злости ко всему на свете, не оставив больше места ни для каких других
чувств. Воля собралась в один тугой комок. Дэн потерял сознание.
хотя и хрипы в легких несколько усилились.
кого он увидел, был доктор, пытающийся трясущимися руками, извлечь из
инъектора только что использованную капсулу. На тоненьком рыльце
приспособления еще блестела капелька свежей крови. На враче был выленявший
до безобразия от частых химчисток, бледно голубой халат, даже отдаленно не
напоминающий тот темно-синий цвет, в котором щеголяли его более удачливые
коллеги. Одутловатое, с синюшным оттенком лицо, больше подошло бы
завсегдатаю дешевых, портовых забегаловок, чем человеку его профессии, но в
остальном все было более-менее, по крайней мере в вену он попал... Дэн
слегка повернул голову. Рядом с сидящем прямо на полу доктором (ни стульев,
а тем более постели в камере просто не было), возвышалась грузная фигура
вчерашнего посетителя.
изумился громила и почесал коротко стриженный, широкий затылок.
прикладываясь к вдруг возникшей, как по волшебству, плоской бутылке, - у
меня тут есть такие лекарства, что мертвого поднимут! - он хлопнул по крышке
своего контейнера.
кем не делюсь.
он спрятал бутылку и обвел унылую камеру заметно подобревшими глазами.
госпиталь, не вечно же ему лежать на твоем участке. А мальчик был неплохо
одет, - заметил он, расстегивая рванный и истерзанный до неузнаваемости
костюм.
откусил больше, чем ему было положено, вот его и поставили на место.
Они вели себя так, будто его здесь вообще не было. Так оно в принципе и
было. Как полноправный член общества Дэн ими уже не воспринимался. Оба
относились к нему, как к очередному бедолаге, которому не повезло.
диктофон доктор, стараясь говорить как можно более уверено, но язык, все
равно, предательски выдавал состояние своего хозяина. - Обследование
проводится в пятидесятом окружном полицейском участке, в девять двадцать
утра, доктором третьей категории Брантоком.
бутылки волшебной жидкости и продолжил:
кровоизлияния, вызванные механическим повреждением тканей; перелом
предположительно трех или четырех ребер грудной клетки; вывих плеча правой
руки; сотрясение мозга, степень определить затрудняюсь; предположительно
разрыв печени.
несколько раз прикоснувшись тыльной стороной ладони то к ледяному полу, то к
горячему лбу Дэна. - Направляю больного в окружной госпиталь. Проведение
процессуальных действий во время лечения считаю нецелесообразным.
кусочек пластмассы с гребешком выводов в прозрачный пакетик и щелкнув
степлером, подколол его к правому лацкану пиджака Дэна.
кто-то куда-то забрал... - мечтательно произнес он и вышел из камеры.
санитары, одетые в синие комбинезоны. Один из них подкатил к двери
носилки-каталку.
своем блокноте.
Дэна в коридор и забросили на каталку. Щелкнули пристежные ремни и тележка
тронулась. Дэн безразлично смотрел на подрагивающую, бегущую дорожку огней,
в которую сливались коридорные светильники. Видимо зелье доктора уже
начинало действовать, потому что она ни за что не хотела двигаться прямо,
как ей и было положено. Она металась из стороны в сторону, куда-то
сдвигалась, одновременно оставаясь при этом на одном месте. Коридоры и
переходы казались бесконечными. Он смотрел и смотрел, даже не осознавая на
что. Это было все, на что он сейчас был способен.
ждала машина. Хотя каталку покатили именно к ней, но это оказался отнюдь не
белоснежный автомобиль скорой помощи, а больше похожий на катафалк,
бронированный транспортер одной из групп быстрого реагирования, с
забранными, для надежности, мелкой сеткой, пуленепробиваемыми стеклами.
Санитары открыли скрипнувшую заднюю дверь и сложив оканчивающиеся колесиками
опоры, втолкнули носилки внутрь. Один из них залез следом, а другой
захлопнув дверцу, обежал машину и сел рядом с водителем. Оставшийся с Дэном
санитар поправил мешающую ему кобуру и сел рядом в одно из кресел,
расположенных попарно вдоль узкого прохода. Внутри было пыльно, пахло кожей,
дешевым сапожным кремом и еще какой-то гадостью. Взвизгнув шинами, машина
развернулась и не снижая скорости выскочила в распахнутые ворота.
глубоким небом и ласковым ветерком, не превышающим стандартных пяти метров в
секунду. Водитель пробирался по загруженным машинами развязкам, затирал и
прижимал, подрезал и нарушал правила, и вообще вел свою машину в исконной
полицейской манере. Не смотря на все это, они двигались оскорбительно
медленно, особенно если сравнить с антигравитационными платформами скорой
медицинской помощи, проносящимися в недоступной, казалось, высоте. Вызвать
на помощь такую бригаду мог только очень состоятельные человек. Наконец
скрипнув тормозами, автомобиль остановился перед массивными воротами
окружного госпиталя. Видитель посигналил. В воротах отворилась маленькая
дверца, из которой показался санитар, одетый точно в такой же синий
комбинезон и с точно такой же кобурой на поясе. Он несколько минут
повыламывался, требуя письменного направления и давая понять, что и он
что-то значит в этом мире, а затем неохотно распахнул ворота.
средних лет, как только прослушал запись.
подоспевшие медсестры делали все сами и не нуждались в его указаниях. Еще в
лифте, по дороге в операционную, у Дэна в венах обеих рук уже были воткнуты
иглы капельниц, а инъектор, который одна из медсестер не выпускала из рук,
хлопал так часто, как хлопает пистолет в стрелковом тире. Уже находясь на
операционном столе Дэн услышал последний из этих хлопков, которых мгновенно
обрушил его сознание в зияющую чернотой бездну неопределенности и остановил
время.
типа, слыл хорошей школой для врачебного персонала всех категорий. Человек,
отработавший в этом учреждении несколько лет, мог смело рассчитывать на
хорошее место в самых элитных частных клиниках, после должной проверки
конечно. Считалось, да в принципе так оно и было на самом деле, что хорошим
врачем нельзя стать только изучая теорию и кое-что наблюдая на практике.
Только принимая собственные решения можно было научится чему-то стоящему. В
окружных госпиталях, финансируемых правительством, а не пациентами,
материала для подобных опытов было всегда в избытке, притом, как правило,
это были люди, за которых ни перед кем не приходилось впоследствии
отчитываться и цена врачебной ошибки в этих местах была чисто символической.
Правда случалось, что люди и выживали...
хирургов, с разной специализацией, сменили друг друга у операционного стола.
В стельку пьяный неудачник Бранток много чего и не заметил. Дэна шили и
подклеивали, удаляли поврежденные ткани, заменяя их синтетическими
заменителями. Промывали брюшную полость от свернувшейся крови, точно так же,
как это делают мясники на бойне с потрохами только что убиенных током
тварей. В его жилах уже находилось около двух литров бледно-голубого
заменителя крови, концентрация лекарственных препаратов в которой достигала
критических отметок. Сделав все, что от них зависело, хирурги оставили его в
покое, грубо истерзанного еще раз за двое последних суток.
Увиденное было настолько необычным, что он даже засомневался действительно
ли может быть такое на самом деле. Висящий на потолке светильник - первое,
что он увидел, стремительно уносился куда-то вправо, оставаясь при этом на
месте. Как тат могло происходить и что все это значит он не знал. Поднеся к
глазам непослушную руку, он посмотрел на все еще сохранившееся на его
запястье часы. С цифрами на их индикаторе происходила точно та же
метаморфоза. Вроде бы они и были на месте, но сфокусировать на них поле
обзора и прочитать показания индикатора не представлялось возможным, к тому
же это их движение вправо...
одновременно нереально далеко.
сознания.