два домовых, подозрительно оглядывая меня. Я лишь покачал головой, при
виде такого нарушения правил пожарной безопасности, но решил, что домовые
в русских печах толк знают.
утречком познакомились!
домовых, разлегшийся у самого огня и помешивающий угли босой ногой. - Всех
к нам тянешь. Отвел бы дубля куда следует...
кто мог похвастаться тем, что знает детали жизни домовых. Пожалуй, любой
из магистров не отказался бы побыть на моем месте.
разлегшись поудобнее, уставились на Гену.
появлением, - стоит Васек у почетного вымпела победителей соцсоревнования,
а смены все нет и нет. Захотелось ему... на минутку... а как вымпел-то
оставить? Взял он его под мышку, и в туалет...
сказал Гена, - вздумалось проверку учинить. Заглянул он в кабинет, глядь,
а вымпела, инвентарный номер триста шестьдесят пять - дробь двенадцать, и
нету! Ну, паника, сами понимаете, завопил он, побежал, позвал меня,
Тихона. Ифритов своих прихватил... тьфу, нечисть заморская! А Васек-то все
слышал, соображает, что делать? Бросился опять на пост, вымпел расправил,
и стоит, в носу ковыряет... Домовые начали хохотать.
прибегаем - а Васек на посту! И вымпел цел. Камноедов как закричит - мол,
"службу не знаешь, куда уходил, негодник!" А Вася, не будь дураком, и
отвечает: "Стоял на посту, охранял вымпел. Подошли вы, посмотрели сквозь
меня, за голову схватились, заорали, и бежать..."
мохнатые комки и стали кататься по полу. Даже я не удержался и хихикнул,
представив растерянное лицо Камноедова, одураченного хитрым домовым.
Единственное, что меня смущало - история эта казалась смутно знакомой...
довольный Гена. - Окулиста посетил, валерьянку попил, потом отошел. Но в
одиночку больше проверок не учиняет!
уже слышал такую историю, только не про Камноедова...
от роду, а уже спорит!
и утратил ко мне всякий интерес. - А вот, еще раз такое было, мужики...
Устроил Янус наш, который А-Янус, большущую...
надо, цемента?
песком, отсыпал мне в крепкие бумажные пакеты и того, и другого.
снисходительно похлопал меня по плечу. - К дублям, вольноотпущенным...
Опасливо озираясь, я пошел следом.
линяй, - поучал меня Кеша. - Нечего дожидаться... придешь ко мне, или к
своим, сразу...
или Ойры-Ойры! И все же шли мы путями такими удивительными, что порой у
меня глаза на лоб лезли. То узкий коридор, по бокам которого текли
булькающие огненные ручейки, то зал, заполненный зелеными пупыристыми
пузырями, упругими как резиновые мячи. Среди них приходилось
проталкиваться, причем, по словам Кеши, делать это следовало осторожно,
"чтоб не взорвались". Какое-то время я тешил себя гордой мыслью, что
первым посещаю эти катакомбы, но потом обнаружил на попавшемся под ноги
зеленом кристалле бирку с инвентарным номером и надписью "Ключ, зеленый",
и загрустил.
видимо, где-то глубоко под фундаментом НИИЧАВО. Здесь, как ни странно,
пахло обжитостью и каким-то уютом. Вдоль стен тянулись делянки какого-то
мха, перемежаемые маленькими хижинами, грубо сколоченными из досок и
кусков картона. Стены их были испещрены непонятными картинками. Над дверью
одной я с удивлением обнаружил надпись "Машина вычислительная электронная,
"Алдан", и на мгновение замер. Присмотревшись, однако, я понял, что хижины
сооружены из пустых упаковочных ящиков.
железную дверь в стене, сказал Кеша. - Через казармы не ходи,
заплутаешь... Во! Твои сидят, пошли!
сидела кучка людей. Вслед за Кешей я двинулся к ним... и остановился, как
громом пораженный. Здесь были все наши! Витька Корнеев, Роман, Володька...
ой... А-Янус и У-Янус! И Кристобаль Хозевич, и Федор Симеонович!
как бесцеремонно себя вели Витька и Роман. Они спорили с Кристобалем
Хунтой, причем без малейшей тени пиетета.
Роман.
наконец-то понял - передо мной сидели вовсе не сотрудники института, а их
дубли.
поднялся.
все мы поначалу смущались, но это быстро пройдет.
длинной доске, водруженной на пару чурбанов. - Мы тут п-проблему
обсуждаем... обычную, знаете ли, о п-падении м-магических способностей у
д-дублей.
привычная грубость привела меня в чувство. Я бухнулся на скамью рядышком с
дублем Киврина и услышал деликатное покашливание домового Кеши.
вполне похожи на себя-настоящих: Кристобаль Хозевич ничуть не терял
элегантности, Корнеев - грубости, Киврин заикался не меньше, чем раньше.
На меня деликатно не обращали внимания, и я стал приходить в себя. Как ни
странно, но сознание мое упорно отказывалось считать сидящих вокруг
дублями...
и стал делать пассы. На него внимательно смотрели.
увидев, что Киврин старательно рисует в воздухе задом наперед букву "Е". -
Это получается цифра "3".
светящийся в воздухе след. - С моей с-стороны - так все н-нормально!
не на вас самих, - сообщил Хунта.
Володя Почкин, поднимая взгляд на меня. - Вот, даже Привалов дубля
сотворил - не придерешься! До чего же любопытно, прямо засмотришься!
дубляк! Ухо левое вниз съехало, глаза дурные, рот полуоткрыт все время...
старательно чертить в воздухе знаки... как я понял, он собирался провести
простейшую материализацию.
самое плохое место для сбежавшего дубля. Но если бы ты знал, как
стосковалось мое сердце по простым, привычным вещам... Нет ли у тебя с
собой кусочка сыра?
ироническим взглядом.
сыра... посидеть с бокалом амонтильядо...
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Лукин Евгений
Афанасьев Роман