как пес, у которого пытаются выдрать кость из пасти, а когда опустевший
прут полетел в темноту, рука волхва словно сама ухватила другой.
И как ни умничает волхв, но жрякать не забывает. А говорят, что есть
мудрецы, что не видят, что суют в пасть. Олегу попробуй сунуть
подгорелое...
другие посмотрят?
На миг блеснул красный глаз, горящий нечеловеческой злобой. Пламя костра
слабо колыхнулось. Лиска брезгливо сбросила щелчком с плеча упавшую
шерстинку, длинную и острую как сосновая игла.
или великанам, остальные умолкнут в тряпочку. За спиной того, кому отдал
Род свое Перо Власти, всегда будет маячить грозная тень самого Рода! А с
ним не поспоришь.
складки на лбу собирались такими жесткими валиками, что на них можно было
бы загибать гвозди. Его руки сами по себе через равные промежутки
подбрасывали в огонь веточки, а глаза то и дело останавливались на Олеге,
Таргитае, женщинах. Его привыкли знать сильным и все умеющим. Он, правда,
и сам считал себя таким. Но его считали еще и бесстрашным, а вот в этом
ошибались.
таково было проклятие его рода: никто из мужчин старше тридцати не остался
человеком. Все растворились в лесу, и кто знает, сколько сгинуло под
топорами и рогатинами односельчан и даже родни, когда с последними
гаснущими остатками разума приходили на звериную охоту к смутно знакомым
местам?
человеком, а человеком из племени невров, что вольны перекидываться в
волка и обратно. Страх ушел, но тут же явился другой... В его теле дремлет
яд, который не выносит снега. Не сама смерть страшна, ибо смерть от яда
можно приравнять к почетной смерти в бою. Страшно не увидеть ту, которую
закрывал грудью, приняв отравленный клинок...
Лиска.
удивленный взгляд, Таргитай пояснил поспешно: -- Разве это еда? Так, на
один кутний зуб.
Таргитаем и Мраком. Мрак злорадно отодвинулся еще дальше, позволяя и
рыжеволоске втиснуться, за что Лиска метнула взгляд такой горячей
благодарности, что у Мрака от неловкости вспотела спина.
Луна смотрела через настолько ветхое облако, что Таргитай тут же увидел
его как одежду молодого нищего, под которой скрывается чистое яркое
сердце...
перетекло из ветхой одежды в отвратительного дракона, что заглотил луну, а
та бродит по внутренностям, натыкаясь на ребра, просвечивая, пытаясь
прорвать толстую кожу, кое-где истончая... и вот наконец прорвалось,
победно озарилась... Хотя не совсем прорвалась, виден приподнятый хвост
дракона, луна вывалилась у него из-под хвоста. Не совсем чистая, вон
пятна...
Мрака, бегом пустился догонять четверку.
остальное пряталось в такую тень, что чудилось то страшное, что было до
первого дня творения. Из черноты стрекотали неутомимые кузнечики, над
головой тяжело прогудел жук. Земля под ногами еще казалась теплой, недавно
прогретая солнцем, но от кучек деревьев несло ночным холодом.
шаги, затрудненное дыхание. Волхв что-то хотел спросить, но не решался. Но
Олег есть Олег, даже когда трусит, он заставляет себя сделать шаг.
недоумение, -- я одного не понял...
запутываюсь.
кирпичике... Но понять надо, ибо из кирпичиков...
не больно гнутся. У коровы бы -- да, но ты не совсем корова... Человек не
совсем, но не корова же? Да и глаза закрыла бы. Да не корова, а повязка!
Правда, для тебя нюх важнее, но и глаза все-таки... Да и нос мешал бы.
Хотя, если приплющить... Нет, все-таки мешал бы.
что у Тарха. Но дальше вовсе какая-то дурость!.. У тебя ж плечи ого! Даже
ого-го.
притихли, чуют неладное. Полная луна заливает землю призрачно мертвым, но
ярким светом. Лес чернеет в сторонке, они идут вдоль реки, памятуя, что
люди всегда селятся вблизи воды. Над головами качается звездное небо,
странный купол с великим множеством ярких и тусклых звезд, холодных и
подмигивающих, серебристых, красных, даже оранжевых...
приземистые плакучие ивы, оттуда донеслось раздраженное карканье воронов,
однако Мрак вздохнул с облегчением. Если погост, то и село уже близко,
деревня или хотя бы весь. По всему кладбищу торчат яркие, как серебренные,
вершины кустов, остальное в черноте, кое-где белеют березы, а кресты
почернели, холмики почти сравняло с землей... Нет, вон свежий крест, так
что люди поблизости еще живут.
скупо освещенный луной, огромный косматый мужик, весь в лохмотьях, сквозь
которые просвечивает старческое высохшее тело, дрался с мертвецами. Двух
сумел сбить на землю могучими ударами, мертвяки уползли обратно в могилы,
тихо подвывая от страха и жалости к себе, но третий подкрался сзади,
ухватил мужика за шею, давит страшными костлявыми пальцами.
хотя откуда кровь, ничто не должно приливать к его жуткой харе. Он
ухватился за пальцы, пытался оторвать, мертвец давил изо всех сил, а тут
зашевелилась земля еще на двух дальних могилках, показались костлявые
пальцы.
направлены на борющихся. Таргитай не выдержал, побежал к кладбищу,
перепрыгивая земляные холмики, ударил кулаком по затылку напавшего на
ведьмака сзади. Череп хрустнул и рассыпался грязными черепками.
мертвецов уже вытащили ноги из земли, пошли на него. Ведьмак прохрипел все
еще перехваченным горлом:
едва мелькали в лунном свете. Устрашенные женщины бежали впереди,
оглядывались и визжали. Пришлось мчаться напрямую через кусты и могилки,
прыгать как коза.
что-то их повыползало многовато... Видать, какой-то мор был. Обычно, по
одному.
всегда.
нечистой!.. Черт, простое людье всегда забывает, что у ведьмаков по две
души, чистой и не совсем... Ладно, когда придем в село, скажи войту.
с мертвецами, не пропуская их в село. Обе женщины смотрели на Таргитая со
страхом и восхищением. Он приосанился, все-таки доброе дело сделал, помог