Чтение 6–й страницы книги ~Подставная фигура.~

пропадем! Потом бойкий журналист стал комментировать новую потребительскую
корзину непродовольственных товаров:

- Теперь женщинам достаточно иметь три пары хлопчатобумажных трусов на
два года, четыре пары колготок на год и одну пару сапог на пять лет.
"Тампаксы" и прокладки в необходимый минимум не входят...

- Что он говорит? - Маша докрасила губы и спрятала помаду в изящную
сумочку. - У меня колготки рвутся каждую неделю, а то и через день... Ну, я
готова!

Переступая через порог квартиры, Макс почувствовал себя неуютно. Не было
того чувства уверенности, которое сопровождало его в чужестранных городах во
время самых рискованных операций. Спускаясь по лестнице, Макс понял, в чем
дело. Он привык, что в кармане всегда лежит "стрелка" - уникальное
супероружие, существующее лишь в нескольких экземплярах на всем земном шаре.
Но его "стрелку" отобрал Куракин перед самым взрывом. И где она сейчас, даже
невозможно предположить.

Глава 2

ОПАСНЫЕ НАХОДКИ

Савик пожил, Савик знает.

Когда крутил баранку в налоговой, сам видел, как прикинутые в кожу и
кашемир торгаши и деловики разных мастей заполняют свои декларации"
Собственными глазами видел. Потеряв обычную важность и значимость, толпятся
в коридоре, потеют от натуги, вглядываясь в непонятные надписи и графы,
напряженно краснея сытыми рожами, лупят по клавишам калькулятора... Даже
мобильники их тренькают униженно и нечасто, им сейчас не до мобильников:
напрягаются, корябают что-то дорогими авторучками, да все без толку - только
бланки испортят. Потому и улыбаются заискивающе девчонкам-инспекторам,
задабривают мелкими дачками: помогите правильно посчитать да заполните как
надо!

Во как стремятся отдать свои денежки! Не какие-нибудь жалкие тридцать
долларов - тысячи платят! Тысячи. Савик сам видел, в натуре. А ведь
налоговики не приходят к ним домой с паяльниками и молотками, не угрожают
повесить за яйца на люстре. Добровольно платят. Вот это сознательность!

А правительство недовольно, только и кричат: налоги! Налоги! Мало
собрали, надо больше!

А бедный деляга сидит голый на кровати, выключателем щелкает, жена видит
- толку с него не будет, повернулась на другой бок, вибратор расчехлила...
Это Савик уже по телеку видел. Мужик заплатил, а с него еще требуют, довели,
что шишка на полшестого смотрит... Все им мало!

А пусть бы посмотрели, как Савик с первого по седьмое каждого месяца
обходит ларьки в районе метро. В этих комках сидит настоящая перхоть.
Мелочь, отбросы. Никто из этой перхоти не придет сам, не станет в очередь и
не скажет: вот, возьми, пожалуйста, Савик, несчастные тридцать баксов,
передай их кому надо, мы свой долг выполняем честно! Больше того, когда к
ним приходишь, без всякой очереди - и то норовят увильнуть! А ведь знают,
что в случ-чего и до паяльника дойти может... И что? Да ничего! Пока за
горло не схватишь - не почешутся. Ни совесть, ни очко у них не взыграют, им
накашлять на все...

Вот с такими мыслями Василий Савицкий, он же Савик, двигался по серым
московским улицам, направляясь на очередной обход. Он - контролер, даньщик,
такая у него работа. Заодно за порядком присматривает на своем участке.
Раньше с каждой точки шестьдесят платили, теперь Директор снизил - кризис! И
что? Поблагодарил кто-нибудь? Хрен тебе! Все равно приходится клещами
вырывать.

Савик тихо ненавидел свою работу. Не то чтобы ему не нравилось, когда
ларечники, завидев его, меняются в лице, Начинают суетиться, сигареты
предлагают, пиво... Пиво Савик любил, это да, и всякие там разноцветные
безделушки, а особенно - дрыжики страха и уважения на мордах. Приятно.

Среди этой братии иногда попадаются смазливые девчонки, приехавшие из
провинции покорять Москву. Савик называет их "сенокосилками". По первому
разу многие дуры думают, что можно натурально сэкономить тридцатник, если
закрыть картонкой окно и сыграть с даньщиком в "туда-сюда". Савик не особо
их разуверяет: дают - бери... Но когда приходит время сбора, поблажек никому
не бывает. Деньги на стол, и все. Жаловаться некому, а если дело пойдет на
принцип - что ж, ночью стекла окажутся выбиты, а товар рассыпан по улице. И
теперь незадачливой "сенокосилке" придется не только долг возвращать, но и
хозяину возмещать убытки. Вот так. Плати налоги - и живи спокойно.

А ненавидел Савик свою работу по одной простой причине: это была грязная
и плохо оплачиваемая работа. Как овец пасти на пастбище. Юрик Маз -
бригадир, его непосредственный шеф, в конце месяца требовал с Савика деньги
точно так же, как Савик требовал с ларечников. Чтобы все сходилось по
ведомости. А с Юрика Маза требуют его старшие - Директор или Смольский.
Круговая порука. Если не получил с кого вовремя долг, задержал платеж -
получай втык и плати из своего кармана. Без поблажек.

Савику в ноябре стукнуло двадцать два, и некоторые из его
дружков-сверстников уже ходили в "торпедах", одевались в кожу, носили
пейджеры, ездили на стареньких иномарках. При встрече они снисходительно
похлопывали Савика по плечу, спрашивали: "Ну как ты, все пасешь своих
ларечников?"

Да, Савик пас этих мерзких торгашей. Чтоб их разорвало...

Ларьки почетным караулом выстроились в два ряда вдоль асфальтовой
дорожки. Полки за стеклянными витринами прогибаются под тяжестью товара. В
окошках мелькают напряженные лица.

- Привет, Савик.

- Привет... Все в порядке? Никто не наезжает?

- Все нормально.

Савик неторопливым шагом идет дальше. Конечно, нормально. Территории
давно поделены, здесь на всех может наехать только он сам, больше никто не
сунется. Но он наезжает только на должников. На сегодняшний день таких двое
- Нинка и Глеб.

Нинка - сисястая крашеная корова в спортивном трико - сама выскочила ему
навстречу, ткнула в руку несколько затертых десяток и пачку "Мальборо" в
придачу - мол, извини за задержку.

- Ладно, - проворчал Савик и усмехнулся. - Лишь бы у тебя задержки не
было...

Нинка скривила губы и вернулась обратно в свое стойло.

С Глебом дело обстоит сложнее. Он торгует польской косметикой и всякой
канцелярской ерундой; товар не первой необходимости, а цены кусаются. Когда
доллар скакнул вверх, дела у него пошли хуже некуда, собирается даже ларек
продавать. "Это твои проблемы, - объяснил ему Савик. - Плати деньги и
сваливай хоть в оффшорную зону Ингушетию. Иначе от твоей палатки одни угли
останутся". Глеб знал, что Савик слов на ветер не бросает, - сегодня обещал
расплатиться.

Комок Глеба стоял последним в ряду. К его окошку прилип какой-то алкаш в
грязной измятой куртке.

- Не, так ты смотри внимательно: я ж тебе не говно хочу всучить, это ж
фирма - за километр видно!

В своей грязной ладони алкаш сжимал массивную шариковую ручку.

- Ты только глянь на ободок! - восклицал он. - Ты глянь, и тебе сразу
станет все ясно!.. Ну ладно, давай двадцать пять, так и быть!

Савик подошел к окошку, небрежно оттолкнув люмпена в сторону.

- Какие новости? Еще не съехал? - вяло поинтересовался он.

Лицо ларечника враз окаменело. Затем губы растянулись в кислой улыбке,
глаза забегали. Опытным взглядом профессионала Савик сразу определил: деньги
у него есть.

- Привет, Савик, - слегка запинаясь, сказал Глеб. - Какие могут быть
новости? Торговля из рук вон, и покупателя на эту клетуху тоже никак не
найду... Ты, может, зайдешь - сделаем по маленькой?

- Деньги, - произнес Савик и со скучающим видом посмотрел в сторону.

Алкаш стоял, раскачиваясь, и что-то бубнил себе под нос.

- Понимаешь, я надеялся перехватить у тещи полсотни, но она сегодня, как
назло, уехала в деревню... - пробормотал Глеб.

- Деньги, - повторил Савик.

По своему богатому опыту Савик знал: главное, не вступать с ними ни в
какие разговоры, пусть даже о погоде или футболе, потому что все постепенно
сведется к больным детям, проискам налоговиков и в конечном счете тебе дадут
понять, что ты отбираешь последние крохи и обрекаешь все семейство на
голодную смерть.

Савик пожил, Савик знает.

Из окошка донесся покорный шелест бумажек, следом показалась рука Глеба с
двумя зелеными банкнотами: десятка и двадцатка. Савик аккуратно спрятал
деньги в карман и, усмехнувшись, сказал:

- А вот теперь можно и по маленькой.

Как говорится, слово не воробей...

Глебу ничего не оставалось, как отпереть дверь и впустить даньщика
внутрь, а затем достать из угла початую бутылку "Столичной" и аппетитно
нарезанный кусок свиной грудинки. Весело забулькала прозрачная жидкость.

- Не, мужики, купите, а? Серьезно говорю.

Снаружи в окошко просунулась синяя ряха. Испещренный красными прожилками
нос, уловив желанный запах, беспокойно дергался.

- Ты еще не ушел? - проговорил Глеб, подавая Савику наполовину
наполненный стакан.

- Ну ладно, мужики, - алкаш потерянно шмыгнул носом. - Уступлю за
двадцать рябчиков.

Аккуратно отставив мизинец, Савик выпил водку. Поставил стакан, зарядил
рот куском душистой сочной свинины и, неторопливо прожевав, сказал:

- Что там у тебя, покажь.

Савик взял ручку, повертел, осмотрел со всех сторон, мазнул по пальцу,
оставив отчетливый синий след. Дома у него скопился изрядный запас разных
"шариков" с надписями "Made in China" и "Made in Thailand" - этим дешевым