Чтение 6–й страницы книги ~Селеста-7000~

- Хватит, Барнс, - поморщился губернатор.

Директор музея мгновенно стал серьезным.

- Лично я думаю, - прибавил он, - что вы ничего не увидите. Никаких
галлюцинаций и магнитных загадок.

- Вы так уверены? - спросил Смайли.

- Вполне. Я провел на острове целую ночь и не увидел ни богов, ни
пиратов. Консервы превосходно открывались, и жестяные банки не
сплющивались в шедевр поп-арта. Так что у меня есть все основания
сомневаться в странностях "белого острова". Его привидения не доверяют
скептикам.

Но трезвый голос Барнса уже не мог повлиять на предпринятую операцию.
Содействие губернатора и начальника полиции открывало "зеленую улицу"
кораблям аргонавтов. И когда вернулись из сада Янина и леди Келленхем, за
столом шел веселый и мирный спор о преимуществах английской и русской
кухни.

4. СИНАЙ И ГОЛГОФА

- Вначале бе слово и слово бе к Богу и Бог бе слово, - сказал с пафосом
Пэррот.

- Ты что имеешь в виду? - спросил Смайли.

- Библию, капитан.

- Типично религиозное помешательство, - шепнул доктор Керн Рослову.

Но Пэррот даже не взглянул на них.

- Где это было, Пэррот?

- В Синайской пустыне, капитан. Был вечер и было утро: день шестый.

- Он знает наизусть все Пятикнижие, но цитирует его только тогда, когда
упоминают о его приключении. В остальном он совершенно нормален, - снова
шепнул Керн, и опять Пэррот не услышал или не захотел услышать.

Рослов и видел перед собой на первый взгляд совершенно нормального
человека. Смотрел он ясно и вдумчиво, говорил буднично и разумно. Только
тогда, когда он цитировал Библию, его хрипловатый, глухой голос вдруг
подымался до проповеднического пафоса. На Рослова и Керна он по-прежнему
не обращал никакого внимания.

Встреча эта состоялась в саду частной клиники доктора Керна, в кедровой
рощице на холмистых нагорьях за городом. Рослов поехал туда вместе со
Смайли, а Шпагин с Яниной отправились в сопровождении Корнхилла навестить
отставного полицейского инспектора Смэтса.

Керна нашли в саду отдыхавшим после очередного утреннего обхода
больных. Прочитав записку губернатора, суховатый пожилой англичанин с
любопытством оглядел Рослова.

- В первый раз вижу человека из Москвы, - улыбнулся он. - Не из штата
Айдахо, а из России. В Штатах есть две или три Москвы, а в России только
одна, но какая! Впрочем, по вашей бороде вас можно принять за американца,
скажем, с юго-запада, из Техаса или Калифорнии. Хотя бороды сейчас в моде
не только в Америке.

- Даже в Москве, - сказал Рослов.

- Только борода у вас ухоженная, как у английских королей. Ручаюсь, что
вы носите ее только из желания нравиться.

- Вы угадали - из щегольства, - засмеялся Рослов.

Керн помахал перед ним губернаторской запиской. Подчеркнуто и
многозначительно.

- А знаете, о чем я подумал, прочитав это письмо? Вы хотите видеть
Пэррота. А у него была точно такая же борода. Он чем-то напоминал... ну,
вашего старшего брата, что ли...

- В самом деле... - вмешался Смайли, - я тоже припоминаю. Было
сходство. Ей-богу, было.

- Почему вы все говорите в прошедшем времени: было, напоминал, -
удивился Рослов. - А сейчас?

- Сейчас вы увидите своего дедушку, - сказал Керн. - Сколько вам?
Тридцать? Он старше вас всего на пять лет, но вы дадите ему все
шестьдесят... Пэррот! - позвал он склонившегося над грядкой поблизости
человека в вылинявшем синем комбинезоне.

Подошел седой, лохматый старик, ничем, кроме бороды, да и то не черной,
а белой, не похожий на Рослова. Только загорелое лицо его без морщин и
отеков свидетельствовало о том, что седина обманывает.

- Что вам угодно, док? - спросил он.

- Поговорите с моими гостями, Пэррот. Один из Европы - знаток Библии...

Реплика Керна не произвела впечатления на Пэррота. Глаза его смотрели
равнодушно и холодно.

- ...другой из Штатов, - продолжал доктор. - По-моему, вы знакомы,
Пэррот. Мистер Смайли когда-то навещал вас здесь. Припомните.

Пэррот взглянул на Смайли и кивнул без улыбки.

- Я помню, капитан. Вы уже раз говорили со мной, капитан.

- Почему "капитан"? - шепнул Рослов доктору.

- Для местного жителя любой искатель кладов всегда капитан.

А Смайли и не думал отрицать своего "капитанства".

- Вот и отлично, Пэррот, - сказал он. - Память у тебя золотая.
Вспомни-ка еще раз свой разговор с Богом.

Тут Рослов и увидел, как седой рабочий-садовник вдруг превратился в
библейского проповедника. Но Смайли решительно и настойчиво приостановил
извержение цитат:

- Библию я тоже читал, Пэррот. Все ясно. Синай, пустыня, гора. Ты
стоишь и внемлешь гласу Бога, как Моисей. Откуда?

- С неба.

- Громко?

- Нет. Глас Божий отзывался во мне самом. В душе.

- С чего началось?

- С приказа. Я вдруг услышал: "Стой на месте! Все вы одинаковы - ищете
клада, которого нет. И какой одинаково ничтожный у каждого запас
накопленной им информации".

- Стой! - закричал Рослов. - Он не может так говорить, Смайли. Это не
язык садовника. Он не понимает, что говорит. Спросите его: то ли он
говорит, что услышал?

Пэррот стоял строгий и каменный, не слушая Рослова.

- Ты повторяешь в точности то, что слышал? - повторил Смайли вопрос
Рослова.

- От слова до слова, капитан. Мало понял, но ничего не забыл. Разбудите
ночью - повторю, не сбиваясь. Как Библию.

- Откуда ты знаешь, что с тобой говорил именно Бог? Может быть, тебе
это только послышалось?

- Я спросил его: "Ты ли это, Господи? Отзовись". Он ответил: "Все вы
задаете один и тот же вопрос. И никто даже не поймет правды. Я был тобой и
знаю твою мысль, и твой страх, и гнев, и все, что кажется тебе счастьем.
Смотри". И я увидел стол, как в харчевне старика Токинса, большой стол и
много еды. "Попробуй, ешь, пей, радуйся, - сказал Бог, - ведь это и есть
твое счастье". И я ел, отведывая от каждого блюда, и запивал вином, и
плясал вокруг стола, хмельной и сытый, пока не отрезвел и не услышал глас
Божий: "Вот так вы все. Ничего нового. Скудость интересов, животная
возбудимость, шаблонность мышления, ничтожная продуктивность информации. Я
просмотрел ее и ничего не выбрал. Ты из тех, о ком у вас говорят: ему не
нужен головной мозг, ему достаточно спинного".

- Что! - закричал Рослов, вскакивая, но тут же сел, потому что Пэррот
даже не взглянул на него.

Он продолжал говорить с Богом.

- "Я не пойму тебя. Господи", - промолвил я и услышал в ответ: "Тех,
кто мог бы понять, я еще здесь не видел. Ты говоришь: Бог! В известном
смысле я - тоже оптимальное координирующее устройство. Но параметры ведь
не те: я не вездесущ и не всеведущ, не всеблаг и не всесилен. Я читаю в
твоем сознании: ты уже мнишь себя Моисеем, вернувшимся к людям с новым
законом Божьим. А вернешься ты с необратимыми изменениями в сознании и
мышлении. И в тканях организма: посмотри в зеркало бухты, только не
упади". Я посмотрел и упал: на меня взглянул оттуда незнакомый седой
старик. Я не захлебнулся только потому, что внизу была лодка, капитан. Вот
и все.

Пэррот умолк и замер, облокотившись на лопату, которая под его тяжестью
почти наполовину ушла в жирную корочку почвы. В ясных, но странно пустых
глазах безмятежно голубело небо.

- Разрешите, доктор, задать ему несколько вопросов? - Рослов буквально
дрожал от нетерпения.

- Задавайте через Смайли, - сказал Керн, - он, как мы говорим, вас "не
принял" и отвечать не будет.

- Смайли, спросите у него, что значит "параметр" и "оптимальный"?

Смайли повторил вопрос.

- Не знаю, - ответил Пэррот.

Рослов снова спросил через Смайли:

- Вы что-нибудь читаете, кроме Библии?

- Нет.

- А до разговора с Богом?

- Ничего не читал. Даже газет.

- Какое у вас образование?

- Никакого. Научили немножко грамоте в детстве.

- Все ли вам понятно в Библии?

- Две строки понятны, третья - нет. И наоборот. Но Библию читаю не
умом, а сердцем.

- У меня нет больше вопросов, - сказал Рослов. - Пусть идет.

Молчание проводило уход Пэррота. Долгое, встревоженное молчание. Первым
нарушил его Керн.