Чтение 6–й страницы книги ~Разрешенное волшебство~

Да, будь она хоть трижды ламией, женскую их натуру не переиначишь.

Сперва Буян хотел огрызнуться, потом - отмолчаться, однако кончилось всё тем, что, неожиданно для самого себя, он начал рассказывать.

Ольтея оказалась прекрасной слушательницей. Она внимала Буяну так, словно от каждого сказанного им слова зависела её жизнь. Постоянно порывалась переспросить, уточнить, - и сама одергивала себя: "Продолжай, продолжай, извини, я тебя, наверное, сбила".

И вскоре угрюмый, охваченный отчаянием, бредущий навстречу неминуемой смерти Буян совершенно забыл о том, что говорит с давним и постоянным недругом, почти врагом; ламий положено было убивать, правда, в особых случаях их, случалось, отпускали, предварительно изнасиловав (а чего церемониться с Ведуньим отродьем!). Ольтея превратилась в собеседника, и чувствовал себя с ней Буян на удивление свободно; он и сам не знал, как такое случилось.

Буян рассказывал. Как перед самим Великим Духом - ничего не приукрашивая и не привирая. Было, было, конечно же, было. Скромница Нуми-ко, но никакого сравнения с...

- ...Со мной? - Ламия довольно засмеялась.

- Да, - Буян отчего-то покраснел, признаваясь.

- Так и должно быть, - не без гордости заметила Ольтея. - А то, что у вас за жизнь - впроголодь, и даже любиться как следует не умеете. Нет-нет, это я так, в общем, совсем не про тебя, - испуганно прибавила она, едва заметив тень на лице Буяна.

- А теперь давай лучше ты мне что-нибудь расскажешь, - Буян попытался улыбнуться (мол, нипочем мне эти ваши Ведуны!), но губы не слушались, вместо улыбки вышла какая-то жалкая напуганная гримаса. Ольтея сделала вид, что не заметила.

- Рассказать? Что ж, можно.

- Ты ведь со Змеиного Холма?

- Откуда-откуда? А, это вы его так назвали. По-нашему он Шаорн. "Обиталище", перетолковывая по-вашему. Просто и понятно. А вы какой-то "Змеиный Холм" придумали. Да там и змей-то отродясь не бывало! Я их сама боюсь, этих змеюк.

- Ну, а что же там? Как выглядит-то? - не удержался Буян.

- Как выглядит? Боюсь, мне и не объяснить тебе толком. Дома. Много-много домов. Те, что обращены к вам, обшиты деревом. А так - они из тёмного стекла.

- Темного чего?

- Разве твой Учитель тебе не рассказывал? - удивилась Ольтея.

Буян смутился. Как он мог забыть! Хотя после серой бестии и случившегося с ним что угодно из головы вылетит. Рассказывал Учитель, рассказывал, да и сам Буян полгода назад, на ярмарке, видел у торговых гостей Приморских кланов прозрачный кругляш. Девичьи безделки из этого "стекла" делают. Хотя - правда-правда! - упоминал Учитель, что можно кругляш и каким-то образом в блин раскатать. Правда, слушал Буян вполуха, потому как назавтра была назначена большая облавная охота, и думал он исключительно о ней. А про стекло это - просто Забыл по ненадобности. Клану сейчас не до прозрачных кругляшей.

- Рассказывал, только я...

- Ну вот, из темного стекла. Очень удобно - можно сделать прозрачным, можно - непроглядно-тёмным.

- Да что же тут удобного? - непритворно удивился Буян. - Прозрачные какие-то. На кой?

- Гм. - Ольтея замялась. - Ну, например, если тебе хочется, чтобы повсюду в доме .было бы солнечно.

- Солнечно? Да ведь все Ведуны солнечный свет ненавидят смертельно! - вознегодовал в праведном гневе Буян.

- Кто тебе такую чушь сказал? - обиделась ламия. - Очень даже любим! И позагорать тоже. Безо всего. - Она хихикнула и показала Буяну язык.

- А чего ж тогда разбой творите? - парировал Буян.

- Ой, давай не будем об этом, - жалобно попросила ламия, уморительно наморщив лобик. - Я-то никакого разбоя не творю. И подружки мои тоже. И совершенно незачем было их так зверски, как вы... Они бы и сами не прочь. А скольких твоя Джейана живьем сожгла? Марлу, Фалейю, Типи...

- Ну, девчонки... Что про них говорить?

- Давай не будем, - легко согласилась Ольтея. - Ты про Шаорн спрашивал?

Буян слушал рассказ ламии и только и мог, что удивлённо качать головой. Ольтея повествовала о вещах, несомненно, созданных высоким волшебством, какое Джейане или Фатиме даже не снилось. Кладовые, где никогда не переводится пища, Буяна потрясли больше всего.

- Так вот чего ваша братия к нам лезет, - заметил он. - Дурью маются, от скуки башка жиром заплыла - вот и тешатся. У нас малышня тоже, слу-

чается, зверёнка какого-нибудь изловят и гоняют или там мучают, пока старшие под зад не поддадут, ^стобы ума прибавилось.

- Не знаю. Я про это не думала. - Ольтея скорчила кокетливую гримаску. - Зачем? Думать - другие есть. Им от этого удовольствие, а мне, - она вновь подмигнула Буяну, - совсем от другого.

- Кошка ты лесная, что ли, только любиться и ничего больше? - не выдержал такого бесстыдства Буян.

- Ты о чём-нибудь ещё думать можешь? - Кажется, Ольтея даже немного обиделась. - Танцевать я люблю, и гулять по ночам люблю, и петь люблю. И сама песенки немного сочиняю. И наряды придумываю - когда дома, конечно, в таких тряпочках по вашим чащобам не больно походишь. И читать люблю. Ты вот читать умеешь?

- Обижаешь, - буркнул Буян.

Читать конечно же, он умел. Как и любой дру-юй из клаяа Твердиславичей или любого другого. С этого начиналась учеба. Грамоте малышей натаскивали старшие, так что когда появлялся Учитель с книгами, читать и писать могли уже все.

- У нас книги тоже есть, - сообщила Ольтея.

- Послушай, - Буян даже остановился. - Вот ты хорошая девчонка. Я тебе прямо скажу. Слушай, если ты такая умная - так зачем мы тогда воюем-то? Ведь если я тебе про ведуньские зверства начну рассказывать - дня не хватит, ночи не хватит! Для чего?

- Для чего? - ламия подняла брови. - Не знаю, мне неинтересно. Это тебе у Думающих спросить надо будет.

- Ольтея. - Ох, как не хотелось Буяну задавать этот вопрос! Уже совсем было смирился со своей участью, а тут ну-ка, опять чего-то внутри заворо-халось. - Что... что со мной сделают?

- А уж это от тебя зависит, - сказала ламия.

- В каком смысле - от меня? Я что-то сделать должен?

- Да. Тебе скажут. Я-то сама не знаю. Но теперь ты понял - мы от вас ничем не отличаемся? Ты вон меня даже "девчонкой" назвал.

- Ты - да, не отличаешься. А Ведуны или, упаси Великий Дух, Ведуньи? Это ж страх ходячий, взглянешь и не проснешься! А свита их? Одна тварь другой уродливее и смертоносней! Да чего там - та, серая, которая Стойко со Ставичем... она тоже ничем не отличается?

- Эти, конечно, отличаются, - кивнула Ольтея, соглашаясь. - Но ведь они и говорить не умеют. Почти все. Это ж так, слуги, не более. Что такое слуга, знаешь?

Буян знал.

- Ну так вот, про них мы и говорить не станем.

- Ладно, хорошо, понятно, а всё-таки: война эта зачем? Ты на Думающих не ссылайся, ты сам! скажи, как считаешь?

- Как сама считаю? - казалось, Ольтея была удивлена. - А зачем мне самой что-то считать? Я ж тебе сказала - мне это неинтересно.

"Что-то я не то несу, - подумал Буян. - Ведуны - враги, вражины распроклятые, такими были, такими и останутся, а Ольтея... Не зря ж говорят - ламии, они совсем другие. И колдовства у них никакого особенного нет. Иначе никогда б Джейана их столько не сожгла. Может, ламия и впрямь нк -чего не знает. Не задумывалась, например, как я не задумываюсь, отчего солнце светит. Светит, и всё тут. Учитель, правда, объяснял. И, если поднапрячься, я его мудрёные объяснения, может, даже и вспомню, но вот сейчас какой мне от того знания толк?"

- Ну, ладно, ты давай тогда ещё чего-нибудь порасскажи, - попросил Буян, - про то, как вы там живете.

- Как живём? По-разному... Думающие думают, Творители творят, Строители...

- Строят, наверное, - съязвил Буян.

- Да, так и есть, - засмеялась Ольтея.

- Это мне и так понятно, а вот ты скажи - о чем думают? Что творят? Чего строят?

- Ну, о чем Думающие размышляют, это только их коллегия знает. Творители - понятно, разные существа создают, смотрят, как они у них получаются, устраивают испытания, а потом...

- ...потом на нас натравливают, - мрачно закончил Буян. - Нет, как ни хороша ты, Ольтея, всё равно враг. Хоть и красивый. А впрочем, всё равно. Не хочу я больше ничего выспрашивать.

Однако вопросы так и продолжали выпархивать - один за одним. Ольтея, как могла, отвечала.

Ведуны жили большой общиной, упрятанной в глубине Лысого Леса, который они почему-то называли совсем по-иному: Эадоат, что значит - "длиннолистный-длиннотенистый". Откуда там взялись листья и, соответственно, тень, Буян понять так и не смог. Перед глазами неотступно стояли шеренги странных, перекорёженных неведомой силой деревьев леса за Пожарным Болотом: бесконечные ряды воздетых к небу ветвей, голых - ни листьев, ни хвои, одна тёмная блестящая кора.

В Шаорне Ведуны творили чародейства, создавали все новых и новых тварей для своих свит, планировали набеги на южные поселения - все это Буян знал и так. Его занимало другое.

Другим оказались музыка, песни, танцы, состязания волшебников, праздники, карнавалы и всё прочее, очень красочно описанные ламией. Чувствовалось, что в этом она толк знала.

Буян слушал и терялся в догадках. До чего же странно это всё! И впрямь, не поймёшь, чего этим Думающим, Строящим и прочим от нас надо? И если они на самом деле повелевают такими силами - отчего ж не стёрли нас в порошок? Ольтея сослалась на Великого Духа, но у него, как известно, любимая заповедь - "На Меня надейся, а сам не плошай".

"Может, она всё это присочинила? Специально, чтобы меня заманить? - Но, как ни странно, думать о ламии плохо ему не хотелось. - Да к чему ей врать. И заманивать тоже - я ведь уже сам заманился, мне деваться некуда, назад пути нет".

- Знаешь, иногда я думаю, что Джейану ты боишься больше, чем нас, - вдруг задумчиво сказала Ольтея.

Буян не ответил - впрочем, ламия ответа и не ждала.

"А ведь и верно. Боюсь, и на самом деле больше! Потому как здесь пока ещё неясно, чем кончится, а Джей Неистовая точно прикончит. И я даже знаю, как. Долго ли буду умирать, и насколько это окажется больно..."

* * *

Фатима не подвела - разослала во все стороны поисковые отряды. Подняла щелкунчиков - хоть и с великими охами. В посёлке осталось не более пяти десятков человек - только самые маленькие да те, кто за ними присматривал.

Разгадка отыскалась очень скоро. Дим, Лев и Джиг вывели остальных на то место, где Старший Десяток разделился, - и почти тотчас примчались перепуганные щелкунчики.

- Там, там, там, - только и твердили они.

Бросились туда - и замерли.

Обезображенные до почти полной неузнаваемости, обглоданные, наполовину съеденные тела Ставича и Стойко. Над землёй - видела Фатима и другие, кто лучше остальных владел магией, - стояла скорбная алая аура от пролившейся тут крови.

Мало-помалу к месту трагедии подтягивались другие поисковики. Молчаливый круг расширялся.

Это было совершенно невозможно. Лучшие следопыты клана стали в тупик. Они видели отпечатки лап и когтей, они могли представить себе, как все происходило. Вот следы отчаянного удара Буяновой молнии, да и не одного. Но что же это за новый страх, устоявший перед тремя воинами Старшего Десятка, несмотря на то, что в ход пошло самое гибельное магическое оружие?

: Нельзя тут ничего трогать :, обратился к Фатиме Лев. : Твердислава дождаться нужно, и чтобы Джейана посмотрела бы тоже :.

: С ума спрыгнул :, опешила Фатима. : Что же, родовичам так и валяться?! Нет уж, похороним честь честью!:

В маленькой, обычно тихой и скромной Фатиме сейчас бушевала ярость. Как же все-таки тупы эти парни! Расследовать, доказывать, отыскивать, хладнокровно дать Стойко и Ставичу сгнить здесь только потому, что "должен посмотреть вождь!" И как же они любят - вместе с Джейаной! - объяснять всё это "необходимостью", мол, "так нужно клану"! Ничего этого клану не нужно! Ребят похоронить по-человечески нужно, а больше ничего! Не так уж и важно, что за тварь их убила. С когтями и клыками и очень стойкая к магии. Это Фатима и так видит. И незачем время зря тратить.

Опешив от такого натиска, Лев смешался.

- Да ладно тебе, ладно, - пробормотал он, отшатываясь и от неожиданности переходя на обычную речь. - Я ж как лучше хотел.

- По-звериному ты хотел, а не "как лучше", - всё ещё негодуя, передразнила парня Фатима. - У тебя что, лягуш холодный вместо сердца, да? Про девчонок, парней погибших подумай! Лика, Нуми-ко, Сента! Они-то почему такое должны терпеть!

"Да, вот этим Фати и отличается от Джейаны. Неистовой самое главное - чтобы клан жил. Как и мне тоже", - пятясь от разъярённой девушки, подумал Лев.

Вышло не по его. Фатима развила бурную дея-

тельность: тела Стойко и Ставича положили на носилки и осторожно, словно тряска могла повредить мертвым, понесли к поселку. Погибших похоронят на клановом кладбище.

- А вот куда же Буян-то делся? - Фатима подошла к Диму, уже успевшему исползать на пузе всю прогалину.

- Не знаю, - последовал краткий ответ.

- Как так - "не знаю"? А что ж ты тут делал?

- Смотрел.

- И что высмотрел? - Фатима сжала кулачкж; густые чёрные брови сошлись. Сейчас она казалась грознее самой Джейаны.

- Ничего. Пропал он.

- Как пропал? Куда пропал? Ради Духа, Дим, да говори ты толком! Не цеди по капле! А то я сейчас с ума сойду. - Фатима прижала кончики пальцев к вискам.

- Отвечаю, - ледяную броню Дима не могла пробить ничто. - Буян метнул две молнии. Следов третьей я не вижу. Огонь тут только дважды прошелся.

- Так, значит, убили Буяна?! - Фатима теряла терпение.

- Может быть. Крови тут пролилось много. Не разобрать. Следов, с поляны ведущих, нету. Если бы он уцелел или бежать бы кинулся - я б увидел. А так - ничего нет. Попробуй, заставь тутошних духов разговориться - глядишь, чего и скажут.

Однако выжать из перепуганных лесных обитателей Фатиме удалось немного. Те, что по несчастью оказались слишком близко к месту схватки, давно обратились в пепел (молнии Буяна разили наповал), а остальные только тряслись от ужаса, твердили о каком-то Сером Страхе и вообще старались как можно скорее улизнуть куда подальше. Фатима не обладала твердостью и непреклонностью Джейаны - та, несомненно, выжала бы сведений гораздо больше.

Уверившись в том, что Буян тоже погиб (хотя тела и не нашли), Твердиславичи двинулись в обратный путь. Вечером, когда сумеречный покров отсечёт все ненужное и суетное в людских душах, клан попрощается с мальчишками. На кладбище прибавятся ещё три простые могилы - одна из них, правда, будет пустой, но разве это так уж важно?

Глава десятая

Твердислав, Кукач и Чарус вернулись в клан на следующий день после похорон Ставича и Стойко.

- Кабы не было беды, - вслух произнёс Чарус, когда тропинка расширилась, превратившись в узкую дорожку. - Что-то не нравится мне...

- Что? - переспросил Кукач.

- Не знаю. Есть тут что-то такое в воздухе. - Чарус пощелкал пальцами от усилий выразить словами ускользающую, как утренний туман, тревогу.

- В воздухе, в воздухе, - недовольно проворчал Твердислав. - Чего ты тут насчёт воздуха - вон, глянь, прямо перед носом!

Они стояли перед Ближним Валом. Все плантации и поля клана располагались ближе к Ветёле, дорога петляла по нетронутому лесу, чтобы легче было обороняться. Обычно на дороге было довольно людно, а сегодня почему-то ни души.

- Н-да, - только и сказал Чарус, глядя на пласты развороченной, вывернутой, вставшей на дыбы земли. От рва и вала остались одни воспоминания. От леса к защитному рубежу тянулась широкая полоса взрыхленного грунта - словно здесь прополз небывалый землеройный зверь. Полоса эта заканчивалась кое-как забросанной ямой. Все вокруг

было истоптано и изрыто. И почти всюду виднелись следы огня.

- Великий Дух, да что ж здесь случилось?! - зарычал Кукач.

Твердислав внешне остался спокоен.

- Ну-ка, тихо все! - приказал он. - Нечего стонать. Как девчонки, в самом деле. Чего дергаетесь? Не видите - яму засыпали? Жив клан. Ничего ему не сделалось.

- Во-о-о-ождь!!! - внезапно раздался вопль. На дереве засел мальчишка-махальщик.

- Это что ещё такое? - удивился Твердислав. Джейана никогда к такому не прибегала. У неё хватало духов-прислужников, чтобы отрядить их в дозор. Интересно, так скорее и Фатима поступит, у неё плохо получалось щелкунчикам приказывать.

Навстречу высыпал весь клан. Проход между скалами запрудили так, что не протолкнешься. Вопили, орали, визжали и прыгали. Однако - сразу всё поняв, в голос зарыдали Вика и Джулия, подруги погибших близнецов. Ясное дело, не оттого вождь чёрен, как ночь, и вместо пяти спутников с ним только двое. Фатима бросилась к плачущим девчонкам (животы у обеих ещё незаметны, но это ненадолго) - утешать. Да только разве здесь и сейчас утешишь?

Так, свои здесь. Дим, Лев, Джиг. А где Буян со своими? Где Джейана? Хотя, если она послала Дар, то, наверное, и встать не сможет...

* * *

Твердислав сидел возле постели Джейаны, держа её за руку, и молча слушал сбивчивый рассказ Фатимы. Неистовая только и могла, что моргать.

За несколько дней клан потерял пятерых. Невиданно, неслыханно, потрясающе! Ведуны взялись наконец за дело всерьёз. А это значит...

- Учителя бы позвать, - умоляюще выдохнула Фатима.

Учителя позвать, конечно, неплохо. Эх, случись всё это парой месяцев раньше, когда наставник каждый день появлялся в клане, обучая всех разным премудростям! Твердислав не переставал дивиться - сухонький такой старичок, а гляди-ка, ухитряется направлять на путь истинный целый клан, четыре с половиной сотни человек. Нет, конечно, учил он не всех сразу, но удивительным образом успевал повсюду, и знания накрепко оседали в голове. Они могли вроде бы забыться, но в нужный момент непременно всплывали на поверхность. Старшие учили младших, сами учась у наставника, и каким-то чудом у них всё это получалось.

- И Лиззи. Боюсь, не выходить нам её, Твердь, - жаловалась Фатима. - Столько новых страхов явилось. Ставич, Стойко и Буян смерть лютую приняли. Близнецов ведуньина свита убила - да когда такое случалось? А то чудовище, что на Ближнем Валу без тебя прикончили? Если б не Лиззи - не жить бы клану. Позови Учителя, Твердь, ну, пожалуйста, позови!

Кажется, сейчас расплачется. У Фатимы это быстро. Глаза на мокром месте - беда просто с этими девчонками.

Черноглазая и черноволосая девушка умоляюще смотрела на сумрачного вожака, безжалостно теребя дивные свои косички. Твердислав молчал.

Так. Хорошо. Посмотрим. Что же это у нас получается:

Старший десяток встречает ведуньин след. И, натурально, я беру лучших с собой, в погоню. Это понятно - на моём месте любой поступил бы так же. И Лайк, и Мануэл, и Петер. Да все, кто угодно! И я так поступил. Разделил десяток. Те, кого отправил дальней дорогой на Пэков Холм, дошли благополучно, а вот гонцы - все погибли. И убило их нечто совершенно невиданное, если против двух молний Буяна устояло. Он ведь этой

молнией, Джей говорила, может скалу в пыль разнести.

Неспроста это.

Потом - пока мы геройствуем в Речной Стране, а Дим неспешно топает на север, клан атакуют. И вновь - жуткая, невиданная тварь. Фатима описала - дрожь пробирает, ночью такое привидится, так и проснуться не сможешь, так во сне к Великому Духу и отправишься. Всё понятно - гонцов перехватили, нас отвлекли, а сами ударили по клану. Всё четко. Всё ясно. Да, молодцы Ведуны, нечего сказать, никто и не ожидал от них такой прыти. Надо немедленно всем соседям, ближним и дальним, весть послать, чтобы были готовы.

А вот что же нам самим делать? Ну, кроме как долг перед близнецами исполнять?

Твердислав замер. Да, проще всего к Учителю обратиться. Но как-то не хочется. Во-первых, бесплатного ничего не бывает - помощь Учителя оборачивается гневом Великого Духа, непогодой, нападениями нечисти и тому подобными неприятностями.

Нет, с этим мы должны справиться сами - клан мы или не клан? Или тюфяки, сеном набитые?

- Лиззи, - как заведённая твердила Фатима.

Лиззи - это да. Зависла девчушка между жизнью и смертью - и ни туда, ни сюда. Скорее даже - туда. В смерть. И травницы бессильны, и врачева-тельницы. Ирины отвары как-то помогают, но не так, чтобы очень.

- Хорошо, - решился вождь. - Вызовем Учителя. Раз уж ты, Джей, Отвечающего прикончила. - И улыбнулся, чтобы подруга не обиделась. - Ничего. Перезимуем.

* * *

Встречать вызванного заклятием Фатимы Наставника высыпал весь клан. Тут уже царил строгий порядок. Никто не выл, не вопил, не скакал и не прыгал, не дергал девчонок за косички и не подставлял мальчишкам подножки.

Дорожки между домиками были чисто выметены - Фатима и старшие нарядили на эту работу всю девчоночью часть клана. За день до этого устроили великую стирку и купание. Отросшие мальчишеские патлы безжалостно обкарнывались. Более чем легкомысленные наряды (сооружённые в подражание ламиям, в чем, однако, никто из модниц клана не сознался бы даже под пыткой) упрятывались подальше, загорелые ноги скрывались под длинными скромными юбками. Кое-кто из сорванцов поспешно повторял таблицу умножения.

Со щелкунчиками Фатима общего языка так и не нашла, поэтому на южную дорогу вновь выставили махальщиков.

Утро тянулось в томительном ожидании. Все ходили молчаливые и словно бы даже испуганные, невольно припоминая все свои отступления от заповедей Великого Духа.

И наконец...

- Идёт! Идёт! - пронеслась долгожданная весть.

Твердислав, Фатима и другие из старших вышли встретить почтенного Наставника к остаткам Ближнего Вала.

Из-за поворота дороги появилась невысокая человеческая фигурка, облачённая в простой серый плащ, и сердце у Твердислава сжалось - Учитель казался таким слабым, таким хрупким, таким незащищённым перед бедами и тревогами этого жестокого мира. Он брёл, тяжело опираясь на длинный посох, преподнесенный ему всем кланом. (Твердислав вспомнил, как искали по всем окрестностям дивное и редкое папридоево дерево, как нашли и долго, осторожно отделяли от него одну из ветвей, так, чтобы не погубить сам ствол, а потом чуть ли не каждый в клане приложил к посоху руку. Он весь, сверху донизу, покрыт был искусной резьбой; Учитель даже прослезился, когда ему торжественно Преподнесли подарок. И сказал: "У меня теперь есть сила, превыше всякой ведуньей!" Глаза у вожака чуть увлажнились. Твердислав ничего не мог поделать с собой. Он любил Учителя. И никогда даже не пытался понять, отчего же Учитель со всей своей исполинской силой не сметёт с лица земли раз и навсегда всю ведунью нечисть? Вождю клана хватало простого и немудрёного объяснения - так устроено Великим Духом.

Серая широкополая шляпа, защищавшая Учителя от палящего летнего солнца, надвинута была низко, по всегдашнему его обыкновению. Когда до молчаливой шеренги встречающих осталось шагов десять, Учитель наконец поднял голову. Обвёл всех своими удивительными, ярко-синими глазами - и улыбнулся. Возле глаз собрались тонкие морщинки.

- Ну, здравствуйте, мои хорошие!

Все как один склонились перед Наставником.

- Будет вам поясницу разрабатывать. - Учитель с шуточным возмущением покачал головой. - И так вон все какие гибкие да крепкие. Что, трудно "здравствуй" сказать?