Дикими, а я думаю, что они смогли приспособиться. И если они сейчас
погибнут, мы все погибнем. Слишком велик риск.
шел в горы. А я из арбалета стреляю лучше Дика.
осталось. А ты с каждым днем все больше от меня отрываешься, уходишь
куда-то, чужим становишься.
учениками, если они ленятся. Нагнулся, поднял с табуретки глобус. Он его
сделал из гриба-гиганта, который вырос той зимой у сарая. Они тогда вместе
с Олегом терли краски, цветную глину, которую Марьяна с Лиз отыскали у
ручья, ту самую, из которой теперь делают мыло. Ее высушили, получилось
два цвета - белый и серый. А сам гриб был сиреневым. И Старый по памяти
нарисовал все материки и океаны. Глобус получился бледным, а за два года
еще больше побледнел и стерся, стал, как круглое облако.
желтая, это ядовитая плесень. Он осторожно стер пятнышко рукавом. Глупо,
когда родная мать предпочитает тебе другого. В общем это предательство.
Самое настоящее предательство.
Иначе пропадает смысл нашего с тобой существования.
Если править нашим племенем будут Дик и ему подобные, то через сто лет
никто не вспомнит, кто мы такие, откуда пришли, зачем живем.
Восторжествует право сильного, законы первобытного племени.
много. И изобретут они колесо, а еще через тысячу лет паровую машину, -
мать засмеялась, как будто заплакала. Шмыгнула носом.
существование в элементарной форме приведет к безнадежному регрессу.
Выжить такой ценой, ценой вживания в природу, ценой принятия ее законов -
значит, сдаться.
Ириной уже двадцать лет. И знаю, что она так не думает.
надеемся. Иначе перестаем быть людьми. Именно груз знаний, которыми не
отягощает себя Дик, заменяя их простыми законами леса, может нас спасти. И
пока есть альтернатива, мы можем надеяться.
бессмыслицей, неужели не ясно?
взглянула на Олега, умоляя его глазами, чтобы не обижался, чтобы понял.
больше, чем все остальные. Дик бы даже с удовольствием остался. Я знаю.
Сейчас олени кочевать начнут. Самая охота в степи. Он бы остался.
перспективами его власти, сегодня его умение, его сила могут нас спасти.
А сам в него веришь? Три раза люди ходили в горы. Сколько вернулось? С
чем?
зимой, в морозы, когда в горах был снег. Главное, что шли только мы, чужие
в этих местах, старики по здешним меркам. Сегодня - счастливое сочетание
обстоятельств: Лето такое теплое, какого не было за все эти годы. И
подросли дети, в десять раз более выносливые и приспособленные, чем мы.
Сегодня, или никогда...
мы часть человечества и бережем его знания, стремимся к ним. Или мы дикари
без перспектив.
добавил: - Ананас - это тропический плод со специфическим вкусом.
нам идти.
проводить. Все делали вид, что поход самый обыкновенный, как за корнями к
болоту, а прощались как будто навсегда. Такое было у Олега ощущение.
Луиза сама отбирала, ушивала, подгоняла. Наверное, Олег никогда не был так
тепло одет. Только Дик ничего лишнего не взял. Он сам себе все шьет. Дождь
почти перестал, в лужах вокруг столбов плескались, пищали плавунцы. К
хорошей погоде.
Главное, чтобы папа вернулся. Закутай горло. Ты опять кашляешь.
вставать.
казалось, что Дик посмеивается, глядя на него.
никого не пустил, кроме Луизы со Старым.
руку, словно хотела помахать вслед и забыла. Она старалась не плакать.
Вайткус... А сквозь колючки, пониже, темнели фигуры ребятишек. Маленькая
шеренга людей, а дальше покатые, блестящие под дождем розовые крыши
маленькой кучки домиков.
только кто-то из малышей отбежал в сторону и возился у лужи. Отсюда,
сверху, была видна улица - дорожка между хижинами. И дверь дома Кристины.
Какая-то женщина стояла в дверях. Но с холма не разберешь, Кристина или
Лиз. А потом вершина холма скрыла поселок из виду.
дверь, заглянул внутрь, не устроился ли там на отдых какой-нибудь зверь.
Вполне могло быть. Олег подумал, что сам, наверное, забыл бы это сделать.
отломанного от близких скал, куда больше, чем людей в поселке. Хотя
поселку всего шестнадцать лет. Отца здесь нет, он остался за перевалом.
аккуратнее прочих. Это его отец и мать. Поднялся ветер, холодный и
занудный. Старик медленно шел от могилы к могиле. Он всех их знал. Сколько
нас было шестнадцать лет назад? Кажется, тридцать шесть человек взрослых и
четверо детей. А осталось? Девять взрослых и трое из тех детей, что
пришли. Дик, Лиз и он, Олег. Марьяна родилась уже здесь. И еще двенадцать
детей, родившихся в поселке, живы. Значит, шестнадцать лет назад сюда
пришли сорок человек, а сейчас - двадцать с хвостиком. Простая арифметика.
Нет, не простая. Могил куда больше, это все малыши, которые умерли или
погибли. Здешние, деревенские. И, наверное, можно составить график, думал
Олег. Кто выживает, почему умирают люди...
неотесанные, грубые, кривые, они почти ушли в землю, и цепкие рыжие лапки
мха заплели их, превратив в округлые холмики.
Мать стоит у изгороди и надеется, что он это сделает. Олег даже пошел к
двери в изгороди, но тут Томас сказал:
висевшему через плечо.