обозвавшими меня трусом, я был вынужден это делать. А Дионис, в ответ на
подобные обвинения, лишь презрительно усмехнулся бы. Он не трус - и все это
знают. Ему не нужно доказывать свою храбрость всяким там оболдуям.
присвоив недопитый бокал Диониса, в котором осталось ещё изрядное количество
рубиновой жидкости.
бы очень рад, если бы ты уступил, хотя после этого я стал бы меньше тебя
уважать.
пойдёшь...
пронеслось в моей голове, это конец? Неужели она так быстро забыла меня,
вычеркнула из своей жизни?..
Радка станет затворницей? Что после того, как я отказался от неё, она будет
жить воспоминаниями об ушедшей любви и хранить мне верность? Можно подумать, я
этого заслуживаю...
деланным безразличием спросил:
"За кого?".
потупился.
что она делает это тебе на зло. Впрочем, и себе тоже. Сомневаюсь, что из её
брака выйдет какой-нибудь толк - если он вообще состоится. Ведь Радка
по-прежнему любит тебя. Как и ты её, не так ли?
достал из него сигарету (первая сигарета невесть почему сломалась) и закурил.
Сделав несколько глубоких затяжек, я наконец произнёс:
очень-то весело - его скуластое лицо, слегка смугловатое, приобрело какой-то
нездоровый серый оттенок, левая щека несколько раз дёрнулась, как от нервного
тика, а в глазах застыл страх.
Вообще-то мне нужна твоя помощь.
почему ты решил обратиться ко мне? Ведь мы с тобой не общались больше трёх лет.
у меня - раз, два, и обчёлся. А когда дело дошло до того, кому я могу полностью
доверять, то, не считая Радки, остался только ты один.
к Ладиславу с симпатией, даже в лучшие времена он числился в списке моих друзей
и приятелей где-то аж в третьем десятке. А для него, оказывается, я чуть ли не
первейший друг, и похоже, он намерен посвятить меня в какую-то страшную тайну.
виду, что она, как и все женщины, очень впечатлительна, к тому же почти
ребёнок, а речь идёт, ни много, ни мало, о жизни и смерти.
сигаретного дыма. - Есть один мир, мой любимый мир, может, я рассказывал о
нём...
- Так вот, совсем недавно я обнаружил, что этот мир, мой любимый мир, таит в
себе смертельную угрозу. Он потенциально опасен для всех нас, Властелинов, для
наших Домов. Мало того, он угрожает самому существованию Вселенной.
его серьёзности. У меня даже кровь в жилах застыла при мысли о том, что он,
возможно, не преувеличивает.
что меня разбудило в такую рань, но был твёрдо уверен, что Дженнифер тут ни при
чём. Скорее, это чудовища из мрачных закоулков подсознания вторглись в мой сон
и разрушили его. Я крайне редко вижу кошмары; в большинстве случаев, едва лишь
намечается что-то не очень хорошее, я моментально просыпаюсь и обычно не помню,
что мне снилось. Мой дядя Брендон считает, что это следствие моей привычки
всячески избегать неприятностей, вернее, убегать от них, сломя голову. Что ж,
возможно, он прав. Хорошо это или плохо, но за тридцать пять лет, прошедших с
момента моего рождения, я умудрился не нажить себе ни одного мало-мальски
серьёзного врага... ну, за исключением обманутых мужей, которые по моей милости
обзавелись такими сомнительными украшениями, как рога...
первый раз изменила мужу и не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений
совести. В тусклом свете ночника её лицо казалось мне очень знакомым, но я
отдавал себе отчёт в том, что это лишь игра моего воображения, неосознанное
стремление хоть ненадолго обмануть себя, выдать желаемое за действительное.
Меня привлекали женщины только определённого типа - стройные, чуть худощавые
блондинки с голубыми глазами, - из-за той единственной, которую я всегда хотел,
с тех самых пор, как впервые почувствовал себя мужчиной.
рядом лежала начатая пачка шикарных арктурианских сигарет. Я взял одну из них и
закурил, хотя прекрасно понимал, что после этого мне вряд ли удастся заснуть.
видать, как собственных ушей. Для меня не было загадкой, почему я стал таким,
какой я есть, и всё же думать об этом было больно. Однако я часто думал
бессонными ночами - то ли из врождённой страсти к самоистязанию, то ли просто
потому, что не мог не думать...
здесь больше, чем кажется на первый взгляд) она приходилась мне родной тётей,
но в силу определённых обстоятельств мы оказались сверстниками. В детстве нас
связывала тесная дружба, которая затем переросла в более глубокое чувство...
увы, только с моей стороны. Я не пошёл по стопам отца, однако в этом не было ни
капли моей заслуги. Монгфинд любила Моргана Фергюсона и стала его женой, а я,
отчаявшись добиться взаимности, принялся искать утешения на стороне. Именно
утешения - не любви. Я получаю садистское удовольствие, разрушая чужие браки;
это стало моей страстью, своего рода болезненной манией. Кое-кто считает меня
самым чокнутым из всей нашей ненормальной семейки; справедливости ради замечу,
что иногда мне тоже так кажется. Впрочем, все сходятся на том, что мой заскок
вполне безобиден и не представляет серьёзной опасности для общества в целом -
но лишь для отдельных индивидуумов мужеска пола, которых угораздило жениться на
голубоглазых блондинках. Даже извращенцем меня трудно назвать - в конце концов,
многие мужчины предпочитают блондинок. Другое дело, что они не зациклены,
подобно мне, именно на замужних блондинках.
женских сердец. Я не так красив, как мой отец, дядя Брендон или кузен Эрик, мне
далеко до неотразимого шарма дядюшки Амадиса и дерзкого очарования Мела
Лейнстера, но в то же время я не принадлежу к особой породе
некрасивых-нескладных-обаятельных, как дядя Колин. Внешность у меня самая что
ни на есть заурядная: русые волосы, карие глаза, лицо с правильными, но не
слишком выразительными чертами, чересчур хрупкое для моих ста восьмидесяти
восьми сантиметров телосложение. Одним словом, несколько пресновато. Я и сам
толком не понимаю, что влечёт ко мне женщин. Я бы на их месте... Впрочем, я-то
мужчина, и мне не дано объективно судить о мужской привлекательности, даже о
своей собственной. Тётушка Бренда говорит, что во мне есть какой-то там
"внутренний огонь", но, скорее всего, она просто льстит моему тщеславию. Куда
более откровенен был со мной Брендон, который однажды с предельной
деликатностью обратил моё внимание на то, что, помимо голубых глаз и белокурых
волос, всех моих "жертв" объединяет ещё одно немаловажное обстоятельство - они
были, мягко говоря, не самыми счастливыми жёнами на свете. Это открытие немного
успокоило мою совесть и одновременно уязвило самолюбие. Получалось, что я
всегда шёл по пути наименьшего сопротивления и при том постоянно обманывал
себя, преувеличивая свои достижения. Я вовсе не хищник, а трусливый шакал,
идущий по следам чужой беды и добивающий слабых, беспомощных, истекающих
кровью. Интрижка с Дженнифер - яркое тому подтверждение. Её брак распался без
моего участия, она бежала от мужа и от скандала, связанного с разводом, а я
лишь воспользовался ситуацией, чтобы добавить в свою коллекцию ещё одну
голубоглазую блондинку... Нет, определённо, я психопат. Весь в своего папашу -
у нас обоих мозги набекрень из-за женщин.
Больше не было смысла валяться в постели; теперь я уж точно не засну. Кроме
того, я должен чем-то занять свои мысли, чтобы не думать об этом мучительном
треугольнике - мой отец, моя мать и та, другая, чьё имя я избегал произносить
даже мысленно...
на Земле и других высокоразвитых планетах. За порядком в апартаментах следили
живые горничные, а не механические уборщики; завтрак, обед или ужин можно было
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Жюль Верн
Ильин Андрей
Мурич Виктор
Кервуд Оливер Дж.