бескорыстно помощь в его лабораторных работах. Зачем метать бисер, как
говорится в Священном писании. Государству известно, как тяжко профессору
пришлось в 19-м году и 20-м во время этой хи-хи... революции. Ну, конечно,
строгая тайна... профессор ознакомит государство с результатами работы, а
оно за это финансирует профессора. Ведь он построил камеру, вот интересно
было бы ознакомиться с чертежами этой камеры...
бумажек...
может получить сию же минуту... и расписки не надо... профессор даже
обидит полномочного торгового шефа, если заговорит о расписке.
начало издавать звук на тонких клавишах.
сомневался уже, был ли он или это галлюцинация.
калош! В комитет! Пусть примут шпионские калоши!..
на черный ход. Там постояла за дверью, а потом калоши спрятала в кладовку.
грамотный сукин сын распишется!
часа с запиской:
какая-то мысль омрачила его крутой лоб. Он бросился к телефону,
вытрезвонил Панкрата в институте и спросил у него: "Все ли благополучно?"
Панкрат нарычал что-то такое в трубку, из чего можно было понять, что, по
его мнению, все благополучно. Но Персиков успокоился только на одну
минуту. Хмурясь, он уцепился за телефон и наговорил в трубку такое:
сказать... у меня тут какие-то подозрительные субъекты в калошах ходят,
да... Профессор IV университета Персиков...
зубы какие-то бранные слова.
Степановна, заглянув в кабинет.
возьми... как взбесились, все равно...
гостей. Один из них приятный, круглый и очень вежливый, был в скромном,
защитном военном френче и рейтузах. На носу у него сидело, как хрустальная
бабочка, пенсне. Вообще он напоминал ангела в лакированных сапогах.
Второй, низенький, страшно мрачный был в штатском, но штатское на нем
сидело так, словно оно его стесняло. Третий гость вел себя особенно, он не
вошел в кабинет профессора, а остался в полутемной передней. При этом
освещенный и пронизанный стручками табачного дыма кабинет был ему насквозь
виден. На лице этого третьего, который был тоже в штатском, красовалось
дымчатое пенсне.
карточку, расспрашивая о пяти тысячах и заставляя описывать наружность
гостя.
Дегенерат.
маленькому. Но тот хмуро и отрицательно покачал головой.
это не Рубинштейнова работа. Тут кто-то покрупнее.
Ангел молвил в телефон домовой конторы только несколько слов:
"Государственное политическое управление сию минуту вызывает секретаря
домкома Колесова в квартиру профессора Персикова с калошами", - и Колесов
тотчас, бледный, появился в кабинете, держа калоши в руках.
Тот вяло поднялся и словно развинченный плелся в кабинет. Дымчатые стекла
совершенно поглотили его глаза.
что из-под стекол вбок, на одно мгновенье, сверкнули вовсе не сонные, а
наоборот изумительно колючие глаза. Но они моментально угасли.
в газетной бумаге. Крайне обрадовавшийся ангел во френче встал и начал
жать руку профессору, и даже произнес маленький спич, содержание которого
сводилось к следующему: это делает честь профессору... Профессор может
быть спокоен... больше никто его не потревожит, ни в институте, ни дома...
меры будут приняты, камеры его в совершеннейшей безопасности...
глядя поверх очков.
маленький, но даже дымчатый улыбнулся в передней. Ангел, искрясь и сияя,
объяснил... что пока, гм... конечно, это было бы хорошо... о, видите ли,
все-таки пресса... хотя, впрочем, такой проект уже назревает в Совете
труда и обороны... честь имеем кланяться.
какой-нибудь мелкий аферист, не стоит обращать внимания... тем не менее он
убедительно просит гражданина профессора держать в полной тайне
происшествие сегодняшнего вечера, и гости ушли.
не пришлось. Телефон выбросил огненный кружочек и женский голос предложил
профессору, если он желает жениться на вдове интересной и пылкой, квартиру
в семь комнат. Персиков завыл в трубку:
звонок.
звонило из Кремля, долго и сочувственно расспрашивало Персикова о его
работе и изъявило желание навестить лабораторию. Отойдя от телефона
Персиков вытер лоб и трубку снял. Тогда в верхней квартире загремели
страшные трубы и полетели вопли Валькирий, - радиоприемник у директора
суконного треста принял вагнеровский концерт в Большом театре. Персиков
под вой и грохот, сыплющийся с потолка, заявил Марье Степановне, что он
уедет из Москвы, что он будет судиться с директором, что он сломает ему
этот приемник, потому, что, очевидно, задались целью его выжить вон. Он
разбил лупу и лег спать в кабинете на диване и заснул под нежные переборы
клавишей знаменитого пианиста, прилетевшие из Большого театра.
институту, Персиков застал на крыльце неизвестного ему гражданина в модном
зеленом котелке. Тот внимательно оглядел Персикова, но не отнесся к нему
ни с какими вопросами и поэтому Персиков его стерпел. Но в передней
института, кроме растерянного Панкрата, навстречу Персикову поднялся
второй котелок и вежливо его приветствовал:
Панкрата с себя пальто. Но котелок быстро утихомирил Персикова, нежнейшим
голосом нашептав, что профессор напрасно беспокоится. Он, котелок, именно
затем здесь и находится, чтобы избавить профессора от всяких назойливых
посетителей... что профессор может быть спокоен не только за двери
кабинета, но даже и за окна. Засим неизвестный отвернул на мгновение борт
пиджака и показал профессору какой-то значок.
прибавил наивно, - а что вы здесь будете есть?
из Кремля, да один раз были студенты, которых Персиков экзаменовал.
Студенты порезались все до единого, и по их лицам было видно, что теперь
уже Персиков возбуждает в них просто суеверный ужас.
неслось из кабинета.
выдержит, выходит, голубчик, из кабинета и шатается. Семь потов с него
сойдет. И сейчас в пивную.
Семенова Мария
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Корнев Павел
Флинт Эрик