Большой выразительно сплюнул под ноги и снова занялся молоком.
- Забыл, - признался он. - Каждую ночь девчонки снятся. Какие - непонятно. Но очень хорошие.
- От души соболезную. Нереально это, брат.
- Если правильно себя повести, - сказал Цыган, - можно сойти и за нормального.
- Это на первые десять минут, - помотал головой Костя. - А потом обязательно что-нибудь не то брякнешь или посмотришь как-нибудь не так…
- За десять минут управиться можно, - мечтательно проворковал Цыган.
- Их всех давно поделили, - сказал Костя. - Держат на коротком поводке. Как ты с ней познакомишься, хотя бы и на десять минут? На квартиру же не зайдешь - братва рога отвинтит. Рынок? Тоже сомнительно. А нас к тому же, с нашими безумными рожами, вся Тула знает.
- Зачем нам Тула? - не унимался Цыган. - К чему нам этот злобный городишко? Надо пошарить по тем местам, где мы еще не успели засветиться. Регуляторы! Даешь экспедицию! Разведку боем! По «белым пятнам» на карте родины!
- Новомосковск! - оживился Большой. - Заодно упрем трейлер стирального порошка!
- Кровь с простыней отстирывать!!! - взревел Цыган.
- Почему кровь? - не понял Костя.
- Георгий! - потребовал Цыган. - А ну-ка, закати Регуляторам лекцию о женской физиологии! По десять баксов с носа.
- А-а… - Костя слегка порозовел лицом. - По-моему, я об этом что-то помню.
- Я тоже, - признался Большой. - Но мало.
Гош поднялся с низкой скамеечки, на которой до этого сидел, и зачем-то пнул ее сапогом, чуть не опрокинув заодно полное молока ведро. Пестрая корова неодобрительно переступила с ноги на ногу.
- Ты чего? - спросил Цыган. - Я что-то не то сказал?
- Да нет, - соврал Гош. - Так, промелькнуло… Ерунда. Левая передняя, правая задняя, правая передняя, левая задняя… Или наоборот, с правой?..
- Это уже не женская физиология, - заметил Костя. - Так, кто у нас здесь главный по навозу? Опять я?
- В такой последовательности четвероногие перебирают лапами, - сообщил Гош, уходя в глубь коровника, будто бы за вилами. Цыган подобрал его ведро и понес к бидонам. На полпути он оглянулся. Плечи у Гоша были неестественно опущены.
- Вспомнил что-то, - заговорщически прошептал Цыган объездчикам. - Про баб.
- Эй, Регуляторы! - крикнул из-за ворот Белый. - Вы там заснули? Помогите мне с этой косилкой, а?! Рук не хватает!
- Между прочим, кого в косилку запряжем? - вспомнил о животрепещущем вопросе Цыган.
- Тебя, - сказал Костя. - Чтобы о бабах поменьше думал.
В дальнем углу коровника Гош рассматривал свои руки. Пальцы дрожали. Не от усталости, нет - от внезапно пришедшей и очень сильно ударившей по нервам догадки, что на одном из них могло сверкать золотом кольцо. И не только у него.
Он понимал, что ему не может, не должно быть так больно от этой мысли. Как складывалась его личная жизнь, он совершенно не представлял. Более того, казалось, что это в каком-то смысле удача - не помнить такого. Но все равно ему отчего-то стало вдруг нехорошо.
* * *
- Подгоняй свой грузовик, - сказал Цыган Большому. Тот презрительно хмыкнул. Гош успел рассказать ему, какая это заслуженная машина - «Дефендер», и даже извиниться за испорченное колесо. Этой запаской, расположенной на капоте, Большой отчего-то страшно гордился. Видимо, ему казалось, что у настоящей машины она должна находиться именно там. Иногда в Большом прорывалось обостренное и довольно своеобразное понимание эстетики. А колесо на капоте действительно сглаживало рубленые черты передка «Лендровера», делая машину чем-то похожей на самого Большого с его слегка оплывшей, но внушительной мускулатурой.
А еще Большой в свободное время любил забраться в какой-нибудь живописный уголок подальше от фермы и немного постоять там, оглядывая пейзаж. Объездчики к нему с расспросами не приставали, странности в поведении людей они вполне разумно полагали отголосками прошлой жизни и попытками что-то вспомнить. Гош поначалу тоже старался не замечать, как Большой смотрит на вещи. Но вскоре не удержался, начал думать и сопоставлять, и ему пришла на ум неожиданная догадка. Конечно, чтобы ее проверить, нужно было выбраться в город и основательно там покопаться. Гош подозревал, чего именно Большому не хватает. И дал себе зарок обязательно достать ему это нечто.
«Дефендер» задним ходом закатился во двор, в него зашвырнули тюк с мясом и бидоны с молоком.
- А мне с вами?.. - спросил осторожно Гош.
- И не думай, - помотал головой Цыган. - Нас они еще как-то терпят, а вот ты для них, братишка, хуже керосину. И потом, мы же тебя грохнули, ты что, забыл?
- Это вы поспешили, - заметил Гош. - Сказали бы лучше, что на цепь посадили и занимаетесь моим перевоспитанием… Вы этим враньем на себя же беду накличете. Сунется на ферму какой-нибудь тульский пахан, а тут я гуляю собственной персоной… Он вам покажет, что такое врагов народа укрывать.
- А ты спрячешься, - сказал Цыган очень строго. - Понял?
Гош неодобрительно фыркнул.
- У тебя приклад скоро отвалится, так ты его напильником изрезал, - пообещал Костя, издали прислушивавшийся к разговору. - Мало тебе, что ли? Снова пострелять охота?
- Нет, - сказал Гош, и в голосе его прорезалось что-то похожее на смущение. - Больше уже нет. Просто…
- Значит, спрячешься, - повторил Цыган.
- Нужно что-то со всем этим делать, - хмуро пробормотал Гош, сунул руки в карманы и убрел к дому.
- С чем делать? - спросил Большой у Цыгана.
- Да со всем этим, - Цыган кивнул на заваленные данью внутренности «Лендровера» и с неожиданной злостью захлопнул дверцу. - Правильно говорит. Надоело. Действительно, почему мы должны городским оброк платить, как русские монголо-татарам?!
- Потому что мы русские, - объяснил Белый, показываясь в дверях мастерской и направляясь к машине. На ходу он обтирал руки какой-то ветошью. - И русским позарез нужна бочка солярки. А эти козлы только монголо-татар к кранику и подпускают. Вот так-то, брат. Хочешь остаться без электричества? Нет проблем. На леднике молоко не скиснет. Но учти, керосин весь тоже у них. Будешь корову при лучине доить, как в каменном веке?
- Крепостное право обречено, - гордо заявил Цыган. Объездчики только что прикончили учебник истории и теперь вовсю старались перещеголять друг друга вновь обретенной эрудицией. - Рано или поздно мы все равно начнем с ним бороться. Но готовиться к революции лучше загодя. Вот я и говорю - надоело…
- И вообще, - заметил Костя, - сдается мне, что мы на ранчо засиделись. Не пора ли объявить крестовый поход за справедливость, а, Регуляторы? Заодно и мир повидаем. Где моя звезда помощника шерифа?
Мережковский Дмитрий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Белов Вольф
Прозоров Александр