часто встречается. Я хочу сказать, в последние годы, когда люди стали
уходить из милиции в бизнес. Такие, как вы, им больше не нужны, и они
безжалостно вас бросают. Давно это случилось?
вас сердце слабое. Или документы врут?
лет с четырнадцати, он мне в обмен на информацию деньжат подбрасывал. А
как мне восемнадцать стукнуло, так сразу подписку с меня взял.
никогда ничего и не рассказывал, мне, Татьяна Григорьевна, еще жить хо-
чется. Я ж понимаю, что со мной сделают, если хоть одна живая душа узна-
ет, что я ссучился. А вы-то и без меня все знаете, у вас самой небось
таких подписантов штук двадцать, не меньше. Как вы их по-научному-то на-
зываете? Агенты-резиденты?
лись, Сергей Леонидович, я следователь, а не оперативник. Агентура - это
у оперативников. А я вот с бумажками все больше вожусь. Давайте-ка вер-
немся к тому времени, когда ваш покровитель вас подцепил. Чем вы тогда
занимались?
продала и к новому хахалю свалила, они эти деньги вместе до сих пор, на-
верное, пропивают. Я потому и школу бросил еще в девятом классе. Жить
негде, спать негде, мотался по подвалам да по случайным знакомым. Лучше
всего было, конечно, к притону какому-нибудь присосаться, у него хоть
адрес постоянный есть, пока не накроют, конечно. Вот тут меня дядя Петя
и зацепил.
сотрудник, ведущий линию наркотиков, по имени Петр, уволился из органов
в девяносто четвертом году. Вполне реально.
ливали, меня через пару дней выпустили, и я стал ждать, когда мне дядя
Петя сигнал подаст. Он обычно советы мне давал, где пожить пристроиться
или хотя бы переночевать несколько дней. Иногда в общежитие какое-нибудь
меня приладит, и так далее. А тут смотрю - тишина. Неделя, вторая, хоро-
шо еще - лето было, так я то на лавочке посплю, то вообще на земле. А
его все нет и нет. У меня, сами понимаете, проблемы назревают, я ж жил
как все, денег не зарабатывал, в долг брал, потом наркотой отдавал. Нар-
коту-то мне дядя Петя подбрасывал после каждой облавы, так что я обычно
с долгами рассчитывался. А тут у меня долгу долларов на семьсот, я два
месяца за счет одного кореша пил, ел, гулял, жил в долг и был уверен,
что отдам. И - ничего. Кореш наезжать начинает, угрозы там всякие, и так
далее. А я от ночевок на улице заболел, вы же знаете, у нас воздух сы-
рой. Почки застудил, ноги болят - видно, ревматизм, сверху - бронхит,
лекарства купить не на что. Короче говоря, не жизнь - а одно сплошное
большое удовольствие. Сердце начало прихватывать по два раза в день.
Один раз меня какая-то сердобольная тетка пожалела и целый патрончик ва-
лидола дала. Просто подарила. И нитроглицерина упаковку отстегнула.
Только благодаря этому и не сдох под кустом. Так и жил, пока к Софье Ил-
ларионовне не попал.
подходит, приличная такая, и начинает меня жалеть. Я-то уже в норму при-
ходить начал, валидол рассосал, и вдруг такая слабость меня одолела -
прямо жуть. Расплакался я на груди у этой старушонки. Жить мне, говорю,
негде, и болезнь меня точит неизлечимая, и сам я весь с головы до ног
никому не нужный. А она меня слушала-слушала, да и говорит: "Ты посиди
здесь, сынок, я минут через десять вернусь". Ушла, вернулась и повела
меня к Софье. Вот, говорит, сынок, твой шанс, может быть, в этой жизни
единственный. Ты сильно болеешь, нельзя тебе на улице оставаться в таком
состоянии. Софья Илларионовна тебя подлечит, а там посмотрите, как бу-
дет. Только я в тот момент не верил, что она может меня вылечить.
и другим следователям все это рассказывал? Что это, красивая байка, ро-
мантическая и сентиментальная, на сочинение которых так щедры бывают
уголовники, или действительная история? Если верить показаниям работни-
ков универсама "Балтийский", то это вполне может оказаться правдой. Пос-
тоянные звонки домой, чтобы справиться о самочувствии Бахметьевой, поис-
ки самого лучшего врача... Но, с другой стороны, эта трогательная ска-
зочка как-то не вяжется с образом полуграмотного глуповатого паренька с
дурацкой ухмылкой на лице.
ку и раздавил окурок в пепельнице. - Старушка - Божий одуванчик, ма-
ленькая, худенькая, в платочке, без зубов, на носу очечки, знаете, круг-
ленькие такие, какие в тридцатые годы носили. Сама совсем беспомощная,
какое уж там лечение.
семьдесят четвертого года рождения, знаешь, какие очки тогда носили? Для
любого другого человека ответить на этот вопрос было бы просто: мол, ки-
но смотрел, книжки читал. Но такой парень, как Суриков, фильмов про
тридцатые годы наверняка не смотрел. Ведь где такие фильмы можно теперь
увидеть? Только по телевизору. Да и кто их смотрит? Кто угодно, только
не молодежь, это уж точно. Разве похож Суриков на мальчика, который бу-
дет сидеть на уютном диване перед телевизором и с упоением смотреть ста-
рое кино? Нет, непохож. Совсем "непохож.
плохо, сердце колотилось как бешеное, да и температура была, наверное,
под сорок. Поэтому Сергей послушно позволил уложить себя в постель. Кро-
вать была старая, пружинная, с никелированными набалдашниками. Сережа
таких и не видел никогда. Несмотря на озноб, ему стало так хорошо, что
он мгновенно уснул в этой чистой постели, под теплым одеялом. Он прос-
пал, похоже, несколько дней. Правда, он часто просыпался, с удивлением
обнаруживал, что чувствует себя намного лучше, и через три минуты снова
проваливался в сон. И каждый раз, открывая глаза, он видел перед собой
морщинистое старушечье лицо в круглых старомодных очках и с проваливаю-
щимися в беззубый рот губами. Лицо было добрым и одновременно очень
серьезным.
тельно, испытывая острый голод. Старушка по-прежнему была рядом, и Сер-
гей понял, к своему ужасу, что не помнит ее имени. Та бабка, которая
привела его сюда, как-то ведь назвала хозяйку, но он был тогда в таком
состоянии, что почти ничего не слышал и не понимал.
ка спокойно и деловито.
ри. Но ты не беспокойся, все, что еще можно для тебя сделать, я сделаю.
Тебя как зовут?
Сережей. Очень хорошо. Есть небось хочешь?
сам.
свалишься. Не веришь - попробуй, только имей в виду, если на пол упа-
дешь, так и останешься лежать, мне тебя не поднять, силы не те.
права. Какие там два метра, он и одного шагу не сделает. Ничего себе бо-
лезнь его прихватила! Счастье, что жалостливая бабка подвернулась на его
пути, а то так и валялся бы на холодной земле или на асфальте. А может,
уже и не на асфальте, а в холодильнике морга.
ла его с ложки. Сережа и здесь пытался проявить самостоятельность, очень
уж неудобно ему стало перед старой женщиной, но Софья, видно, не привык-
ла никого убеждать словами, а действовала через практический пример. Она
молча дала ему ложку, и Сережа тут же убедился, что не может донести суп
до рта. Рука дрожала, и ложка все норовила выпасть прямо на белоснежный
пододеяльник.
совой кашей со сливочным маслом. Этот вкус напомнил Сереже детство, и он
снова чуть не расплакался.
слезами, - это от болезни. Человек, когда тяжело болеет, становится ду-
Адамов Григорий
Володихин Дмитрий
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур