меня равняли с травой. Я не хочу соблюдать дурацких законов.
черные тени глазниц. Я не хочу говорить того, что должна сказать.
но дает им жить так, как им хорошо.
убьют - не сейчас, так через год. Неужели мы так опасны для целого мира -
четверо одиноких, бездомных людей?
надежды.
ведь тоже живые, Ортан! Нам тоже надо прожить свою жизнь - единственную,
ведь у нас другой не будет. Ортан! - говорю я. - Ради себя я бы не стала
просить. Моя жизнь что-то значит лишь для меня. Но ради них... Ортан!
Помоги их спасти!
мы не дойдем.
взгляд, как будто он видит меня - ту невидимую меня, что запрятана так
глубоко.
смирные и округлые, в пегой шкуре светло и темно-зеленых пятен. Просто
легкий, едва заметный привкус гари. Даже не запах - только горький привкус
во рту.
рукой. А вот и Норт рядом с ними - тоже смотрит из-под руки.
знаешь. Летнее Междулуние кончилось без дождя - значит, чирод уже
загорелся. Кто-то рассказывал мне, как горят чироды. Синее, почти
бездымное пламя прыгает по кустам, мчится по всей горе со скоростью
ветра... Через несколько дней эти горы будут черны. Черные-черные
Опаленные горы. А к весне чирод уже встает в человеческий рост...
уже могут быть выгоревшие места.
спрячемся за огонь.
сквозь огонь.
Илейны, ни кровинки в лице, но она не отстанет, об этом можно не думать.
Джер? Согласен. Не слишком надеется - но согласен.
женщины, понял? Куда ты их тащишь? Вон смерть, а что там позади...
господин. Локаи вон куда ушли, вполголода живут, а в этаком богатом краю -
и ни души. А мои предки? С чего бы это они под Экипаж ушли, ежели б не
погибель?
все. Только это уже не важно. Я боюсь. Тяжелый, медленный страх шевелится
внутри. Если Джер говорит, я обязана верить. Я могу сомневаться в Ортане
или в себе, но Джеру я обязана верить.
верю проводнику. Если Ортан и Джер говорят одно - значит, что-то в этом да
есть.
Это очень больно, леди Элура!
леди Илейна будет жить - и она будет жить. Вперед!
подушкам зеленого мха, но что-то случилось - мой рунг задрожал подо мной,
я чувствую эту дрожь, на проникает в меня, я тоже дрожу, и крик... нет, не
мой! Это Фоил кричит - пронзительный, почти человеческий крик, и рунги
рванулись вперед; мы мчимся; нас хлещут бичи беспощадного страха, мы
мчимся, ветки рвут с меня плащ, я в страха вцепилась в узду. Илейна! Она
не сумеет! Она не удержится... Ортан! Задушенный крик трепыхнулся и умер у
губ, мне нечем кричать, мне нечем дышать, я задыхаюсь, и только мольба:
Ортан! Илейна! И черная молния, черный проблеск сквозь слезы, меня
ослепляют слеза, но руки вцепились в узду, я злобно трясу головой и на миг
прозреваю: Ортан возле Илейны, но дым, дым! и нечем дышать, я корчусь от
кашля, я задыхаюсь, волна беспощадного жара и кровь на губах; боль, боль!
- но руки вцепились в узду, рунги кричат, словно дети, а я не могу
кричать, во рту опаляющий жар и тусклый железный вкус крови, я высохла
вся, я умираю, но руки вцепились в узду, и я уже не боюсь - только жар,
только боль...
глазах...
кровавыми глазами.
встаю, цепляясь за Норта. Здесь только камни - нет даже мха. Широкая
полоса горячего серого камня, а дальше черным-черно. До самого низа, весь
склон. И там, внизу, черное в черном...
черной ладонью глаза. И по тому, как дрожит его тело, я понимаю: _Э_т_о
есть, это оно...
судорога неизжитого страха ползет от него ко мне. - Вот тогда Ортан и
рванул перед огнем. Знаешь, - говорит он, - я бы и сам. Лучше сгореть... -
Молчит, и я тоже молчу, вцепившись в него. Я не могу, я не смею взглянуть
на _Э_т_о_. - Я ничего не мог, - говорит он угрюмо. - Ортан посадил Илейну
перед собой. Я слышал, как ты ему кричала. Спасибо.
в этом мире?
понурый и жалкий, я еле тащусь за ним, и между нами нет мыслей - только
усталость и боль.
закостеневшие на узде, и опустил ее прямо на камень. И когда он держал ее
на руках, темнота шевельнулась во мне.
мне.
сжимаю в руках его голову, заглядываю в глаза - черные пустые глаза без
единой мысли. Фоил, все кончилось. Оно умерло. Оно не догонит. Фоил!