отношение к искусственным спутникам никак не связано с человеческим ха-
рактером, в данном случае - с характером Демилле, ибо есть просто-нап-
росто определенная техническая данность, примета времени (как в ваши
времена гильотина, милорд...), то отношение к летающим тарелкам есть
вопрос веры, и, как всякий вопрос веры, он связан с личностью.
тающий объект", стали в наше время называть некие предметы или явления,
наблюдаемые в небе, причем такие, которым не находится сразу разумного
объяснения. Возникает непреодолимое желание видеть в них летающие кораб-
ли наших братьев по разуму, пришельцев из иных миров, якобы интересую-
щихся нашей жизнью и облетающих с этой целью пространства планеты. Гово-
рят, что и в ваше время, милорд, были такие "тарелки", разве что вы их
меньше замечали. Должно быть, дела, недостаток знаний... Быть может,
больше здравого смысла?.. Но мы заметили, мы ведем пристальные наблюде-
ния, научные познания наши столь обширны, что позволяют пускаться в го-
ловокружительные экскурсы к иным мирам. Мы хотим общаться с нашими
братьями!
дай инопланетянина, гуманоида, который, конечно же, будет тоньше и умнее
этой грубой женщины под названием "свекровь" или того развязного продав-
ца в грязном халате, которому мы не смеем сказать в лицо все, что думаем
о нем, ибо от него зависим; или тех двух-трех наших начальников и десят-
ка сослуживцев, с которыми мы каждый день бок о бок идем вперед к вели-
кой цели... Господи! Возьми нас на другую планету, где уже все построи-
ли, все преодолели... Скафандры, ядри их душу...
мым высшей, разумной, гуманной цивилизацией. И мы верим в это, милорд.
Увы!
но хотел верить, верил половинчато, сомневался. С одной стороны, будучи
по профессии архитектором, следовательно, человеком точного знания, он
понимал, что существуют или должны существовать вполне научные объясне-
ния НЛО, а разговоры о гуманоидах - досужая обывательская болтовня. Но с
другой стороны, будучи архитектором и по призванию, то есть принадлежа
отчасти к искусству, он обладал художественным воображением и желанием
выйти за пределы зримого опыта, воспарить к заоблачным сферам, где - чем
черт не шутит! - могут быть такие вещи, "что и не снились нашим мудре-
цам".
добное. Но, как назло, ни миража, ни иллюзии, ни загадочного отражения
или блика ни разу не встретилось на пути Евгению Викторовичу, посему он
более склонялся к скучному, но непогрешимому материализму.
ками вина в организме, внезапно вскрикнул и потерял дар речи. Он лишь
тыкал кулаком в небо, чем обратил на себя внимание сержанта.
а потом поворачиваясь и вглядываясь туда, куда указывал подъятый кулак.
- Чего случилось?
старанием шарил взглядом по небесам, как вдруг...
выключатель, и в это мгновение острая игла боли пронзила сердце Демилле,
он схватился за левый бок, охнул и оперся на парапет. Непонятная неж-
ность и жалость сделали его тело податливым, безвольным и легким, словно
оборвалось что-то в душе. Однако это продолжалось лишь секунду. Демилле
по обыкновению перенес жалость на себя, подумал с отчаянием: "Так и ум-
решь где-нибудь ночью на улице, и никто..." - в общем, известное дело.
Он сгорбился и уже не смотрел в небо, а взглянул внутрь себя, где тоже
была ветреная холодная ночь и ни одна звезда не горела.
рассердился. Он вообразил, что подвыпивший незнакомец разыгрывает его,
смеется, гуляка проклятый, а ночь холодна, и смена не скоро, и затыкают
им по молодости самые собачьи посты... короче говоря, сержант тоже себя
пожалел и прикрикнул на Евгения Викторовича:
да надо!
ткнулся не в ту, и его обругали, затем увидел, что его обеспокоенный во-
дитель призывно машет рукой, и побрел к своему такси, бережно неся внут-
ри жалость и размягченность.
взглянул на счетчик и убедился, что тот нащелкал семь рублей двенадцать
копеек, а следовательно, до дому едва хватит, поскольку в кармане оста-
валась последняя десятка с мелочью.
сомоторов ринулась на Стрелку Васильевского острова, с наслаждением шур-
ша покрышками по занявшему свое привычное место асфальту.
грусть. Он любил эту грусть - она его возвышала, делала значительнее,
имела даже оттенок благородства, а сам краем уха ловил доносящиеся из
динамика радиотелефона ночные переговоры водителей.
ти, меж нами нет той пропасти, о которой любят говорить... ну, такси...
ну, радиотелефон... подумаешь! Это все условия игры, которые легко при-
нять, в то время как суть человеческая мало изменилась, что и позволяет
нам отлично понимать друг друга.
ее к разряду "выполняющих заказы", но в то позднее время заказчиков не
нашлось, посему таксист и подобрал Демилле с дамочкой на улице.
пробивались голоса водителей, выкликали диспетчера, перешучивались. Под
эти фантастические ночные разговоры в эфире Евгений Викторович задремал,
откинувшись головою на сиденье, и сквозь дрему отмечал, как проносятся
мимо улицы и дома: промчались по проспекту Добролюбова, мигнула подсве-
ченная изнутри льдина плавучего ресторана "Парус", и такси вырвалось на
Большой проспект Петроградской стороны, пустынный и прямой.
огней, и тревожные мигающие желтые пятна светофоров - и начал заменять
их совсем иными видениями, как раздался скрип тормозов, такси прыгнуло в
сторону, точно всполошенный заяц, а перед капотом метнулась серая легкая
тень.
фигурку - то была старушка в пуховом платке; она часто и мелко крести-
лась и остановил ее за плечо.
посыпались у него изо рта. - ...На кладбище торопишься? Днем бежать на-
до! Кладбища ночью закрыты! - уже выпустив пар, закончил он.
ко осенять себя крестом, точно на нее напала трясучка. Губы ее шевели-
лись и повторяли:
скрип тормозов и близкая смерть под колесами вызвали у бабки испуг.
ка.
мышь.
страшные глаза водителя и понял, что тот готов убить несчастную старуш-
ку. Он приблизился к месту происшествия и с облегчением заметил, что пыл
водителя угас, старушка невменяема и бормочет бог весть что. Еще секунда
- и она скрылась в подворотне. Острый кончик развевающегося за нею пухо-
вого платка лизнул кирпичный угол и навеки исчез из жизни Евгения Викто-
ровича.
той машине.
Ведь старушка именно была "прибабахнутая", но вот как, почему и чем она
была "прибабахнута" - об этом не знали ни водитель, ни Евгений Викторо-
вич, хотя, по удивительному стечению обстоятельств, к последнему факт
имел прямое отношение.
водитель и Демилле услышали, что в эфире творится нечто невообразимое.
Два или три голоса, захлебываясь, о чем-то рассказывали, но о чем - по-
нять было невозможно, потому как диспетчер, позабыв о хладнокровии, кри-
чала со слезой: "Прекратите засорять эфир!" - и этим вносила дополни-
тельную сумятицу. Демилле удалось установить, что какого-то водителя,
Мишку Литвинчука, чуть не раздавило.
ночном городе, сдвинулось или осело, а может, почудилось...
в дремоту.
пронеслась колонна милицейских машин с синими мигалками), дугою промча-
Громыко Ольга
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Корнев Павел
Херберт Фрэнк