Чтение 6–й страницы книги ~Покер с акулой~

в нос.

- Первый раз встречаю такое! - искренне изумилась Катя. - Ну, давай
лапку.

Кот моментально протянул переднюю лапу.

- Слушай, - взвизгнула Катерина, - он понимает! Ну-ка, дай лапу.

Гость покорно протянул другую, левую.

- Ох, и не фига себе, - пришла в полный восторг Катюха, - артист, да и
только.

Несколько минут мы заставляли животное выполнять команды. Выяснилось, что
он понимает почти все: лежать, сидеть, стоять. Но самое смешное произошло,
когда я велела:

- Голос!

Котяра разинул клыкастую пасть и разразился душераздирающим мяуканьем. На
вопль явились все животные и уставились на "циркача".

- Молодец, - похвалила Катя, - а теперь замолчи.

Кот разом заткнулся.

- Слушай, - пробормотала подруга, вытирая новое приобретение полотенцем,
- может, он из цирка сбежал? Такая животина дорогого стоит. Давай позвоним в
театр к Куклачеву, вдруг это их "прима"?

Оставив ее забавляться с котом, я пошла в прихожую и, уже натянув сапоги
и куртку, поинтересовалась:

- Как я узнаю этого Писемского? Опиши внешность.

- Моментально вычислишь, - усмехнулась Катя, - толще его человека просто
не будет. Огромная гора, а сверху огненно-рыжая голова, ни за что не
перепутаешь.

Глава 4

Катерина оказалась права. Олега Яковлевича было видно издали -
невероятной толщины мужик, а кудрявые волосы - цвета взбесившейся лисы.
Перед ним на подносе лежали остатки "скромного" обеда - несколько оберток от
биг-маков, коробочка макчикен, два пустых пол-литровых стакана из-под колы,
остатки жареной картошки и недоеденный пирожок. Наверное, он не слишком
любит сладкое.

- Здравствуйте, - произнесла я, - меня прислала Екатерина Андреевна
Романова.

"Гора" окинула взглядом мои сорок пять килограммов и сказала густым
басом:

- Это вы? Вы Евлампия Андреевна?

- Что тут странного?

- Да нет, - замялся наниматель, - ничего.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я очень хорошо понимаю его
сомнения. Выгляжу хрупкой, даже болезненной женщиной. Росточком чуть-чуть не
дотянула до метра шестидесяти, вешу, как средний баран. Впрочем, особой
красотой господь тоже не наградил. Лицо маленькое, нос острый, глаза
серо-голубого оттенка, посажены глубоко, из-за чего кажется, что они карие.
Волосы не слушаются ни расчески, ни щетки, ни фена, поэтому стригу их
коротко, но пряди все равно стоят дыбом. Кирюшка говорит, что я смахиваю на
весеннего ежика, такая же тощая и взъерошенная. Большое в моем организме
только одно - ноги. Всякий раз, когда я покупаю обувь, продавцы не хотят
верить, что такая мозглявка носит полный тридцать девятый и сначала приносят
тридцать пятый, думая, что клиентка ошиблась. Со спины меня можно принять за
двенадцатилетнюю девочку, но физиономия сразу выдает возраст.

Я села на стул и велела командным голосом:

- Принесите стакан воды, минеральной, пожалуйста!

Олег Яковлевич послушно пошел к кассе.

- Ну, - приказала я, когда он вернулся, - излагайте суть дела.

- Здесь? - изумился Писемский.

- А где?

- Может, лучше у меня в машине, там тише...

Мы завернули за угол, и Олег Яковлевич открыл роскошный "глазастый"
"Мерседес". Я плюхнулась на кожаные подушки и вдохнула знакомый запах
дорогого одеколона, хороших сигарет и качественного коньяка. Когда-то, в
прошлой жизни, я ездила на таком же "Мерседесе", даже пахло там так же...
Отогнав неприятные воспоминания, я слишком резко спросила:

- Ну, повествуйте!

- О чем? - спросил Олег Яковлевич и окинул меня оценивающим взглядом.

Мне не понравились ни его поведение, ни тон, которым он разговаривал,
поэтому я решила расставить точки над "!

В давнюю давность, когда я училась в консерватории, среди десятка
предметов был один, казавшийся совершенно ненужным, - актерское мастерство.
Ну к чему оно пианисту, скрипачу или арфистке... Но преподаватель, худой,
носатый и невероятно экспансивный Федор Евгеньевич, был иного мнения.

- Дети, - внушал он нам в аудитории, - дети!

Студенты тихо пересмеивались, заслышав такое обращение, но Федор
Евгеньевич не смущался и вещал дальше:

- Вот подумайте сами, отчего один и тот же исполнитель играет концерты
по-разному? В понедельник - гениально, а во вторник - провально?

- Вдохновения нет, - крикнул кто-то.

- О, - поднял палец преподаватель, - в самую точку. Вдохновение, или, как
говорят цирковые, - кураж! Пришел кураж - отлично, нет его - полный обвал.
Но поджидать вдохновение дело долгое, а работать следует каждый день, как
поступить?

Мы молчали.

- Вот тут на помощь и приходит актерское мастерство, - подпрыгивал от
возбуждения Федор Евгеньевич, - стоя за кулисами, начинаете настраиваться,
перевоплощаться, ну, допустим, в Рихтера, и потом выходите к роялю и
гарантировано - сыграете, как он!

Аудитория загудела. Потом Леня Котов, самый талантливый на курсе,
подающий невероятные надежды пианист, выкрикнул:

- Я совершенно не желаю копировать Рихтера, хочу играть как Котов.

- Сначала научись как Рихтер, - обозлился преподаватель, - а потом уж
выпендривайся.

Спорить с Федором было невозможно. Мы подходили к роялю, как Михаил
Плетнев, брали в руки скрипку, подражая Владимиру Спивакову, и выпархивали
на сцену, словно Майя Плисецкая.

- Не верю, - кричал мне сумасшедший режиссер, - не верю, тяни шею!

Я старательно задирала вверх подбородок, совершенно не понимая, как можно
тянуть то, чего нет. Но сейчас уроки безумного Федора могли мне пригодиться.

Сделав "каменное" лицо, я положила свою маленькую ладошку на
лопатообразную руку нанимателя и спокойно сказала:

- Уважаемый Олег Яковлевич, мое время очень дорого, клиентов много, для
того чтобы взяться за ваше дело, пришлось отказать кое-кому. Не скрою, я не
слишком люблю заниматься неверными женами, предпочитаю убийства и похищения,
но за вас очень просила Екатерина Андреевна Романова, а для нее я готова на
все. Поэтому излагайте вашу проблему, желательно детально, стесняться не
надо, сейчас я исполняю для вас роль врача или исповедника. Но Писемский все
еще колебался.

- Я не сумею помочь, если не узнаю правду... Олег Яковлевич вздохнул:

- Знаете, ничего конкретного сообщить не могу, только весьма смутные
подозрения, кое-какие странности...Может, лучше станете спрашивать сами?

- Сколько лет вы в браке? Писемский вздохнул:

- Год.

- До этого были женаты?

- Да.

- Что с прежней супругой?

- Уехала с новым мужем в Америку.

Интересное дело, мне что, из него каждое слово клещами вытягивать? Зачем
тогда нанимает детектива, если не хочет ничего рассказывать!

- Где вы познакомились с нынешней женой?

Олег Яковлевич тяжело вздохнул и положил руки на руль. Очевидно, он
принял решение, потому что неожиданно заявил:

- Ладно, слушайте.

Писемский до 1988 года спокойно работал преподавателем английского языка
в третьесортном институте. Зарплата была маленькая, педагогическая нагрузка
огромная. Кандидатскую он так и не написал, за что его нещадно грызла жена -
Нина Михайловна. Она полностью преуспела в жизни, стала доктором наук,
профессором, изучала грибы и добилась каких-то невероятных результатов.
Характер дама имела просто железный, каждый день писала по десять страниц и
выпускала одну за другой книги: учебники, пособия, монографии. На фоне
преуспевающей, крайне активной супруги тихий, даже вялый Олег Яковлевич,
предпочитающий после тяжелого лекционного дня поваляться с газеткой на
диване, выглядел очень бледно. Правда, жена одно время пыталась заставить
его писать. Торжественно усаживала к столу, закрывала дверь в кабинет и
шипела на дочь.

- Тише, тише, папа работает над диссертацией.

Олег Яковлевич с тоской поглядывал на кипу девственно-чистых листочков,
вытаскивал припасенный детективчик и спокойно погружался в чтение.

Процесс вождения ручкой по бумаге его злил, а больше всего бесила жена,
ухитрявшаяся ваять свои опусы на углу кухонного стола как бы между делом,
правой рукой помешивая суп и заглядывая одним глазом в тетради с детскими
уроками.

Естественно, Нина Михайловна зарабатывала на порядок больше супруга.
Правда, она не делила деньги на "твои" и "мои", а просто складывала бумажки
в коробочку из-под печенья, служившую в доме кассой. Но у Олега Яковлевича
каждый раз, когда он брал из "сейфа" рублишки, возникало жутко некомфортное
ощущение - он казался себе альфонсом, жиголо, живущим за счет супруги. Да к
тому же Нина Михайловна махнула рукой на творческую карьеру мужа и перестала
изображать "написание диссертации". Перестройка демократизировала научный
мир России, упростила выезд за рубеж, и женщина без конца моталась по