Тогда ты пришел в нужное место.
я могу купить за полгривны в любой корчме.
головам. Потом закричали предостерегающе и возмущенно, кто-то
из гридней явно попытался ухватить сложенное у ворот оружие:
драться надо честно.
бревен в два ряда. Из башенок сюда можно метать камни и стрелы,
тупичок явно для засады, и Олег, потоптавшись раздосадованно,
потащился обратно. Дурак, не сообразил сразу, что если к князю
следует подходить только спереди, к волхву -- справа, то к
колдуну надо заходить обязательно слева. Исключение только
женщины, их надо бояться со всех сторон.
угрюмая. Один из гридней лежал на земле, кровь хлестала изо
рта. Второй стоял перед ним на коленях. Олег услышал умоляющий
голос:
нечаянно...
губы прошептали:
что в дальней заморской земле женился...
горда и красива, богата и пышна... что ни перед кем не склоняет
головы... ни перед каганами, ни перед царями... Это и есть
правда...
говорил о земле, которую одни называют матерью, другие --
невестой, третьи -- сестрой, кто-то может придумать и еще
что-то, и все будет правдой. Надо будет поразмыслить над этим,
что-то в этом есть важное, тайное, скрытое, что может дать ключ
к разным доселе недоступным заклятиям.
узкая, двум всадникам не разъехаться. Забор по обе стороны из
толстых кольев, кое-где чувствуются с той стороны ступени,
из-за зубьев можно по головам тех, кто незвано устремится к
башне.
толстых дубовых бревен, небольшая дверь в таких широких полосах
металла, что и дерева не видать. То ли колдун не слишком силен,
то ли не желает отвлекаться на защиту жилища волшбой, во всем
положился на князя да на запоры...
молодых мужиков, нагловатых, как бывают наглыми холопы только
сильных хозяев, которые ни перед кем не гнутся.
один, самый низкорослый, но толстый, как молодой бычок, все
равно притер к кольям, а потом еще и оглянулся:
корчма, там и погуляете. И подеретесь всласть. Мне не до того.
Пустите...
которому покуражиться было невтерпеж, до корчмы еще дойти,
заорал ликующе:
худосочный!.. А ну, снимай свое тряпье!
Ты дальше пойдешь голым, вот что!
обычно разделывают рыбу. Движение было быстрым, привычным, даже
пригнулся так и развел руки слаженно и ловко, явно уже не раз
пугал прохожих.
нож в его руке. Из глубин груди поднималась тяжелая черная
злость. Мужика понять можно: всяк недолюбливает того, кто выше
ростом, шире в плечах, а когда можно побить такого, то потом и
лебеда покажется сладким мясом, и все болезни пройдут, и даже
горбатая спина выпрямится.
значит -- простить, сам говорил его учитель Боромир, он сам не
узнал свой голос, тяжелый и полный ненависти:
блестящего лезвия:
тому, что ему сломают руку с ножом. Ты готов?
сломаю...
Олег родился не в лесу, а в этом городе, то нож бы вонзился под
левое ребро, а длинное узкое лезвие вошло бы в сердце.
хруст костей. Сдавил без нужды еще, чувствуя, как в ладонь
брызнуло мокрым и горячим, перехватил другой рукой, заломил.
Холоп выгнулся с криком, побелел, привстал на цыпочки. Пальцы
бессильно разжались, нож выпал и звонко ударился о твердую
землю.
высунулись, быстро наполняясь кровью. Молодой холоп закричал от
боли и ужаса, никто никогда не видел, чтобы руку ломали так
холодно и спокойно.
тонкими струйками, а когда отпустил, холоп, шатаясь, попятился,
держа сломанную руку на весу, подвывая от ужаса. Кровь
хлестала, чвиркала тонкими струйками. На земле оставались
кривые красные, быстро темнеющие полоски.
налетели с разбегу на незримую стену. Олег оскалил зубы, оба
тут же попятились. Лица их стали белее мела. "Черт, что же у
меня с лицом", -- успел подумать он, стараясь погасить нелепую
и стыдную для мудреца ярость.
вы не такие... Или такие?
второй пролепетал жалко:
разгибая спин... без бражки и баб... вот хозяин отпустил...
как искалеченного подхватили, бегом не то унесли, не то
уволокли. Крики и причитания удалились и стихли. Он
прислушался, постучал снова. Когда не ответили, начал
настойчиво колотить ногой. Звуки были глухие, тут же гасли,
тонули в толстых бревнах.
снова начинает злиться. Должны бы заметить, иначе как приходят
зеленщики, молочники? В такой башне колдун не один! Он уже
ругался в голос, когда, наконец, с той стороны послышались
размеренные шаги. Кто-то неспешно топал подкованными сапогами
по каменным плитам.
сразу как наяву увидел поперек себя шире мордоворота, в кожаной
шапке, кожаных доспехах и в портках из толстой бычьей кожи:
ответили, он стал бить кулаком, а потом уже ногами. Дверь
затряслась, металлические скобы жалобно звенели. Она
прогнулась, толстые шляпки начали выдвигаться, словно грибы
после теплого дождика. Наконец снова послышались неторопливые
шаги очень уверенного человека. Тот же грубый голос проревел