ошейник сдавливал горло, до крови растер пузыри, оставшиеся от ожога.
Глаза блестели, как у загнанного в угол лесного зверька. Его пальцы
дрожали, Олег с внезапной ясностью увидел, что красивый рыцарь не жилец на
этом свете. Точнее, на этом клочке белого света, где стоит замок барона
Оцета.
интереса.
воскресного дня, знаю. Довериться некому! Рабы, либо погасшие... Опять же,
рабы! Тебя знаю. Ты излечил меня, я когда-то спас тебя от псов!
обрушивали острый конец тяжелого лома в щель между глыбами. Томас почти
видел как неторопливо поворачиваются такие же глыбы в черепе калики, как в
непроницаемых зеленых глазах проявляются тусклые искорки.
тащить силой даже к их благу... Ежели не могут забыть о своей плоти здесь,
если страдают от того, что страдает плоть... надо их отпустить.
Измученные люди, выпотрошенные тяжелой работой, не обращали на новичка
внимания, а Томас пробился поближе к Олегу в угол, шепнул возбужденно:
Считаешь, убежать можно?
лохмотьях, опять же! Остановят в ближайших селеньях, вернут. С бароном
ссориться никто не захочет.
имущества. Жаль боевого коня, жаль доспехов и меча, но я бы все оставил
проклятому барону! Однако в моем седельном мешке есть старая медная
чаша...
Почему она так нужна?
поясе болталась чаша. Еще при Таргитае с неба упали золотые: плуг, меч и
чаша...
напялишь свой железный горшок, возьмем коней, ускачем...
хранить ее где-то в другом месте. Я лучше погибну, чем оставлю чашу!
заворочался в каменном углу:
от ярости, жилы на шее вздулись, металлический ошейник сдавливал горло как
железные пальцы барона.-- Поможешь или нет?
Томаса с икон праведники, близкие к Христу, его двенадцать паладинов:
Отшельничестве надо как все...
надейся.
посреди двора. С него сорвали одежду, челядь смеялась, бросала объедками.
Жаркое сарацинское солнце доводило до исступления. Мухи и жуки облепляли
кровоточащие раны, исхлестанную спину, лезли в глаза, ноздри, уши. Томас
ругался, затем ревел как бык, наконец, охрип, голова упала на грудь, лишь
стонал. Ноги подкашивались, зависал на путах. Веревки врезались туго, до
синевы.
несчастного рыцаря не было. Усталые камнеломы жадно поели, -- возле котла
с едой дважды вспыхивали драки за единственный ломтик мяса, -- затем все
повалились, почти сразу раздался храп, посвистывание, тяжелые стоны.
дубовых створок, окованных толстыми железными полосами, должны всю ночь
сидеть двое латников. Барон жесток, но в самом ли деле сидят оба?
брус засова, он ухватился левой рукой за самый край, другой рукой уперся в
перекладину. Напрягшись, начал поднимать створку, обдирая костяшки пальцев
о каменный косяк стены. Чуть скрипнули массивные петли, скрежетнул
потревоженный засов.
отрывались от блестящего стержня. Тот все выползал и выползал из
проржавленной петли, а деревянный край почти уперся в каменный свод.
половинку ворот. Чуть дыша, бережно опустил, прислушался. Во дворе тихо,
как и здесь, среди сморенных тяжелым сном измученных людей. В широкую щель
повеяло свежим ночным воздухом, кто-то беспокойно заворочался, простонал.
половинкой. Широкий двор выглядел пустым, от далекой конюшни слышалось
конское фырканье, постукивание копытом о дощатую загородку. Лунный свет
высвечивал коновязь, столб с крючьями посреди двора.
мелькнул силуэт -- мужской, круглоголовый. В соседнем окне на миг
показалась женская головка, факел зловеще подсвечивал со спины ее золотые
волосы красным, тут же длинные темные руки ухватили ее за белые плечи,
дернули назад. Шелковые шторы сдвинулись.
когда-то крался вот так точно, в таких же лохмотьях, изможденный.
проверяя вес, шероховатости, грани. Впереди темнела каменная сторожка, на
пороге дремал страж. Олег прошел мимо на цыпочках, медленно полез на
стену, цепляясь за выступы неровных глыб.
прислушивался. Наконец донесся едва слышный шорох, будто кто-то в
трех-четырех шагах дальше на стене слегка шаркнул кожаной подошвой по
камню. Звук не повторился, но Олег уже определил, где в тени стоит страж
на стене, как стоит. Он вытащил камень, взвесил на ладони. С пяти шагов
раньше не промахивался.
света. Теперь он четче видел стража: крупного, широкого в плечах,
молодого. Блестит шлем, мелкими искорками посверкивают нашитые на кольчугу
железные бляхи. Страж прислонился к стене, глаза полузакрыты. Дремлет, но
стоит чуть поднять голову, их взгляды бы скрестились.
странная слабость. Молодой парень должен погибнуть... За что? Разве
виноват, что оказался на пути беглого раба?.. Возможно, он худший из
людей, преступник, но возможно, лишь случайно здесь, завтра займется
достойным честным делом...
пальцев ног, коротко ударил кулаком по шлему. Хрустнуло, парень начал
сползать по стене башни. Олег подхватил, уложил в угол. Из-под шлема
хлестала темная кровь, залила ладони горячим. Олег стиснул зубы. Не
рассчитал, в пещере отвык от насилия. Парень уже не очнется... Мог бы
метнуть камень, все то же!
из ножен, засунул по-скифски за пояс на спине. Луна на миг ушла за облако,
он быстро проскользнул дальше, приучая себя к забытой тяжести меча, что
оттягивает пояс справа. Двор оставался пуст, лунный свет заливает
выщербленные каменные ступени, широкие глыбы, неровно подогнанные одна к
другой. Плиты без трещин шли на стены, а булыжниками и осколками барон
замостил двор -- сплошной камень сверху донизу: башни, стены, замок,
подвалы для невольников, даже двор...
должен быть такой, у всех крупных сеньоров есть тайные и явные застенки.
Для простолюдинов, для благородных, для тех, кто знатнее, выше. Но где
такой застенок?
строил спешно, стремясь закрепиться на чужой земле, люди на его
каменоломне гибли как мухи, но строил добротно, на века. И без штучек, по
привычным образцам. Если не отходил от рыцарских канонов, а он, похоже, не
отходил, то застенок должен быть в подвале под самим замком. Барон, не
выходя из дома, посещает и комнатку с сокровищами, и застенок с особо
опасными -- или дорогими -- пленниками.
окон, внутренних помещений, чутье указало на крохотное зарешеченное окошко