Чтение 6–й страницы книги ~Далекие огни~

Он хлопнул входной дверью и закрыл ее на два оборота ключа. Петр остался
один. Взглянув на принесенную доктором еду, он внезапно почувствовал такой
острый голод, что чуть было не захлебнулся собственной слюной. В считанные
минуты он съел все, потом в блаженстве растянулся в постели и крепко заснул.

Проснулся он уже утром. Яркий солнечный луч бил ему прямо в глаза. Он
невольно зажмурился. Вновь открыв глаза, он видел улыбающегося доктора. На
изможденном лице Петра невольно скользнула ответная улыбка.

-- Так-то лучше, -- кивнул доктор. -- Больной идет на поправку, а это
значит, что не зря меня шесть лет в мединституте знаниями накачивали. Ну как,
мужик, настроение? Все еще хандришь, или готов к новым трудовым свершениям?

Петру, действительно, стало лучше. Этой ночью он впервые за прошедшую
неделю как следует выспался: это было не полуобморочное состояние человека,
находящегося на грани между жизнью и смертью, а нормальный, крепкий, здоровый
сон человека выздоравливающего. Пропало и вчерашнее раздражение.

-- Извини, -- сказал он, -- я вчера сболтнул лишнее. Спасибо тебе.

-- Лучше поздно, чем никогда, -- весело отозвался доктор. -- Ладно,
забыто. Голоден?

-- Как волк, -- невольно вырвалось у Петра. Он, действительно, чувствовал
себя так, словно готов был сейчас проглотить целого быка.

Доктор рассмеялся.

-- Обожаю голодных людей. Голодный -- значит здоровый. Ладно, лежи, сейчас
чего-нибудь сварганю.

Они позавтракали.

-- Водки не предлагаю, -- подытожил трапезу доктор. -- Рано тебе еще, на
ноги сначала встань. Да и сам я в последнее время все больше в трезвенниках хожу
-- не до нее, проклятой, будь она трижды неладна. И курить я тебе не дам. С
таким бронхитом тебе вообще лучше забыть об этом дерьме, понял?

Странно: ни пить, ни курить у Петра желания не было.

-- А теперь давай о деле, -- продолжал доктор.

-- О каком еще деле?

-- Сейчас узнаешь. -- Доктор с минуту чесал в затылке. -- Понимаешь,
мужик, какая странная история с тобой приключилась. С тем, что у тебя полная
потеря памяти, я еще как-то могу смириться -- как-никак, а такие случаи науке
известны. Странно здесь другое. Я никак не могу понять, что же послужило
причиной твоей амнезии?

Петр дотронулся рукой до своего затылка.

-- Рана на голове, -- пояснил он. -- В драке, видно, кто-то шарахнул меня
по темечку. Вот память и выключилась.

-- Да слышал я эту твою легенду о какой-то мифической драке, -- махнул
рукой доктор, -- от твоих же корешей по бомжатнику и слышал. Не то все это, не
то. Понимаешь, рана твоя на голове пустяковая, даже и не рана это вовсе, а так,
царапина, ссадина. От таких царапин людям память не отшибает. Нет, здесь что-то
другое.

Петр почувствовал сильное смятение. Он давно уже оставил попытки
установить истину о своем прошлом, понимая, что без посторонней помощи все равно
ничего не добьется, но сейчас... Сейчас доктор, может быть, сам того не ведая,
затронул самую потаенную, наиболее глубоко запрятанную струнку в его душе,
которая вдруг зазвенела, заныла, задребезжала... Он вдруг понял: не может
человек жить без своего прошлого. Не может. Потому и запил он, и в бродяги попал
поэтому, и с жизнью своей кончать хотел -- и все из-за того, что не было у него
корней в этой жизни, корней, уходящих в прошлое, прочно удерживающих человека на
плаву, служащих опорой в трудную минуту, питающих душу целительными токами
матери-земли.

Он приподнялся на локте и впился взглядом в бородатое лицо своего
собеседника.

-- Не береди рану, доктор, -- прошептал он, -- говори что знаешь. Не томи.

Тот кивнул.

-- О том и речь. Хотя знаю я, честно говоря, не много. Можно сказать,
почти ничего. Что касается твоей амнезии, то тут я в тупике. Дело сейчас не в
ней. Я тут, понимаешь ли, осмотрел тебя, пока ты в беспамятстве валялся.
Вспомнилось мне тогда, что жаловался ты на боль в боку. А от деда Евсея слышал о
твоей непутевой истории и якобы полученной тобою ножевой ране во время какой-то
пьяной драки. Вот и решил взглянуть: как-никак, а я все-таки хирург, и притом
неплохой, заметь.

-- Ну и?.. -- не выдержал Петр.

-- Да никакая это не ножевая рана.

Петр выпучил глаза.

-- Как так не ножевая?..

-- Да так. Я ножевых ран на своем веку знаешь сколько повидал? Не счесть.
Я ведь в Чечне врачевал, когда там заварушка случилась, в полевом госпитале. Так
вот, брюхо тебе вспорол не нож пьяного собутыльника, а скальпель опытного
хирурга. Именно опытного, уж я-то руку своего собрата по ремеслу в миг узнаю.
Вот только зашили тебя наспех, неаккуратно, словно торопились шибко. Потому и
беспокоит тебя твой бок.

У Петра голова шла кругом. Так, значит, память сыграла с ним злую шутку?
Теперь он уже совсем ничего не понимал: как, каким образом он вообще мог
вспомнить то, чего с ним никогда не было?

Доктор продолжал, в упор глядя на Петра:

-- А теперь, мужик, после всего, что я тебе сообщил, подумай и скажи:
никаких проблесков, озарений или чего-нибудь подобного мои слова в твоей
непутевой башке не вызвали? Ведь все, что ты якобы вспомнил до сего момента, --
откровенная туфта. Истина-то, она глубже зарыта, понимаешь?

Петр с минуту молчал. Потом медленно покачал головой.

-- Ни-че-го. Полная пустота. Абсолютный ноль.

-- Этого я и боялся.

Доктор машинально закурил, потом, спохватившись, затушил сигарету.

-- Извини, забылся...

Он прошелся по комнате, запустив руки в свою густую шевелюру. Затем
остановился напротив кровати, где лежал больной.

-- Но и это еще не все, мужик.

Петр усмехнулся, хотя в глубине души ощущал приступ все возрастающей
тревоги.

-- Что, еще один сюрприз приготовил?

-- Сюрприз не сюрприз, а некоторое наблюдение имеется. Словом, когда ты
тут в отключке лежал, то в бреду такое нес, что я, сказать по чести, решил было,
что нахожусь не иначе как на ученом совете где-нибудь в Академии Наук или, на
худой конец, на совещании совета директоров какой-нибудь шибко продвинутой
компании. Я тут даже кое-что записал... Вот, например: слово "франчайзинг" тебе
ничего не говорит?

Лицо Петра дрогнуло.

-- Так-так, -- кивнул доктор, уловив реакцию собеседника. -- Значит, мы на
правильном пути. Вот и выходит, что личность ты весьма и весьма темная. Я бы
сказал, загадочная личность. И в бомжи ты попал явно случайно.

-- Кто же я? -- в отчаянии спросил Петр.

-- Это ты у меня спрашиваешь? -- усмехнулся доктор. -- Ладно, давай пока
поставим точку. У меня тут один план есть. Если все будет о'кей, надеюсь, многое
тогда прояснится.

-- Что еще за план?

-- А план следующий. Еще денька два-три ты здесь прокантуешься, пока
силенок не поднаберешься, а потом я тебя к себе в отделение положу. Просветим
тебя, снимочки кое-какие сделаем, ультразвуковую диагностику проведем, а заодно
и котелок твой проверим, -- словом, устроим тебе проверочку по полной программе.
Может, ты шпион какой-нибудь, а? -- Доктор хитро подмигнул. -- И заслан ты сюда,
в наш город, для сбора секретной информации стратегического характера. Ладно,
шутки в сторону. Согласен на мой план?

Петр кивнул. Он почему-то чувствовал полное доверие к этому чудному
человеку.

-- А заодно и подлечим тебя. Негоже такому здоровому парню по больничным
койкам валяться.

Глава восьмая

Доктор не обманул: в городской клинике Петра проверили по полной
программе. На следующий день после окончания обследования доктор отвез Петра к
себе на квартиру.

Было начало ноября, однако снегу уже навалило предостаточно, да и морозы
стояли под пятнадцать-двадцать градусов; в этих местах зима начиналась рано и
как-то сразу, без предупреждения.

Доктор был мрачен и все время молчал, на вопросы отвечал односложно и
часто невпопад. О результатах обследования Петру он пока еще ничего не сообщил.
Не рискнул. То, что он узнал, походило на самый настоящий кошмар.

Однако не сообщить он не мог. И этот ответственный момент настал.

-- Долго будешь меня томить? -- нетерпеливо спросил Петр, когда они снова
оказались в гостеприимном жилище доктора. -- Вижу, что дело хреново, так выложи
все разом -- и делу конец.

-- Уверен? -- коротко бросил доктор, полуобернувшись.

-- Уверен.

-- Тогда слушай, -- решился наконец доктор. -- Только предупреждаю: то,
что ты сейчас услышишь, превосходит самые страшные твои ожидания.

-- Я должен знать правду, -- решительно заявил Петр.

-- Правду так правду. Понимаешь ли, дело в том... словом, просветил я твои
потроха на рентгене и обнаружил, что у тебя...

-- Ну?!

-- ...только одна почка!

-- Погоди, погоди, что-то я в толк не возьму, -- забормотал Петр, обалдело
уставившись на собеседника. -- Что значит -- одна? Как это так -- одна? А вторая
где же?

-- Вырезали ее у тебя, вот где! -- выпалил доктор.

Петр почувствовал, что задыхается -- словно кто-то наступил на шланг,
который подает кислород к его легким.