те предпосадочные дни. И первой проблемой был он сам, Стефан Лоренц, не
посвященный в происходящее наравне с рядовыми пассажирами. Пересилив
обиду, он приставал к отцу, когда тот валился на койку в капитанской
каюте, и отец, черный от усталости, обрывал его и гнал прочь, что было
еще более обидно, а потом, уже после посадки, Стефан обиделся всерьез,
потому что незнание происходящего на борту сильно повредило ему в глазах
Питера и Маргарет, и долго дулся на отца, избегая с ним разговаривать. И
уж самым обидным было то, что отца это, по-видимому, устраивало.
тяжесть власти, Стефан понял, что отцу было попросту не до него. Нет,
Стефан не желал бы быть ответственным за жизнь ста восьмидесяти
пассажиров. "А смог бы?" - не раз спрашивал он себя.
было решение о посадке на эту планету. Все могло обернуться иначе, не
окажись рядом с точкой, где из схлопнувшегося Канала был выброшен
"Декарт", звездная система с единственной, зато - на первый взгляд -
чрезвычайно благоприятной для человека планетой.
противоположному решению. Почти наверняка экипаж "Декарта" не стал бы
тратить времени на исследование ничем не примечательной звезды, а
сосредоточился бы на поиске виртуальных Каналов. Однажды Стефан
рассчитал вероятность благополучного исхода. Она оказалась до смешного
малой - "Декарт" не предназначался для поиска Каналов. Даже если бы
Канал был обнаружен, оставался риск разрушения корабля из-за неточного
наведения в жерло, что, учитывая отсутствие маяков, представлялось
вполне закономерным. Не говоря уже о том, что плотность пылевого облака
вряд ли позволила бы кораблю осуществить разгон до критической скорости.
Но даже в случае успешного входа в Канал существовала лишь исчезающе
малая вероятность того, что корабль "вынырнет" в известной человечеству
области Вселенной. Почти наверняка корабль затерялся бы в космосе,
исчерпав автономность. Но все же это был шанс, и следовало им
воспользоваться.
материка, в равнинном краю озер, и болот, и быстрых речек, прочно
вплавившись основанием в плоский скальный выход. Только после посадки,
когда скрывать правду стало невозможно, она была объявлена пассажирам в
умеренно оптимистических тонах. Против ожидания, обошлось без истерик и
заламываний рук, а нескольких объявившихся скептиков отец великолепным
образом высмеял и поставил на место, чем, несомненно, отдалил риск
беспорядков на борту. Размышляя, Стефан давно понял правоту отца. Он сам
поступил бы так же. Люди удивительные существа, и преступен тот, кто не
пользуется этим обстоятельством для их же блага. Почему-то они чувствуют
себя увереннее, когда под ногами у них твердая земля, а не десяток
переборок, отделяющих их от пустоты. И когда они заняты делом... Сажая
корабль, Бруно Лоренц уменьшал срок его автономности минимум на полгода,
но он знал, что делал. Окончательное решение оставалось за капитаном, но
твердое желание выбраться отсюда и спастись, как бы ни был ничтожен шанс
на спасение, должно было исходить от пассажиров, и только от них.
руки. Будто отец специально подчеркивал неофициальный характер этих
записей.
узла. У отца было хобби - конструирование узлов.
меры..."
Перевернул назад десяток страниц.
типичный постледниковый ландшафт. С запада озеро, с востока болото,
посередине - моренные гряды и наша площадка. Леса здесь хилые, как и по
всей планете. Совершенно невероятно, чтобы они могли продуцировать
кислород в наблюдаемом количестве. Может быть, водная растительность в
океанах?..
- ноль. Доставленные образцы будут подвергнуты исследованию, однако ясно
уже сейчас, что биологическая активность этого района планеты
незначительна. Результаты микробиологического анализа обнадеживающие.
Дал команду на подготовку к развертыванию полевого лагеря. Добровольцев
хоть отбавляй. Досадно, что у нас нет ни инструментов на всех, ни
сколько-нибудь значительных запасов пищи. Синтезатор работает исправно,
однако запасов органического топлива, за вычетом необхдимого для подъема
НЗ, хватит не больше, чем на восемь-девять месяцев. Стартовать на
маршевых двигателях - самоубийство.
ресурсы - древесину или торф. Вряд ли нам это понадобится, никто не
собирается застрять здесь надолго. Тем не менее поручил Максименкову
предварительную техническую разработку.
бессмыслица. Все дают советы. Очень хороша чета Пунн - оба прирожденные
организаторы. Предполагаю назначить Огастеса Пунна своим заместителем
вне корабля...".
значительная ошибка отца, хотя, конечно, отец не мог предвидеть
отдаленных последствий. Честно говоря, Стефан не помнил, плох ли, хорош
ли был Огастес Пунн в роли распорядителя внекорабельных работ, да и не в
нем было дело, а в его сыночке, который с тех самых пор вбил себе в
голову бог знает что.
большинства, дурачье за него в огонь и в воду. Худших всегда большинство
- кто это изрек, бородатый такой, из соотечественников Игуадиса? Не
помню, и неважно. Главное - хорошо знал грек, что говорил.
приобретенным при изготовлении где-то на просторах между Чанчунем и
Гуанчжоу. Пусть так. Терпеть не могу шариковых ручек и фломастеров, даже
тонких.
промежутке между двумя сигналами успеваешь дописать фразу, и не
суматошным междугородным вызовом, похожим на дыхание астматика на
марафоне, а длинным непрерывным звонком-воплем, от которого
подскакиваешь и сатанеешь. Аппарат из розетки не выдернуть, она у меня
за шкафом. Не хочу и вспоминать, как я пытался его отодвинуть.
суетиться и поздно надеяться, что аппарат возопил из-за какой-либо
дурной неисправности в телефонном узле. Тем более не стоит воображать,
будто мои телодвижения способны что-то радикально изменить. Скажем, если
отсоединить провод вон там, где, уже оборванный однажды, он залечен
изолентой, голос в трубке не исчезнет. Проверено. Можно, конечно,
разбить саму трубку, но тогда заговорит какой-нибудь другой предмет в
квартире, например, начнет резонировать стекло в книжной полке, отчего
слова окрасятся гнусным стеклянным дребезгом. Лучше уж телефон.
дупло и попытается в нем что-нибудь высидеть.
никогда не знаю, в какой момент нахожусь под взглядом, а в какой нет.
Подозреваю, что этот тип интересуется буквально всем. Моей работой
почему-то в особенности. С чего бы?
Афанасьев Роман
Маркеев Олег
Быков Василий
Соломатина Татьяна
Каменистый Артем
Афанасьев Роман