сопоставимого с молниями Зевса, молотом Тора или чакрой Вишну, они превращались
в обыкновенный металл, крошащийся от ударов по камню и отскакивающий от кованых
доспехов.
уцелел замок, готовый вот-вот пасть, и его хозяин долго потешался потом над
незадачливыми соседями, вновь и вновь пытавшимися привести в действие свое до
этого безотказное оружие.
смог оскопить сына, открыто сожительствующего с собственной матерью. Жених не
сумел расправиться с родней невесты, к чему так долго и тщательно готовился.
Братья не знали, как теперь честно разделить наследство (подразумевалось, что
все, до последней медной монетки, должно достаться победителю).
потасовки с использованием кулаков и подручных предметов.
шахматной партии, в которой тяжелая фигура ловит прорывающуюся на последнюю
горизонталь пешку, женщина-максар по имени Генобра загнала свою дочку на край
пропасти, да не просто на край, а на далеко выступающий вперед мысок.
оказалась в безвыходном положении. Впереди бездна, в которой не нашли бы себе
опоры даже крылья Карглака. Слева и справа то же самое. Позади мамочка, хотя
уже и не такая расторопная, как прежде, но способная своим клинком пресечь
любую попытку дочки вырваться на оперативный простор.
свидетели, что поотношению к тебе я была кроткой, как голубка. Ты сама виновата
в том, что сейчас случится. Жаль, я не удавила тебя еще в пеленках.
поинтересовалась девчонка. - Но не говори, гадюка, что пожалела ребеночка.
Тебе, наверное, стало любопытно, что за отродье может появиться из лона той,
которая не сожительствовала ну разве что с холодными рыбинами. Ведь так?
спешила с завершающей атакой. - Нужна ты мне была тогда. Хотела я с твоей
помощью кое с кем поквитаться. Да, как видно, зря... Пусть я и гадюка, но до
тебя даже мне далеко. Нельзя, чтобы такие, как ты, гуляли на воле. Колодки и
темница тебя тоже не исправят. Уж лучше подохни...
Гора дерьма! Ну чего стоишь там? Подходи поближе! Я давно собираюсь выцарапать
твои поганые гляделки!
подожду, какую смерть ты сама выберешь: от падения в пропасть или от моего
клинка.
волос, но в голосе проскальзывало лукавство.
сразу, - с готовностью объяснила Генобра. - Я разрублю тебя на десятки кусков и
каждый кусок скормлю отдельной собаке, чтобы уж точно знать, что ты не
воскреснешь.
- Вонючка! Те мази, что ты втираешь, чтобы вернуть молодость, превратили тебя в
мумию! В смердящий труп, который еще имеет признаки живого существа! Попробуй
вспомнить, когда тебя в последний раз покрывал мужчина нашей расы или хотя бы
жестянщик! Ага, не можешь! Да на тебя сейчас даже мрызлы залазят с отвращением!
Иди сюда! Посмотрим, кто кого!
соответствии с возрастом. Поэтому не старайся подманить меня поближе к
пропасти... Можешь называть меня старухой, но я еще поживу и много раз познаю
радость плотской любви. Пусть даже с жестянщиком, пусть с мрызлом. А ты,
молодая и привлекательная, сейчас умрешь. И, как мне известно, умрешь
девственницей. Женихами тебе будут псы-людоеды. Теперь ты понимаешь разницу
между мной и тобой?
потом. На краю твоей могилы.
изменились. Твой язык я не скормлю собакам. Я его забальзамирую. Пусть
напоминает всем, что хула до добра не доводит.
отработанным движением привела его в боевое состояние. Сразу после этого ее
ладонь должна была ощутить короткую серию толчков, похожих на конвульсии
издыхающей в кулаке птички, что означало: ничем не примечательная с виду полоса
металла превратилась в луч волшебной энергии, от которого нет никакой защиты.
неизвестно из чего сделанное лезвие. Покрывавшие его непонятные письмена,
казалось, приобрели издевательский смысл.
передумала резать меня на куски? Вот спасибо!
положенных манипуляций, но это было то же самое, что делать искусственное
дыхание скелету. Еще ни разу в жизни клинок не подводил ее. Даже слышать о
подобных случаях ей не приходилось. Поэтому злое отчаяние, охватившее Генобру,
было особенно острым.
Глаза горели сквозь завесу волос.
клинком. - Убью!
победно торчащие вперед ключицы. - Но не забывай, что я максар. Хоть и
начинающий. Железо не может причинить мне вреда.
пращи, но движения девчонки были стремительней, чем полет стрелы, а кулачок
тверже булыжника.
лицу ногтями. Кожа максара выдержала эту кошачью ласку, лишь на левом веке
осталась глубокая кровоточащая царапина.
раз я вырву твои глаза.
швырнула бесполезный клинок вслед дочке.
они появились на свет! - Она обращалась одновременно и к черному камню, и к
бездонной пропасти, и к высокому небосводу. - А если здесь замешан кто-нибудь
из максаров, я сделаю все, чтобы свести его в могилу. Но это не отвлечет меня
от постоянных забот о дочке. Нет такого мира, где бы она . смогла укрыться от
меня. Клянусь в этом земле и небу!
Жестокое убийство сразу стольких ни в чем не повинных людей, среди которых было
немало его приятелей, потрясло мальчишку до такой степени, что он на некоторое
время даже утратил дар речи.
потому пугающее свойство.
гибнущие в потоке расплавленного металла, какие мыслишки ворочались при этом в
примитивных мозгах мрызлов и с какой именно стороны исходил всепроникающий
поток сатанинской злобы, действовавший на жестянщиков, как обух, а на их врагов
- как кнут.
помчался к ближайшему лесу. Темнота вокруг стояла полнейшая, но Окш не то чтобы
видел, а скорее угадывал попадавшиеся на пути препятствия.
как бы со стороны продолжал наблюдать за происходящими там событиями. Ни одно
перемещение врагов не могло ускользнуть от его раздвоившегося зрения, и вскоре
Окш убедился, что погоня отсутствует.
этой вакханалией, Окш разглядеть не мог, да и не стремился, боясь привлечь к
себе ответное внимание. Просто мрак в том месте казался особенно непроницаемым
- ну прямо-таки сгусток черной крови на теле ночи.
сгустка что-то дрогнуло и мрак, ставший вдруг зрячим, попытался нащупать
беглеца своим цепенящим взором. Сердце мальчишки невольно сжалось, пропустив
очередной толчок, а его самого с головы до ног словно обдало ледяной водой.
Однако это пренеприятнейшее ощущение почти сразу исчезло и больше уже не
возвращалось.
убедился, что достиг знакомых мест. Отсюда до поселка, в котором он вырос, было
рукой подать. Однако тихая радость, знакомая всем, кто после долгого отсутствия
возвращается в родные края, мгновенно сменилась неосознанной тревогой. Еще сам
не зная почему, Окш твердо решил не показываться на глаза тем, кто раньше знал
его.
мальчишка пробрался в поселок и украл самое необходимое - немного еды, нож,
огниво и новую одежду (в робе оружейника он выделялся среди остальных
жестянщиков, как чайка среди стаи ворон).
нападению подверглась не только оружейная мастерская, местонахождение которой
ни для кого не было секретом, но и все тайные места, имевшие хоть какое-то
отношение к волшебным клинкам. Имя организатора этой бойни пока оставалось
неизвестным. Максары якобы уже начали свое расследование, но оно пока никаких
результатов не дало. И жертвы, и палачи умолкли навсегда, а на телах мрызлов
отсутствовали клейма, указывающие имя их хозяина.
расположенные в самом глухом уголке страны, Окш покинул родные места - как он