время проходили морячки мимо пассажиров, как мимо пустого места, ничем не
показывая, что вообще их видят. Пассажиры держались аналогично.
Сейчас, конечно, все обстояло чуточку иначе: к господину старшему
помощнику время от времени подгребали с мелкими бытовыми проблемками то
боцман, то старший палубной команды, и Мазур эти проблемки решал в меру
компетенции и разумения. Надо сказать, что в глубине души он чувствовал
себя неуютно, выставленный на палубе на всеобщее обозрение, - весь из себя
в белом, в морской фуражке с непонятным гербом. Якорек на гербе был так
себе, дохленький, да и венок золоченых листьев неизвестного дерева не
блистал густотой и внушительностью, но должен же как-то отличаться судовой
офицер от рядовой матросни, даже на панамском корабле? Точнее, на корабле
под панамским флагом, - а сие, как известно, не более чем удобная вывеска,
своего рода галстук, без которого не пускают в приличные рестораны...
- Руководишь? - сказал бесшумно подошедший Лаврик.
Конечно же, по-английски спросил, как требовала строжайшая инструкция.
- Работаю помаленьку, - сказал Мазур на том же туземном наречии. -
Интересно, долго мне еще дурака валять?
- Вы меня удивляете, дружище, столь прямолинейными и аполитичными
вопросами удивляете, - сказал Лаврик, безмятежно щурясь. - Вы, так
сказать, особенным доверием облечены, нужно не ныть, а гордиться.
- Интересно, почему я? - уныло спросил Мазур.
- Я тебе скажу по старой дружбе, - фыркнул Лаврик. - Только дальше не
передавай. Кое-кто решил, что именно твоя физиономия идеально подходит для
намеченной акции. Идеальным сочетанием деревенской простоты и хитрости.
Нужен мошенник с честной физиономией, но не особенно интеллектуальный...
- Любопытно, - сказал Мазур, охваченный нехорошими предчувствиями. - А с
чего это ты язык распустил? Уж тебя-то я знаю...
- А время подошло вносить ясность, - сказал Лаврик беззаботно. -
Спустись-ка в каюту к нашему дорогому мистеру Герберту, тут и без тебя
управятся. Прямо сейчас, не откладывая...
Мазур покорно поплелся в указанном направлении. На его стук
незамедлительно последовало приглашение войти.
Пресловутый мистер Герберт был примерно ровесником Мазура и мужиком весьма
обаятельным, настолько, что даже глаза у него были по-настоящему добрыми,
а это у людей определенного рода занятий свидетельствует о твердом
профессионализме. Учитывая все обстоятельства, даже юный мичман на месте
Мазура догадался бы, пожалуй, что этот мужик - никакой не мистер и никакой
не Герберт. Но эти догадки следовало держать при себе, если и сам хочешь
оставаться профессионалом...
- Как себя чувствуете в новой роли? - поинтересовался мистер Герберт,
гостеприимно выставив перед Мазуром запотевшую баночку кока-колы и высокий
стакан.
- Нормально, - кратко ответил Мазур, осторожно дернув жестяное колечко.
- Вы сработали на совесть, - сказал мистер Герберт. - Претензий пока нет.
Увы, ваш трофей оказался в некотором смысле бесполезным. Это означает, что
мы продвинулись вперед ненамного, на крохотный шажок. Он уверяет, что
вообще не имел никакого отношения к капсуле. Что ее забрал на свой катер
Лао - что нашего господина Ма не особенно и удручило, ибо он не видел в
этой штуке ничего ценного...
- Простите, а вы его... хорошо спрашивали? - осторожно спросил Мазур.
- Будьте уверены, - небрежно ответил Герберт. - Не считаете, надеюсь, что
только вашей специальности свойственен профессионализм?
- Помилуйте, что вы! - сказал Мазур. - Я ничуть в вашем профессионализме
не сомневаюсь, просто уточняю...
- Я так и понял, - кивнул господин Герберт, причем его глаза оставались
добрыми, а взгляд открытым и дружеским. - Могу вас заверить, что
спрашивали его хорошо. И могу вас заверить, что в искренности клиента я не
сомневаюсь. Отсюда, к сожалению, проистекает необходимость предпринять
новые шаги. Нам необходимо пригласить господина Лао в гости...
Мазур решился спросить:
- Почему вы это говорите мне, а не командиру группы?
- Потому что именно вы будете приглашать его в гости, а не командир, -
немедленно ответил Герберт. - Не зря же именно вас решено было вывести на
публику...
- Физиономия подходящая, а? - усмехнулся Мазур.
- Именно, - серьезно сказал Герберт. - Физиономия - не столь уж
малозначительный фактор... Вот что я хочу вас спросить... Способна ли ваша
группа быстро и квалифицированно захватить клиента на берегу? Конкретнее,
в одном из здешних кабаков? Качественно его взять, преодолев любое
сопротивление, после чего доставить на судно? Подумайте хорошенько. Я уже
вижу, что задача вам не по нутру, - у вас лицо стало даже не озабоченное,
откровенно сердитое.
- Ничего удивительного, - сказал Мазур. - Взять, конечно, можно. Разнести
там все вдребезги и пополам, доставить на судно, если будут к тому
возможности вроде хорошей машины...
- Почему же физиономия у вас такая кислая?
- Потому что такая работа - немножко не по профилю, - честно признался
Мазур. - Мы - военные, диверсанты. Боевики. А то, что вы предлагаете,
попахивает скорее шпионскими романами.
- Я ничего не предлагаю, запомните, - с металлическими нотками в голосе
сказал господин Герберт. - Я либо ставлю задачу, либо отменяю ее. Вам
понятно?
- Так точно.
- Избегайте строевых терминов, - посоветовал Герберт. - Не "так точно", а
"да". Да, ага, йес, натюрлих...
- Натюрлих, - сказал Мазур.
- Вот то-то, - как ни в чем не бывало кивнул Герберт. - В данном
конкретном случае меня совершенно не интересуют тонкости вроде того, что
работа, изволите видеть, не совсем по профилю. Вам понятно?
- Да. Ага.
- Следовательно, задача осуществима?
- Безусловно, - сказал Мазур. - Не сочтите за похвальбу, но мы и не на
такое способны... - Он поднял глаза и усмехнулся. - В особенности, если
вся ответственность лежит на других, на тех, кто ставит именно такие
задачи...
- Вот это уже лучше. Но физиономия у вас по-прежнему кислая...
- А что вы хотите? - пожал плечами Мазур. - Из всего, что нам вбивали в
голову много лет, на первом месте стоит даже не боевое искусство, а
скрытность и анонимность. Сейчас же... Конечно, если того требуют интересы
дела, мы разнесем кабак вдребезги и пополам при необходимости вместе с
прилегающими зданиями и уличными фонарями. Но подобная акция настолько
противоречит моему жизненному опыту...
- Моему, между прочим, тоже, - одними губами усмехнулся Герберт. - Я тоже,
знаете ли, всю сознательную жизнь живу под флагом скрытности и
анонимности. Однако ж обстоятельства... Мы обязаны добыть эту банку. Любой
ценой. Приказ идет с самого верха. С самого, вы понимаете? С такого, что
выше не бывает. А значит, все правила игры летят к черту, нравится это нам
с вами или нет. Наши с вами эмоции никого не интересуют.
"Ну, предположим, насчет самого верха ты брешешь, голубь, - подумал Мазур
с непроницаемым лицом. - Здесь, в Южных морях, нет ни единой советской
глушилки, и эфир битком набит вражьими голосами, как селедка - икрой. С
точки зрения ортодоксов, весь эфир как раз и состоит из вражьих голосов.
Так вот они, что характерно, вторую неделю уже клевещут, что товарищ
Леонид Ильич Брежнев давненько пребывает в коме и на окружающую
действительность не реагирует вообще. Какой уж тут самый верх... А
впрочем, сия медицинская клевета ни на что не влияет. Верхи есть верхи, и
кто там из них самее - дело десятое. Если прикажут, пойдешь, как
миленький, не то что кабак разносить, а хоть бы и полицейское управление
славного портового города Катан-Пратанг..."
- Ну, не смотрите на жизнь столь пессимистично, - обнадежил господин
Герберт. - В конце концов, окончательного решения пока нет. И неизвестно,
будет ли санкция. В любом случае мы обязаны просчитать любые варианты. И в
первую очередь с вами. Боюсь, вынужден вас чуточку огорчить. Вам предстоит
часов несколько побыть совершенно продажным и беззастенчивым типом,
готовым вступить в преступный сговор с пиратами. Я думаю, вас немного
утешит тот факт, что вс" это относится не к вашей подлинной личности, а к
принятой на себя роли...
- Непременно утешит, - хмуро сказал Мазур.
* * *
... К вялому удивлению Мазура, господин Ма, на первый взгляд, не выказывал
и тени волнения, как будто вовсе и не ему предстояло вскоре продать своего
давнего собрата по нелегкому пиратскому ремеслу. Он непринужденно обсуждал
меню с куколкой-официанткой, вольно раскинувшись на стуле в позе хозяина
жизни, известного здесь всем и каждому. Пожалуй, так оно и было: Мазур то
и дело перехватывал направленные на своего соседа взгляды - его явно
узнавали, но не подходили и даже не приветствовали жестами. Скорее всего,
тут имелся свой неписаный этикет, предписывавший ни за что не узнавать
знакомого, сели он сидит с личностью незнакомой. Мало ли какими они там
заняты делами...
Как ни беги от экзотики, а она рано или поздно настигнет. С точки зрения
советского офицера, не избалованного заграничными ресторациями, кабак этот
выглядел неприкрытой экзотикой - все эти фестончатые фонари,
распространявшие мягкий приглушенный свет, решетчатые перегородочки,
гирлянды, восточные орнаменты на стенах, жаровенки под черными
сковородами, расписные ширмы... Не говоря уж о возвышении, на коем вокруг
сверкавшего сусальным золотом шеста грациозно выгибалась черноволосая
красотка, успевшая освободиться от части одежд.
На миг позволив себе расслабиться, Мазур подумал, что в его ремесле есть,
Самойлова Елена
Земляной Андрей
Верещагин Олег
Грабб Джеф
Василенко Иван
Акунин Борис