лет, и пахло сеном. Ощутив боль, он не понял сразу, что произошло,
дернулся, опустил глаза - и увидел в жухлой траве змею.
мог сойти с места - но люди на берегу услышали его отчаянный крик.
и жесткое лицо отца: "Не бойся".
Какие-то перепуганные женщины; отец оборвал их причитания одним хлестким
коротким словом. А матери тогда не было на берегу - она ждала рождения
Аланы...
на тебя посмотрят, нет сил играть храбрость - но отец спокоен: "Сейчас
будет больно".
умереть от яда...
костер, широкая ладонь, зажимающая рот. Резкое облегчение. Белое
бесстрастное лицо, и на губах - Луарова кровь. Вода. Холодная вода.
думал о странностях судьбы и бесконечно долгой жизни впереди - вот ведь...
спасителя-Солля была ранка - яд, высосанный из тела сына, достал теперь
самого спасителя, и даже могучий Соллев организм одним только чудом с ним
справился...
те минуты не знал...
возницы, над миром - вечернее небо, зеленое с золотым...
освободить тебя... От... идеала, что ли... Может, и не стоило...
перед ним человека.
Утром острый, как иголка, ледяной сквознячок пробился-таки в какую-то щель
и цапнул меня за ногу; ежась, щурясь, протирая глаза и чуть не разрывая
себе рот смачными зеваниями, я выбралась наружу.
кучу, в каком-то дворе; Флобастер договорился с хозяином на неделю вперед.
Под ногами бродили куры; сонная Пасть, привязанная цепью к колесу,
исподлобья разглядывала их одним приоткрытым глазом. Я огляделась,
прикидывая, где тут безнаказанно можно справить нужду.
зарабатывали за целую ярмарочную неделю. Играли допоздна, играли при
факелах, Муха взмок, бегая с тарелкой, а веселые монеты звенели и звенели,
и Флобастер подгонял: еще! еще!
читал сонеты собственного сочинения, где-то палили пушки, вертелись
огненные колеса, пахло дымом, порохом и дорогими духами. Все мы
пошатывались на ходу, как пьяницы или матросы; наконец, занавес был
задернут, и Флобастер посадил на цепь нашу вечную спутницу - злобную суку
по кличке Пасть. Муха где стоял, там и свалился; прочие с трудом добрались
до фургончика, где и упали вповалку, и, засыпая - лицом во влажную
мешковину - я слышала, как рвет струны пьяная скрипка, подыгрывая не менее
пьяным, охрипшим певцам...
выдохся и к нам за занавеску не явился стражник - в красном мундире с
белыми полосами, с пикой в руках и коротким клинком у пояса. Гезина
попыталась было с ним кокетничать - с таким же успехом можно было
совращать куклу, казненную перед зданием суда. Мы очистили площадь так
быстро, как только могли - однако Флобастер не спешил покидать город,
полагая, очевидно, что в карманах горожан еще полно наших денег.
фургончик либо найти себе занятие поинтереснее. Из соседней повозки
доносился могучий храп Флобастера; Пасть звякнула цепью и улеглась
поудобнее. Вздрагивая от холода, я прокралась обратно, приоткрыла сундук и
вытащила первый попавшийся плащ.
улице, но возвращаться не хотелось, а потому я запахнула плащ поплотнее и
пошла побыстрее, чтобы согреться.
предприятии. Город был как город, красивый, конечно, но что я - городов не
видела? Прошедший праздник напоминал о себе грудами мусора, в котором
деловито рылись мрачные полосатые коты - почему-то все полосатые, ну прям
как братья! Лавочки и трактиры большей частью были закрыты, да я и не
взяла с собой денег; несколько раз меня окликали - сначала какой-то хлюпик
лакейского вида, потом еще кто-то, потом, надо же, трубочист. Этот меня
особенно разозлил - надо же, рыло черное, гирька в руках, а туда же -
флиртовать! Я отбрила его так, что он, бедняга, чуть не свалился с этой
своей крыши...
испугалась заблудиться; и вот стоило мне повернуть обратно, как я увидела
Его.
навстречу с каким-то мальчишкой чуть постарше меня. Мальчишка сиял, как
надраенный чайник; я посторонилась, давая им дорогу - но мой кумир даже не
взглянул на меня. Он вообще меня не заметил, будто я деревце при дороге...
Я проглотила обиду, потому что, во-первых, он мог уже меня забыть, а
во-вторых, они оба были слишком увлечены разговором.
спины - в это время мои ноги, о которых я напрочь забыла,
помялись-помялись да и двинулись вслед, так что когда я опомнилась
наконец, уже поздно было что-либо менять.
его спутник остановились на перекрестке, постояли, видимо прощаясь; потом
мой кумир махнул рукой подкатившему экипажу - и только я его и видела!
немножко сутулый; он проводил экипаж глазами, потом повернулся и медленно
двинулся в противоположную сторону.
плечах у меня лежал плащ, в котором я играла Скупую Старуху в фарсе о
Трире-простаке; этот плащ замечателен был не только плотной тканью,
защитившей меня от утреннего холода, но и пришитыми к его краю длинными
седыми космами.
уходил прочь; давно отработанным, привычным движением я натянула плащ себе
на голову, согнула ноги в коленях и упрятала в темных складках всю свою
немощную, согбенную фигуру. Седые пряди колыхались на ветру; то и дело
приходилось сдувать их в сторону, чтобы не мешали смотреть.
сбоку; парень явно происходил из родовитых и богатых кварталов, это вам не
лакей и не трубочист, породу сразу видать. Он шел медленно, но слабые
старушечьи ноги поспевали за ним с трудом; запыхавшись, я не выдержала и
раскашлялась.
с которым он проводил Господина Блондина. Правда, при виде меня оно
несколько померкло - что хорошего в дряхлой старухе с растрепанными
космами, когда она, старуха, появляется, как из под земли! Впрочем, он тут
же овладел собой, и на лице его появилось подходящее к случаю внимание.
бедной глупой старухе, что за прекрасный господин только что разговаривал
с тобой?
удовольствие, и некое превосходство:
Лицо парня казалось непроницаемым, но я-то видела, что он вот-вот лопнет
от гордости. Сочтя, что старушечье любопытство вполне удовлетворено, он
повернулся и зашагал прочь; мне пришлось покряхтеть, чтобы нагнать его
снова:
узкую щель своего самодельного капюшона. Кажется, парень ни на минуту не
сомневался, что уж здешние-то все как один обязаны узнавать его папашу в
лицо.
сказать - это повелитель облаков, обитатель заснеженных вершин и
заклинатель солнца.
Солль! Подумать только! То-то я гляжу - личико знакомое!