хочу, подумал он. Если это будет сейчас, то пусть по-другому, чтобы только
не было грифов...
столе. Мы замолчали. Просто подняли головы и стали слушать: все или еще?
Алек, лишь бы не как тогда...
дверей. Раз-два, каблуками по металлу, местечко для Инты; он смутно видел
ее лицо и вдруг понял: стемнело. Когда же успело стемнеть, если только что
было светло? Хоть солнца не будет, подумал он, проклятое солнце...
испуге шарахнулись прочь, мы мчались, не зажигая фар, и было совсем темно,
но что-то, шипя, полыхнуло над ними, и белый огонь обозначил нас. И мы
посыпались через поручень и побежали прочь, и тут в машину влепило.
Багровый столб стоял за спиной, и черные клочья летели вверх, а потом
вниз, и это было не только железо.
огонь, нет, это просто движется цепь и подметает все из лучеметов, и
кое-кто из наших открыл ответный огонь, не успеем, подумал он, а Инта уже
ползла на фланг, зачем? подумал он и пополз за ней, но цепь охватила нас,
и мы тоже стали палить, и даже прожгли просвет, но он сомкнулся, и
огненная струя прошла перед самым лицом, спекая землю.
смутная память, как будто бы он не раз... И он уже вспомнил как; тяжелая
темная сила толчком поднялась изнутри, готовая унести, но он выгонял ее из
себя, вытаскивал наружу, чтобы оно накрыло Инту и Альда, и красный язык
огня лизнул невидимую броню, и тогда он рванулся назад - в не сейчас, в не
так.
башен. Потом башни раздвинулись, расползлись, выпустили бурую поросль
домов...
руках...
круги, а в глазах тоска, и лучемет уже заброшен на спину.
золото на рукаве, но все это так далеко, словно и не было никогда. Никогда
- Латорн. Никогда - жизнь. Только Город и степь, и лучемет в руках.
что мы сменяем?
глазах.
только голубизна и белесое небо...
мы живы, подумал он, вот чепуха, я знаю, что это обман, но так хочется
верить...
дымом - не мертвою гарью пожарищ, а сладким дымком костра.
люди сидели вокруг него, а нелюди в стороне.
люди раздвинулись, пропуская пришельцев к огню.
Алеку полупустой котелок.
ее, и чувствуешь, что ты жив. И даже испуг, когда ощущаешь вкус - почти
забытое чувство: вкус еды, и голод, который подстегивает тебя, и скрежет
ложки о дно котелка.
молчали возле огня, а непохожие на людей в стороне. А Алек спит. Уткнулся
в колени лбом и заснул, а Инта сидит с оружием под рукой, готовая ко
всему...
соседа было чудное лицо: зеленые глазки в багровой шерсти и челюсть,
скошенная назад.
Только из Легиона.
- это вперед. Только трудней.
смерть подползает к нам. Темнота без звезд, без ветра, без голосов. Я не
жалею, подумал он, ни дня, ни часу не выкинул бы из жизни. Только война...
война - не моя работа, подумал он. Ненавижу войну, подумал он, просто это
есть у меня в крови, я не верил в такое наследство, но, оказывается, это
есть, предки мои - далхарские пираты - передали мне этот дар. Я умел
воевать, хоть ненавижу войну, и последний упал на том перевале, расстреляв
свой последний патрон. Неужели за это? подумал он. Неужели я недостоин
просто смерти? Простого и честного Ничто?
надо идти. Он глянул на Алека, но тот уже был на ногах, и Инта была рядом
с ним. Могучие нечеловеки подняли тяжелые трубы, и черная степь приняла
нас в себя.
и темнота впереди, и красные искры уже зароились в степи.
шуршала трава, и гремели шаги больших.
опоры, и трубы плюнули красным огнем; засвистело над головами, но мы уже
шли вперед, и их снаряды легли у нас за спиной, а наши накрыли кого-то;
столб пламени встал впереди, и клочья летели в огне, но мы уже вскинули
лучеметы и шли, прожигая дорогу, а степь отвечала огнем, и кто-то упал, но
мы шли вперед, прожигая дорогу, ответный огонь ослабел и, кажется, мы
прорвемся...
наши вспыхивают на ходу, и факелами рушатся на траву, и кружатся, и
гаснут, но Инта уже побежала на фланг, и мы несемся за ней, а цепь все
идет вперед, и мы прорвемся, прорвемся! но это уже пришло: рев моторов и
рев разрывов. Снаряд разорвался над цепью и Альд увидел все: несущиеся
транспортеры и дальний набросок башен; злость и тоска, но об этом некогда
думать, только одно осталось, и он ухватился за время, за это проклятое
неподатливое время, сжимая его в комок, и оно поддалось, и стало
сжиматься, свиваясь в упругий кокон, и он охватил им себя, а потом Алека и
Инту, и рванулся отсюда прочь - в не сейчас, в не так...
хлопнул его по плечу.
я себя победить?
собой, - сказала она. - Боюсь, что я себя пристрелю. Не терплю самоубийц,
- сказала она.
говорить.
Сертаков Виталий
Лондон Джек
Шилова Юлия
Фазиль Искандер
Лукин Евгений
Смит Кордвейнер