вытирать салфеткой лужу шампанского.
Подосинский быстрым движением пригладил прядки на лысине, - я -
представитель крупного капитала. Акула капитализма, как говорили в советские
времена. А капитал - это концентрированный энергетический потенциал нации.
Потенциал нации не может не думать стратегически. Нефть - неотъемлемая часть
стратегии. Слишком затянулся ближневосточный конфликт. Я верю в скорый и
счастливый конец.
налетели, как мухи на мед. Щелкали фотовспышки, разворачивались в его
сторону телекамеры. Геннадий Ильич, казалось, совершенно не замечал этого.
Он обаятельно улыбался и непринужденно беседовал с американкой, словно
никого вокруг не было.
Гоголя, плохо кончил. Так что не сравнивайте меня с ним, я хоть и оптимист,
но человек суеверный.
прагматик, циник. С Новым годом, дорогой!
маленьким Подосинским.
я пигмей. Вот кто умеет делать деньги и кружить головы. Володя Мельник, мой
друг, красавец мужчина.
слышала о вас, очень рада познакомиться. Скажите, вы тоже собираетесь
вкладывать деньги в иракскую нефть, как только будет снято эмбарго?
Подосинский легонько стукнул своим бокалом о бокал американки, - ваше
здоровье, дорогая.
просматривала кипу русских газет и ярких тонких журналов, прихлебывая жидкий
кофе без кофеина.
утверждают, что успех опять будет временным. Мир на Ближнем Востоке не
продлится долго..."
Трудно поверить в искренность представителей крупных нефтяных корпораций,
когда они ратуют за мир на Ближнем Востоке. Частичное снятие эмбарго уже
привело к обвальному падению цен на нефть. Но наши магнаты не теряются, они
успели разжалобить правительство и выбить колоссальные дотации и налоговые
льготы. Они повысили цены на бензин. На самом деле себестоимость нефти знает
только тот, кто рядом с вышкой..."
подсчетам, даже временный и непрочный мир на Ближнем Востоке обойдется им в
три-четыре миллиарда долларов..."
израильский военный патруль в Хайфе... Саддам Хусейн заявил, что не изменит
своей позиции по отношению к США и Израилю до тех пор, пока..."
приугас немного, в конгрессе и спецслужбах США все громче говорят о том, что
пора бы решить проблему глобально, избавиться от неудобного Саддама
навсегда... ЦРУ разработан очередной, пятый по счету план смещения иракского
лидера, в котором задействованы агенты-курды, шииты, иракские эмигранты в
Лондоне, а также беглые офицеры из армии Хусейна, живущие в Иордании..."
вложенные в них деньги прогорают... Нет надежды, что когда-нибудь эта нефть
сможет приносить стабильный доход, даже при условии полного снятия
эмбарго..."
нефтяной компании "Халифар". По приблизительным подсчетам, размер инвестиций
на сегодня составил пять миллионов долларов, хотя точных цифр не знает
никто..."
иракской. Она давно разорилась, и надо быть сумасшедшим, чтобы вложить в нее
хотя бы сотню долларов.
концерна "Триумф" Владимир Мельник, едва продрав глаза, нащупал под кроватью
сотовый телефон, набрал номер и хрипло произнес в трубку:
Перестали падать? Интересно... Слушай, давай-ка по-быстрому, узнай, кто
почем скупает... Что, серьезно?..
Срочно, девочка. Очень срочно.
Глава 4
Восточный Берлин, ноябрь 1971 года
взлетела, описала мягкий полукруг и отвесила сыну крепкий подзатыльник.
Шестилетняя Ингрид тихо захихикала, но тут же подавилась смехом и куском
воскресного яблочного пирога, встретив грозный взгляд бледно-карих глаз
матери.
сырой говяжий фарш большой ложкой. Ему не нравилось мазать фарш на толстый
кусок хлеба, как это принято в их доме и во всех приличных немецких домах.
Он знал, что нарушает священный ритуал воскресного семейного завтрака, но
его бесили ритуалы.
пирога с ванилью, который его мать пекла лучше всех окрестных хозяек. Он бы
с удовольствием убежал на улицу, купил бы себе сахарный крендель, пакет
молока за двадцать пфеннигов и позавтракал в одиночестве на мокрой скамейке.
Если бы мать не выгоняла его сейчас, а просто дала подзатыльник, он бы Так и
поступил. Но теперь будет сидеть. Из принципа.
нападать первым, ничего никому не прощать, платить за обиды той же монетой,
но осторожно, продуманно, чтобы не пострадать вновь.
Ингрид еще пожалеет о своем мерзком хихиканье.
маленький, узкоплечий, худой, но с округлым аккуратным брюшком.
и галстук, прыскал одеколоном розовую лысину, весь лоснился и сверкал. Нос у
него был крупный, хрящеватый, туго обтянутый глянцевой кожей. Блестела
промытая шампунем рыжеватая бородка, искрились глаза, маленькие, глубоко
посаженные, ярко-голубые. Сверкала галстучная булавка, золотая, с
прямоугольным светлым сапфиром в серединке.
достоин своих предков? Старинный фамильный герб благородных баронов он
сменил на розовое свиное рыло.
лавчонки, которая принадлежит семье Майнхофф. Вместо рыцарских доспехов -
фартук из рыжей клеенки, вместо шлема - дурацкий белый колпак, вместо
священного меча, обагренного кровью в боях и на турнирах, - топорик для
разделки свиных и говяжьих туш.
Двадцатый век всех уравнял, баронов и мясников. Это век торжества
заурядности. В Восточной Германии национал-социализм сменился просто
социализмом. Но есть законы древней крови и родовой чести. Отец пренебрег
ими. Карл не уважал отца.
сидеть, если ослиное упрямство в тебе перевешивает здравый смысл. Но в таком
случае ты лишаешься своих ежедневных двадцати пфеннигов на весь месяц.
улыбнулся жене. - Ингрид, детка, перестань ковырять в носу, - он протянул
руку и погладил дочь по пухлой щеке.
мирным семейным столом не интересует. Это было хуже подзатыльника.
столовой, сдернул свою вельветовую курточку с вешалки в прихожей, выбежал на
улицу. В лицо ему брызнул дождь, со всех сторон обступили темно-серые дома
узкой старинной улицы.
фасады, была сбита при обстрелах Берлина в сорок пятом году. Голые, гладкие
стены унылого темно-серого цвета только кое-где оживлялись зелеными листьями
вьющихся декоративных растений. Но сейчас, в конце ноября, фасады домов были
оплетены сухими, скорченными стеблями, напоминавшими Карлу фрагменты
гигантской безобразной паутины. Родной город представлялся ему огромным,
разоренным, заброшенным чердаком, на котором давно нельзя найти ничего
интересного.
Мокрый липкий туман, превращающий утро в сумерки. Самодовольная ухмылка
свиньи на двери мясной лавки. Бледные тушки молочных поросят, розовые с
белыми прослойками жира окорока.
старинного лютеранского кладбища. Немного подумав, перебежал на другую
сторону, в маленькой кондитерской на углу купил плитку молочного шоколада,